МОЖЕТЕ ПРЕДСТАВИТЬ БЕСЦВЕТНОЕ ЯБЛОКО?

Заблуждение — важный инструмент. С его помощью мы создаем новые и значимые образы восприятия, которые позволяют изменить мозг, действуя изнутри (а следовательно, в будущем), и собственно восприятие. Но если человеческий мозг представляет собой физическое воплощение всей истории проб и ошибок — от эволюции до обучения — и любая перцептивная реакция — рефлекторная, как люди (даже те, кто сильнее всего заблуждается) могут изменить восприятие? В конце концов, мы все хорошо знаем, что прошлое упорно не желает меняться. Что уже произошло, то произошло. Однако, когда речь заходит о внутренней работе мозга, тут не все просто, поскольку мы, как известно, никогда не запоминаем то, что было на самом деле, не говоря уже о времени, когда это случилось.

Мозг несет с собой в будущее совсем не фактическое прошлое… и уж точно не достоверную реальность. Основываясь на истории восприятия действительности, мозг строит базовые убеждения, проявляющиеся в его функциональной архитектуре, с помощью которых мы воспринимаем текущий момент. Эти убеждения определяют то, что мы думаем и делаем, и помогают предугадать, как поступать дальше. Важно отметить и обратное: они также определяют и то, чего мы не думаем и не делаем. В отрыве от конкретной ситуации убеждения не могут быть плохими или хорошими. Это просто-напросто мы сами… все вместе и каждый в отдельности.

Нам очень повезло, что мозг в процессе эволюции приучился создавать убеждения, при этом основная масса их кажется такой же, как и воздух, которым мы дышим, — невидимой. Усаживаясь на стул, вы уверены, что он — а обычно это именно так — не сломается под вами. Каждый раз, делая шаг, вы точно знаете, что земля не уйдет из-под ног; ступня не подвернется; что вы выставили ногу достаточно далеко вперед и правильно перераспределили вес для следующего движения (поскольку, в конце концов, ходьба — на самом деле непрерывный процесс падения). Это неотъемлемые убеждения.

А если бы постоянно приходилось думать — как ходить, как дышать? Или размышлять обо всех остальных чрезвычайно полезных делах, совершаемых неосознанно, которые ваш мозг выполняет, не прикладывая никаких усилий. Скорее всего, вы не двинулись бы с места. Отчасти это происходит потому, что мы способны направить внимание только на одно задание (в нейрофизиологии это называется «локальная» информация). Но помимо этого — из-за жизненных приоритетов, — если бы нужно было думать абсолютно обо всех операциях, необходимых для поддержания собственного существования, вы не смогли бы даже нормально спать, поскольку бóльшую часть времени, вероятно, тратили бы на мысли о том, чтобы сердце билось и легкие дышали. За то, что вы не должны постоянно заботиться, как поддержать сердечный ритм, стоит благодарить мозг, который выполняет роль командного центра, управляющего встроенными физиологическими «убеждениями» тела. Необходимость тратить существенное количество мыслительной энергии на такую задачу крайне невыгодна для выживания в постоянно меняющемся мире. Собственно, в ходе развития мы и не приспособились к подобному восприятию. Так что же на самом деле руководит нашим восприятием… в том самом прошлом, которое выходит на свободу? Ответ таков: это ряд базовых механических убеждений, которые человеческий род вырабатывал в себе много-много тысячелетий до настоящего момента. И это справедливо не только для дыхания, но и для зрения. Мы, как и другие животные, рождены со множеством убеждений (например, о законах физики), они передаются нам с молоком матери. Именно поэтому не получится ни с того ни с сего перепрограммировать глаза, чтобы обрести зрение рака-богомола. Мы развили в себе способность воспринимать свет только тем способом, который лучше всего подходит для представителей нашего вида. Но при этом далеко не все заранее сформированные убеждения можно считать базовыми (имея в виду, что они отвечают за основные функции; на самом деле они очень сложные). Это потому, что мы похожи не только на лягушек. У нас еще много общего с индюками.

Индюки рождаются с эндогенным рефлексом защиты, который включается, когда сетчатка глаза замечает силуэт хищной птицы. При этом у них может не быть предыдущего визуального опыта. В 1950-е годы был проведен любопытный эксперимент, в ходе которого изучали реакции молодых индеек, вызванные страхом. Так вот, они всегда знали, кто перед ними: силуэт хищной птицы провоцировал страх, а силуэт утки — нет.

Точно так же недавнее исследование показало, что боязнь змей у людей врожденная, это наше условное убеждение из прошлого, унаследованное от самых далеких предков. Оно когда-то помогло выжить, выручает и сейчас. В эксперименте, который проводился в Виргинском университете, ученые измерили скорость реакции дошкольников и взрослых на различные визуальные раздражители. Все участники быстрее демонстрировали «отклонение внимания» к змеям, чем к лягушкам, цветам и неопасным гусеницам. И это понятно, ведь человек — не tabula rasa, то есть не «чистая доска».

Теория о чистой доске входит в контент многовекового спора о том, каким образом человек становится тем, кто он есть, и оказывается там, куда его приводит жизнь. Все — от философов и ученых до политиков — спорят на эту тему, поскольку она определяет основные этические аспекты, связанные с проблемой равенства в обществе. Кто мы — продукты воспитания или природы? Приходим в этот мир уже личностью с заложенной физической конституцией или нас формируют обстоятельства и накопленный опыт? Если бы мы знали ответ на этот вопрос, думаю, могли бы лучше справляться с проблемами в обществе. Но, как показали исследования в области развития нервной системы, а особенно в эпигенетике[53], этот вопрос некорректен: мы ни то ни другое. Наша суть — даже не комбинация воспитания и природы — скорее их постоянное взаимодействие. Гены кодируют не определенные черты, а, пожалуй, механизмы, процессы и отдельные составляющие взаимодействия между клеточной и неклеточной средами. Генетика и развитие, в принципе, системные процессы.

Эта идея, ставшая очень популярной в нейрогенетике[54], очевидна, если вы изучаете внутреннее развитие мозга. Что точно присуще ему от рождения — это направление роста и приблизительный проект того, что должно в итоге получиться. Но тип роста, который будет выбран, как ни странно, поддается влиянию. Если пересадить кусочек зрительной зоны коры головного мозга в слуховую зону, подсаженные клетки станут себя вести так, будто они принадлежат слуховой зоне, включая образование связей с другими такими же областями. Справедливо и обратное — для кусочка слуховой зоны, пересаженной в визуальную. Например, пересаженная область визуальной зоны коры устанавливает связи с другими нервными центрами внутри таламуса, а не с теми, с которыми соединялась бы, оставаясь (первоначально) в визуальной части. Аналогично она образует связи и с другими областями коры, а не те, которые создавала бы, оставаясь в визуальной области. Даже внутренняя организация ее процессов меняется. Например, притом что клетки в среднем слое визуальной области коры головного мозга оказываются под контролем связей либо с правым глазом, либо с левым (так называемая глазная доминантная колонка), эта схема связей не формируется, если область первичной визуальной коры пересажена в слуховую. То есть функция клетки и ее более весомая роль в «сообществе» себе подобных (напоминающем социальную сеть) определяется комбинацией характеристик клеток, их совокупностью и связями. Эта физиологическая реальность одновременно становится и биологическим принципом: любую систему определяет взаимодействие между унаследованными внутренними характеристиками и внешними отношениями во времени и пространстве… независимо от того, говорим мы о клетках коры головного мозга, или о человеке в обществе, или об организации. Это значит, что «значение» каждого из нас неизбежно определяется внешними и внутренними взаимодействиями. Таким образом, как и мы, развивающаяся нервная клетка визуальной области коры по большей части плюрипотентна[55](то есть способна реализовывать несколько вариантов дальнейшего развития) в рамках определенного срока жизни клетки (так же, как черты личности). Как и нас, нейрон определяет его окружающая среда. При этом ситуативная гибкость не означает, что наша «доска» чиста. На каждой дощечке написан тот самый основополагающий постулат: чтобы воспринимать и выживать, мы должны иметь убеждения.