Более того, в нас заложено убеждение, что мы должны искать всё новые и новые убеждения.

С помощью полученного опыта мозг приобретает их настолько много, насколько возможно, надеясь найти законы, которые удастся применить в разных ситуациях (как теоремы в физике). Например, боязнь высоты. Как ни странно, по-видимому, мы не рождаемся с этим страхом и знанием о том, почему это опасно. Недавнее исследование с применением «визуального сброса» (похожее на опыт с котятами в корзинке) показало, что маленькие дети избегают высоты, но не проявляют страха автоматически [52]. Однако идет время, идет и развитие: мы падаем с верхнего яруса кровати и больно ударяемся; родители кричат, чтобы мы не подходили близко к обрыву, — так приобретается жизненный опыт. Благодаря этому в нас внедряется иерархия убеждений, позволяющая в итоге учитывать опасность высоты. Независимо от причин нашей осторожности рождается очень полезное убеждение, с помощью которого мы обеспечиваем себе безопасность. В этом есть здравый смысл, но с самого начала подобной уверенности в нашей голове не было. Другие влияющие на поведение убеждения базового уровня — а всего их тысячи — относятся не к физическому, а к социальному выживанию, и при этом они тоже вполне естественные.

У нас должен быть точно такой механизм движения глаз, как и у всех людей на планете, так? В конце концов, у каждого в мозге одинаковая «аппаратура» для обработки зрительной информации, следовательно, мы, в принципе, используем одно и то же «программное обеспечение». Этот вывод напрашивается интуитивно, но он неверный! Чтобы видеть, мы задействуем разные «программы», и зависят они от места нашего рождения. В 2010 году Дэвид Келли и Роберто Калдара в ходе невероятного эксперимента обнаружили, что движения глаз у людей из западного общества и восточного очень отличаются. Они написали об этом так: «Культура влияет на то, как двигается глаз человека, чтобы получить зрительную информацию». Азиаты извлекают визуальные сведения «целостно», а представители западного общества — более «детально» (разницы в том, как узнаются лица, не было). Европейцы больше обращают внимание на дискретные элементы или «заметные» предметы, и эту информацию его представители обрабатывают более уверенно, как и положено носителям преимущественно индивидуалистской культуры. В восточном обществе, напротив, больше ценятся общие, или коллективные, цели, и по этой причине внимание сильнее приковано к «области», нежели к определенным чертам. В отношении лица это означает, что азиаты больше обращают внимание на нос и область вокруг него, а европейцы — на глаза и рот. Разные движения глаз очень дифференцированно формируют восприятие, и то, «на что мы смотрим», ограничивает данные, из которых мозг потом извлекает смысл. Изменение природы входящей информации избирательно сужает потенциальное значение. Убеждения и предрассудки, которым нас научило общество, влияют на серое вещество, а впоследствии — на восприятие и поведение. Они неосознанно развиваются из твердых убеждений, принятых в культуре, поэтому мы даже не знаем, что они встроены в мозг.

Другие важные убеждения, которые формируют наше восприятие и даже жизненный путь, также заучены из социальной среды, но их влияние легче распознать в поведении, чем едва заметные движения глаз. Это отчетливо видно в сообществе, которое порождает любого человека и так или иначе есть у всех, — в семье.

Я познакомлю вас с Чарлзом: милый розовощекий английский паренек с темными прямыми волосами, из обеспеченной семьи, проживавший в графстве Шропшир. У его родителей было шестеро детей, и родившийся в 1809 году Чарли стал пятым. Ему нравилось часто бывать на природе. Мальчик собирал жуков и довольно рано начал проявлять интерес к естественной истории. В отличие от старших брата и сестер, он был склонен сомневаться в устоявшихся представлениях, любил задавать вопросы — самые безумные и странные — ради самих вопросов. Например, доводил отца расспросами вроде: «Какой смысл в том, чтобы хорошо учиться в школе?» В 1831 году Чарлз выбрал нетрадиционный для семьи и очень беспокоивший его отца путь: на корабле «Бигль» отправился в Южную Америку на поиск новых насекомых, представителей морской фауны и других животных, а также в надежде сделать ценные геологические наблюдения. Он добился своей цели — провел весьма значимые исследования. Изучив на Галапагосских островах множество видов вьюрков, юноша усомнился в собственных убеждениях о божественном начале и происхождении представителей нашего вида и навсегда изменил науку. Его полное имя — Чарлз Дарвин, человек, благодаря которому мы знаем теорию эволюции.

Дарвин, несомненно, был блестящим и невероятно любознательным ученым, но он никогда бы не сформулировал свою теорию, если бы не был одним из младших в семье. Его положение сформировало убеждения, которые и обусловили размышления об эволюции. Это один из аргументов, который приводит эволюционный психолог и обладатель награды Макартура, или «гранта для гениев», Фрэнк Саллоуэй, утверждая, что порядок рождения сильно влияет на черты характера, поведение и образ восприятия. Так происходит потому, что все мы пытаемся завоевать время и внимание своих родителей в зависимости от количества братьев и сестер. Мы добиваемся успеха разными способами и развиваем различные склонности. Саллоуэй, который не прекращает исследований, очень метко описывает это так: «Это гонка вооружений, которая разворачивается в рамках одной семьи». И это не означает, что братья и сестры сознательно борются друг с другом в беспощадной эволюционной битве за любовь мамы и папы. Скорее структура семьи неизбежно определяет то, кем мы становимся, потому что мы активнее развиваем черты, выбирающие оптимальное поведение, в зависимости от порядка рождения. Например, первенцы обычно получают одобрение со стороны родителей, потому что некоторым образом заботятся о младших, и следовательно, в общем культивируют добросовестность и уважительное отношение к старшим. Последующие дети, напротив, развивают «скрытые таланты», которые привлекают внимание родителей. По этой причине они более открыты миру и безрассудны, менее трепетно относятся к авторитетам. То, как каждый ребенок должен вести себя, чтобы «преуспеть» в рамках семьи, становится делом перцептивных убеждений, которые записаны на подкорке благодаря истории проб и ошибок, у каждой из которых есть собственный распределительный статистический вес[56].

Итак, Чарлз Дарвин — пятый ребенок в семье, но стало ли именно это причиной того, что он видел мир иначе? (Интересно, что Альфред Уоллес — ученый, выдвинувший эволюционную теорию примерно в одно время с Дарвином, но который просто меньше публиковался, — тоже был не первым ребенком.) Или, если у родителей вы младший или единственный, то должны ли довольствоваться тем, что есть, и забыть о творческих идеях? Ответ на оба вопроса — «нет». Дело в том, что убеждения, которые мозг приобретает с опытом из разных источников в течение длительного времени… не формируют ваше восприятие… они и есть вы. Это слои значений, основанных на опыте, которые вы приписываете раздражителям, определяющим воспринимаемую вами реальность… то, как вы осознаёте себя и других, а следовательно, как проживаете жизнь. Но что это, конструктивно говоря, за убеждения в нашей голове?