А вообще, спасибо тебе огромное, Тимурчик! Без мужика-то я точно не останусь, а вот ты без меня сгинешь. Помяни мое слово!!!

— Доброе утро! — Голос Маши заставляет меня оторваться от прочтения этой истеричной писанины. — Что делаешь?

Поморщившись, я машинально гашу экран.

— Да так…

— С Марианной общаешься? — Словно заглянув в мою голову, уточняет она.

— Не общаюсь. Читаю ее прощальные наставления.

Помолчав, Маша гладит меня по плечу.

— То есть вы действительно расстались?

— Да, мы действительно расстались, но, пожалуйста, будь добра… — ворчу я и, выдохнув, говорю уже мягче: — В общем, избавь меня от сочувствия. В твоем исполнении это выглядит, как издевка.

— Хорошо, не буду, — моментально произносит она, избавляя меня от мучительной необходимости вдаваться в объяснения. — Но я вижу, что ты расстроен. Может быть, имеет смысл попытаться все вернуть?

— Я не расстроен, а раздражен необходимостью выслушивать незаслуженные обвинения. И возвращать Марианну намерений у меня нет. Наши отношения изначально основывались на взаимном удобстве, и замуж я бы ее все равно не позвал. Наоборот, все к лучшему. Со временем найдет себе того, кто полюбит ее по-настоящему.

Подобных откровений я сам от себя не ожидал, и, поняв, что сказал слишком много, раздраженно замолкаю.

— То есть Марианну ты не любил? — Маша смотрит на меня с неподдельным удивлением. — А тогда почему вы столько лет были вместе?

— Потому что, — грубо отрезаю я.

Ничуть не смущенная моей резкостью, она продолжает смотреть на меня во все глаза, и мне ничего не остается, как продолжать.

— Потому что после тебя мне было так нужно, — признаюсь я, глядя на нее. — Не вовлекаться в отношения эмоционально, чтобы больше не испытывать боли.

Повисает длинная пауза, в которой становится так неуютно, что приходится подавлять желание встать и уйти. Не так уж и легко для мужской самооценки — взять и признать себя слабаком, боящимся близости.

Впрочем, моя выдержка оказывается вознаграждена сторицей, потому что сразу после этих слов Маша выпаливает: «Какой ты все-таки необыкновенный» и, схватив шею обеими руками, впивается в меня поцелуем.

Glava 38

— В чем дело? — шепчет Маша, сжав мои плечи. — У тебя сильно напряжена двуглавая мышца.

— Я все жду, когда ты скажешь, что нечищеные зубы — это в крайней степени негигиенично, после чего мне придется час торчать в ледяном душе, — бормочу я, старательно прикрывая рукой стояк, грозящийся пробурить дырку в ее боку.

— Во время поцелуя вырабатывается слюна, которая нейтрализует бактерии и кислоты. Так что расслабься. — С этими словами она снова припадает губами к моему рту.

Смирившись с фактом, что прогнозировать что-либо рядом с Машей бессмысленно, я шлю на хер осторожность и подминаю ее под себя. Из легких рвется рык восторга. Моя давняя мечта приводится в исполнение: можно целовать и обнимать ее без опаски хапнуть статью за совращение малолетних или получить пизды от бешеного деда.

— Ой, что-то давит так… — Маша ерзает подо мной, пытаясь ощупать свои ребра.

Я снова затаиваю дыхание. Давить, кроме моего стояка, там больше нечему.

— Но это не страшно, — шепотом добавляет она. — Продолжай.

Вот что ты за неандерталец такой? — мысленно отчитываю я себя. — Она же чистая и явно без большого опыта. Надо с ней нежнее и деликатнее.

Погладив ее по волосам, я снова ее целую. От возбуждения слюны во рту столько, что если бактерии там и были, то сдохли без возможности воскреснуть. Маша, которая блевала, на удивление пахнет апельсинами. Все же в ведении здорового образа жизни явно есть толк.

Опустив ладонь ей на бедро, я осторожно его сжимаю. В ответ Маша обвивает ногами мою спину. Смелая девочка.

— Не бойся ничего, — Я трусь щетиной об ее скулу, спускаясь ниже.

— А чего я должна бояться? — не задерживается с вопросом Маша.

Не найдясь, что ответить, я провожу языком по ее ключице. Чего бояться? Не знаю даже. Моего огромного члена, наверное. Вообще я сказал это для создания нужного антуража. Я опытный, доминирующий и заботливый, она — неопытная, нежная и податливая.

Нащупываю молнию на ее платье, выжидаю мгновение, спрашивая разрешения, и тащу вниз. У Маши в этом смысле забот гораздо меньше. Просто не полениться стянуть с меня трусы.

— Ты так вкусно пахнешь, — шепчет она, пока я стараюсь снять с нее платье так, чтобы оно не застопорилось где-нибудь на середине лица. — Мускусом и сандалом.

Воистину говорят, что красота в глазах смотрящего. В нашем случае нюхающего. Я был уверен, что от меня несет перегаром.

Кое-как расправившись с платьем, я даю себе время на созерцание результатов своих трудом. То есть ошалело разглядываю тело Маши. Ее мать обязана быть как минимум фотомоделью, чтобы родить такую обалденную дочь. Тут красиво все: от длинных ног до идеальной четверки, сжатой кружевным белым лифчиком. Представляю, как бы удивилась Маша, переверни я ее сейчас на живот со словами: «Не волнуйся, я на тебя еще немного с этого ракурса посмотрю»? То, что сзади у нее все более чем в порядке, я имел возможность убедиться на пляже.

Маша кладет ладони себе на грудь, прикрываясь. Видимо, я слишком фанатично ее разглядываю и тем самым заставляю нервничать.

— Смотреть друг на друга — абсолютно нормальное желание в близости, — успокаивающе говорю я, верный амплуа заботливого альфы. — Пожалуйста, не волнуйся. Ты очень красивая.

— У меня просто чешется, — улыбается она, слегка поморщившись. — Все, уже прошло.

Мне до зубовного скрежета хочется сорвать с нее лифчик и впиться ртом в соски, но я, конечно, этого не делаю. Велика вероятность, что Маша девственница. О ее личной жизни известно только то, что до меня у нее был парень. Ей тогда было шестнадцать, так что вполне возможно, что…

От волнения у меня даже слегка немеют руки. Черт…. А что если Маша еще никогда не занималась сексом? От этой мысли в паху обмякает. Наверняка ей хочется видеть свой первый раз особенным. Что там девушки вроде нее любят? Простыни в лепестках, расслабляющая музыка, ванна с пеной, ночной город за окном? Ну, или хотя бы принятый душ и почищенные зубы.

Замерев с кружевной бретелькой в пальцах, я смотрю на нее, лежащую подо мной. Красивую, как с картинки и