Ту, что шла первой, Стас узнал сразу. Алла Огаркова собственной персоной – щекастая, с круглыми голубыми глазами и длинными русыми волосами, заплетенными в косу. Все, как на фотографиях, только там придворные умельцы ретушировали ее слишком крупные передние зубы. Это придавало девушке сходство с перекормленным хомячком, при этом постоянно возводящим глазки к небу. Алла произнесла торжественную очень короткую речь и наконец объявила вечер открытым. Под бурную овацию она ушла в зал и уселась где-то далеко, в толпе приближенных. Стас механически глянул на «Брегет» – было уже четыре часа дня.

Вскоре мероприятие потеряло торжественность и скатилось к банальной пьянке. Стас заказал холодную оленину с можжевеловыми ягодами и брусничным соусом и стал неторопливо расправляться с мясом. За столиком он так и остался в гордом одиночестве, желающих присоединиться к нему не нашлось. Зато места экономкласса были заняты полностью, голоса гостей становились громче, где-то падала и билась посуда, носились официанты. Стас, расправившись с олениной, присматривался к следующему блюду. Кулебяка не давала ему покоя, раздражала и манила одновременно. Была не была, Стас допил водку и повернулся, чтобы подозвать официанта. Но не успел – снова раздались тягучие звуки, гости побросали приборы на тарелки и вытянули шеи, а официантов как ветром сдуло. Стас привстал и увидел, как по залу, кивая покрытой платочком головой, идет Алла Огаркова, а в руках у нее что-то тяжелое и прозрачное.

Гостям словно намазали филейные части скипидаром. Взмокшие от выпитого и от торжественности момента чиновники и бизнесмены кланялись Огарковой, как лакеи, целовали ручку и отбегали обратно за столик. «Что такое?» Стас ничего не видел в толпе, ничего не понимал, поэтому откинулся на мягкую спинку стула и ждал. Алла не торопилась, в сопровождении свиты она обошла половину зала у подиума, присела за один столик, затем за другой и двинулась дальше.

Оживление нарастало, самые нетерпеливые благотворители бежали наперерез Алле и ее свите. Поверх голов и склонившихся спин Стас разглядел двух мордоворотов в одинаковых темно-коричневых костюмах. Один телохранитель шел на шаг впереди «объекта», второй держался поодаль. Замыкали шествие две «матрешки», они тащили квадратную, похожую на аквариум, стеклянную емкость, уже почти наполовину забитую пожертвованиями. Публика в зале фантазией не блистала: в стеклянный куб сыпались доллары и евро. Аллочка обворожительно улыбалась очередному дарителю, кивала снисходительно и шествовала дальше. Огаркова была уже близко, Стас слышал ее визгливый, с истеричными нотками голос, даже чувствовал запах ее духов. От неловкого движения тарелка с остатками брусничного соуса упала, покатилась по полу и врезалась в ножку стола. Стас потянулся за посудой, столкнулся с метнувшимся на помощь неловкому гостю официанту и выпрямился рывком.

– Добрый день! Желаете сделать пожертвование в фонд строительства храмов и часовен для духовного окормления болящих деток? – Свита Аллы Огарковой окружила его столик. Один охранник громоздится за стулом гостя, второй смотрит над головами притомившихся «матрешек», на скатерти высится набитый деньгами стеклянный куб, и над всем этим заученно скалится бывшая сотрудница «ЭскортЭлита».

– Разумеется. – Стас запустил руку за лацкан пиджака, но запутался в подкладке, замешкался. Аллочка проявляла нетерпение, повела плечиком и обернулась к одной из «матрешек», прошептала что-то ей на ухо. Та хихикнула и округлила глаза. Аллочка медленно повернула голову и подалась вперед.

– Конечно, Алла Владимировна, – Стас держал сияющее в свете ламп колье за край цепочки, – прошу прощения, что не могу сделать взнос наличными. Я только сегодня утром прилетел из Тюмени…

– Ничего страшного. – Аллочка следила за движениями гостя, за цепочкой из белого золота с подвесками в виде трех орхидей в бриллиантах (а также сапфирах и аметистах), смотрела, как колье опускается на «подушку» из купюр. Следом тяжелыми яркими каплями упали серьги. Аллочка прикусила нижнюю губу и опустилась на стул напротив Стаса.

– Вы очень щедры, – проговорила она, – больные детки будут молиться за вас, чтобы вам сопутствовал успех в делах. Если вам угодно назвать себя, я передам их духовному отцу…

– Милостыня наша должна быть в тайне, и Отец наш, видящий тайное, воздаст нам явно, – Стас улыбнулся госпоже Огарковой. Она окинула дарителя откровенно оценивающим взглядом, поправила сбившийся на затылок платок и поднялась со стула.

– Будьте здесь, я смогу уделить вам время минут через сорок, – коснулась она руки Стаса кончиками пальцев с безупречным «французским» маникюром и поплыла по залу дальше. Стеклянный куб исчез со стола, охранники потеряли к Стасу всякий интерес.

Но не гости. Они пялились на него, как на павлина, затесавшегося в стаю ворон. По обрывкам разговоров и репликам Стас понял, что он пару минут назад сорвал джекпот. Из-за соседнего столика донеслось что-то вроде «я, дурак, не догадался…» и бурное выражение чувств запоздалого прозрения. Огаркова вместе со свитой обходила экономкласс, Стас уставился на стерильно-белую скатерть и мечтал провалиться сквозь землю. Он поминутно смотрел на «Брегет» – идеальный швейцарский механизм не врал, с момента отбытия госпожи Огарковой прошло всего семь минут. Надо срочно придумать себе занятие на оставшиеся полчаса. Кулебяка пришлась кстати, Стас сосредоточился на диковинном блюде, не забывая посматривать по сторонам. Внимание к нему ослабло, переключилось ненадолго – кто-то из гостей уже дошел до кондиции, и ему потребовалась помощь. Официанты и охранник под руки вывели из зала крупного седого мужика. Вернее, вынесли – сам передвигаться он мог только на четвереньках, что и пытался проделать, пока его волокли к выходу. Инцидент занял три с половиной минуты, кулебяка была съедена, и Стас почувствовал на себе любопытные взгляды.

Пойду пройдусь, решил он. До назначенного Аллой срока оставалось еще двадцать минут. Стас пробрался между столиками, задрав нос, прошел мимо умолкших в его присутствии пьяных гостей и оказался в коридоре.

– Вот сюда, если желаете, – кто-то из прислуги услужливо указал Стасу путь к уборной.

Отлично, это как раз то, что нужно – в сортире на него пялиться никто не будет, и он с комфортом проведет время в ожидании аудиенции. От свежих и терпких запахов освежителя защипало в носу, Стас расчихался и уединился в кабинке, достал мобильник. Девайс выбивался из общего антуража – старая верная «Нокиа» не гармонировала ни с костюмом, ни с часами. «Надеюсь, этого никто не заметит». Стас уселся на опущенную крышку и набрал номер.

– Да, – ответил Роман, – нормально все. Тебя ждем, здесь спокойно, всем на нас наплевать. Нам тоже.

– Отлично. – Стас зажал мобильник в руке, посидел в тишине и покое, уставившись на потолок. Сорок минут, сорок минут… На разговор уйдет еще десять или пятнадцать, и надо сделать так, чтобы она сама пошла с ним к машине. Аргументы еще есть, но их немного, надо как-то убедить Огаркову… Ладно, пора.

Стас толкнул дверцу кабинки и оказался лицом к лицу с мордоворотом в коричневом костюме. Громила оглядел Стаса, разжал челюсти и пробурчал: