Две пары встревоженных глаз изучали ее лицо.

— Лизочек, с тобой все в порядке? Дорогая, если Раф тебе не нравится, ты не обязана…

— Я должна бежать. Где он?

Лиза поднялась с твердым намерением извиниться перед любимым человеком за то, что обвинила его во лжи. Она заправила за ухо непослушный локон и схватила сумочку.

— Лизок, у тебя тушь под глазами растеклась.

— Могла бы и раньше сказать.

Она начала рыться в сумочке, когда в разговор встрял Громов.

— Не хочу никого разочаровывать, но Рафаэль улетел домой.

— Как? Так быстро!

— Он… торопился.

Улетел. Обиделся.

Она его обидела. Почему он промолчал? Почему она не поинтересовалась?

Рафаэль столько сделал для нее! Как оказалось, своим сегодняшним успехом она во многом обязана именно ему. Только теперь Лиза это поняла. Еще она осознала одну важную вещь — этот мужчина нужен ей. Но нужна ли ему капризная писательница? Вот в чем вопрос.

— Мы можем тотчас отправиться в аэропорт, — неугомонная Ками все поняла и пыталась хоть как-то поддержать подругу. — Шенгенская виза у нас есть. Громов, что там еще нужно?

Гоша уже собирался что-то сказать, но Лиза его опередила.

— Нет, я возвращаюсь домой.

Так будет правильно. Даже если она виновата — тем более, если она виновата — нужно дать ему время подумать, решить. Даже если это обречет ее на одиночество.

— Лиза, я не хочу вмешиваться, но ведь ты любишь его. Зачем так мучиться? Раф тоже влюблен.

— Кто знает. Может, это лишь извинение.

— Тогда лети к нему и выясни это!

— Это будет выглядеть, как благодарность.

— Ну и что?! Какая разница?

— Ками, благодарность — это слишком мало. Как и извинение.

— Громов, унеси меня отсюда, а то я сейчас начну быть гостиничную посуду. Два упрямца!

Гоша, молча, с Камиллой на руках встал с дивана и направился к двери.

— Они уже большие, сами разберутся. Пойдем в кроватку. Я буду лечить тебя от стресса.

Лиза грустно улыбнулась, провожая взглядом влюбленную парочку.

Наверное, она слишком упрямая. Даже весьма вероятно. И любит Рафаэля. Это точно. Но…

Бегать за мужчинами она не станет. Это всегда плохо заканчивается. Красивых мужчин слишком много.

Но такой, как Рафаэль — один.

Слезы снова полились из ее глаз. Правильно сделал, что улетел. Кому нужна неблагодарная, плаксивая старая дева.

Этот день настал — спустя месяц после ее поездки в Прагу.

Все это время Лиза практически не выходила из дому. Она писала новую книгу, пытаясь не думать о Рафе и почти не обращая внимания на привычное ворчание подруги о занудной жизни, заботливости Гоши, расплывшейся фигуре и мерзкой февральской погоде.

Она поверила, что это событие и в самом деле произойдет, лишь когда Камилла вытащила из ее шкафа все наряды и не нашла ничего подходящего. Лизе пришлось идти вместе с подругой по магазинам в поисках длинного голубого платья — именно в таком ей предстояло исполнить обязанности свидетельницы на свадьбе Ками и Громова. После двадцатой примерки силы Лизы окончательно истощились. Она привыкла покупать одежду в интернет-магазинах, и уже само хождение по бутикам ее утомляло.

Выйдя из кабинки с голубым шлейфом в руках, Лиза умоляюще взглянула на подругу и с надеждой протянула:

— Ну, как? Мне нравится.

— Тебе все нравится. Оно слишком голубое. Снимай. — Сидя в удобном кресле, Камилла повернула голову к продавщице. — Еще что-нибудь есть?

Девушка безропотно отправилась на поиски.

Слишком свободное, короткое, блестящее, закрытое и, наконец, голубое. Разве платье может быть слишком голубым?

— Ками, я понимаю, ты в положении и все такое, но я больше не надену ни единой шмотки. И с сегодняшнего дня вообще перестану носить такой цвет.

— Не капризничай, Лизок. Для тебя же стараюсь.

— Какая разница, что на мне будет надето? Все смотрят только на невесту. Даже если бы мне вздумалось прийти голой… — нет, это она переборщила, — Не важно. Главное, чтобы ты хорошо выглядела. А ты всегда смотришься отлично.

— Подлиза. И все равно мы вернемся в предыдущий магазинчик и купим то платье — с одной узкой бретелькой, украшенной кристаллами Сваровски.

— Оно слишком облегает мою грудь.

— Именно то, что нужно.

— На твоей свадьбе вряд ли кого-то заинтересует эта часть моего тела — как, впрочем, и любая другая.

— Это — моя свадьба. Ты — моя свидетельница. И я хочу видеть тебя в этом платье. И…

— Ладно-ладно. Я согласна на все. Только не нервничай.

— Правильно. Остаются туфли.

— Только не это!

Во Дворец бракосочетаний они ехали на черном Майбахе, украшенном единственной белой атласной лентой. Ясный февральский день совсем не походил на зимний. Снег растаял еще два дня назад, тротуары высохли, и днем воздух успел прогреться до двенадцати градусов.

Лизе удалось заставить подругу набросить меховой палантин поверх очаровательного платья цвета слоновой кости, удачно задрапировавшего располневшую фигуру невесты. Она радовалась за Ками и грустила. Совсем немного. Пожалуй, чуть больше, чем немного, поскольку ей не давали покоя сны. С приближением дня свадьбы они становились все более откровенными и чувственными. Не трудно догадаться, кто был их героем. И это тогда, когда Лиза пыталась пыталась не думать о Рафе, не строить неосуществимые планы.

Где он? Что с ним? Неужели после стольких усилий он решил, что она их не стоит?

Однажды Лиза набралась смелости и задала Громову прямой вопрос. Тот лишь нахмурился и пробубнил, как всегда, весьма лаконично:

— Извини. Раф решает семейные проблемы.

И этот ответ должен ее успокоить?!

Почти каждое утро она просыпалась возбужденной и неудовлетворенной и мечтала, что и на ее улице будет праздник. Хотя с каждым днем надежда на это казалась все более призрачной.

— Лизочек, может, развернемся, пока не поздно, и уедем отсюда?

Оказывается, автомобиль уже притормозил у парадной двери, где собралась многочисленная публика.

— Тебе не кажется, что убегать поздновато? Ты хочешь, чтобы твой ребенок кричал на свадьбе родителей «Горько!»?

— Я боюсь.

Кажется, ее решительная подруга сдрейфила не на шутку.

— Ками, дорогая, представь, что это фотосессия, где ты позируешь в свадебном платье. Ну? Это же так просто!