Но Мэтти было куда хуже. И он не жаловался.

– Тут только деревья и кусты, больше ничего, – уверяла я, осторожно ступая по земле. – Нечего искать.

Парень убрал дробовик от моей спины. Щелкнул фонарик: луч дернулся сначала в одну сторону, потом в другую, а затем метнулся вперед. Рыжий вел меня по тропке, петляющей среди стволов деревьев.

– Только дернись, и я тебя пристрелю.

– Да, ты уже говорил, – сказала я.

Напоровшись ногой на сук, я ойкнула. Парень струхнул и ринулся на меня. Я подняла руки, защищаясь, – будто бы это помогло.

– Больно, – объяснила я.

Ногу сильно саднило, и я начала хромать.

Словно зачарованная брела я среди деревьев вслед за лучом фонарика. Смотрела, как вспыхивают в его свете листья и ветви, и думала, как увести парня подальше от малышей. Куда мы вообще идем? В голове не было ни единой мысли. Пустота. Может, мы будем вечно вот так идти. Выйдем из леса – а там ничего.

Наверное, мне уже стало все равно.

Парень что-то напевал себе под нос, действуя мне на нервы. Вдруг на тропинке впереди я заметила выложенные крест-накрест палки. Словно решетка теста на пироге к Дню благодарения. Какие тогда пекут? Яблочные? Черничные?

Я бы не отказалась от кусочка, подумалось мне.

Рыжий споткнулся, и фонарь в его руке дернулся.

Послышался треск ломающихся веток и вопли. Луч света теперь бил откуда-то снизу.

Парень наступил на решетку и свалился в яму глубиной выше своего роста.

Оттуда доносились его крики. Я заглянула внутрь.

– Нога! Я сломал ногу! Помоги мне!

Но дробовик по-прежнему был при нем. И я ушла.

* * *

Вероятно, это была охотничья западня, объяснил Бёрл. Лес располагался вне территории фермы, и многие в нем охотились и ставили ловушки.

Любой из нас мог переломать там ноги, а то и шею, негодовала я. Но все же спасибо тому, кто выкопал эту яму, – она пришлась как нельзя кстати.

И я отправилась спать.

Спросонья соображаешь туго. Когда солдаты ворвались в сарай, я не сразу поняла, что они в ярости. Они принялись колошматить прикладами ружей по столбам и бить лампочки. Мы терли глаза и растерянно моргали.

Наступило утро.

– Козы! Куда, черт вас дери, подевались козы?! – заорал один.

Похоже, куда-то удрали.

– Ну, хорошо, – злобно произнес вожак. – Хорошо, детишки. Вы за это поплатитесь.

Солдаты развернулись и протопали к выходу. В недоумении за ними потянулись и мы.

Мэтти вновь стоял под деревом, с привязанными к веткам руками. Кое-кто из солдат направил на него оружие.

– Угадайте, почему они убежали? – крикнул Бёрл. – Из-за выстрелов! Вы сами виноваты!

– А ну идите сюда. – Охранники-толстяки подталкивали ангелов винтовками, пока все трое не оказались внутри колючей проволоки, окружавшей теперь дерево.

Лишь Бёрл остался снаружи – Бёрл и мы.

И солдаты.

– Идите и найдите коз, – бросил нам вожак. – Каждые пять минут я буду делать вот так. – Он просунул через проволоку что-то, напоминающее здоровенную красную вилку.

Вилка коснулась Дарлы, и та с воплем подскочила.

– Электрошокер для скота, – пробормотал Терри.

Вожак тыкал снова и снова, пока Дарла не повалилась на землю. Извиваясь, она порезалась о колючую проволоку. Со лба закапала кровь.

– Найдите коз, – приказал вожак.

– Ранения головы не так опасны, только сильно кровоточат, – сказал Бёрл. – С ней все будет хорошо. Думаю, надо сделать, как он сказал.

* * *

Джек и Шел увели коз через брод, за ручей – мимо ловушки, на дне которой спал рыжий в обнимку со своим дробовиком, через лесок, по гравийной дороге, мимо разрушенного гаража и заржавевшего плуга; мимо облупленного рекламного щита, призывающего устанавливать спутниковое телевидение, – на соседское пастбище рядом с одним из тех домов, что виднелись с силосной башни.

Вокруг паслись черно-белые коровы, а козы бродили в высокой траве у дальнего края загона.

– Если мы приведем их обратно, их застрелят, – сказал Джек. – Как Дилли. Как Дилли…

– А если не приведем, они продолжат мучить ангелов, – сказал Рейф.

– Или возьмутся за кого-нибудь из нас, – добавила я.

– Это несправедливо. Почему они должны умирать? – спросил Джек, и на глазах у него выступили слезы.

– Джек, посмотри на меня, – сказала я. – Мы должны отвести их обратно. Это не шутки.

– Но козы же не виноваты, – плакал Джек. – Мы не должны жертвовать животными. Мы должны их спасти. Я скорее собой пожертвую.

– Но солдатам не нужен ты, – сказала я. – Понимаешь, они не едят маленьких мальчиков.

– Не едят, – повторил Джек.

В конце концов мальчики пошли за козами к дальнему краю загона. Мы остались ждать возле дома. Крыльцо было завалено скейтбордами, самокатами и грязными ботинками. Я постучала в дверь, но никто не открыл.

За окнами была хорошо видна залитая дневным светом гостиная. На ковре рядами рассажены игрушки, словно на занятиях в детском саду. Напротив в кресле – огромный плюшевый лев, каких разыгрывают на ярмарочных аттракционах. Перед ним лежала открытая книга с картинками.

Так и думаешь, что лев сейчас перевернет страницу.

Послышалось блеяние: к нам приближались козы, покорно следуя за Джеком и Шелом.

Мы двинулись в обратный путь.

Джек и Шел грустно хлюпали носами, то и дело поглаживая козочек. Но нас терзали совсем другие тревоги. Я думала о колючей проволоке и потемневшей руке Мэтти с прожилками черных вен.

Но и вести коз на заклание мне тоже было трудно. По дороге я то и дело краем глаза косилась на их сонные мордочки с длинными белыми ресницами. Мокрые носы, тупые рожки, чуть сутулые спинки.

Джек гладил их по шерстке, и казалось, что поведением они нисколько не отличаются от наших собак – тех, из большого особняка.

Так же довольно помахивали хвостиками.

* * *

Солдаты тыкали ангелов электрошокером и смотрели, как те мечутся от боли, натыкаясь на колючую проволоку, в кровь расцарапывая руки и ноги.

Но к нашему возвращению – коз мы оставили в поле, а Джека и Шела в лесу – солдаты прекратили издевательства. Бёрл рассказал, что из дома вышла Саки. Она стояла, баюкая ребенка, и глядела на солдат, пока те не бросили свои забавы. Видимо, присутствие младенца обломало им все веселье.

Теперь двое мочились на стену коттеджа, а третий играл на телефоне. Заметив коз, они проверили, что ружья заряжены, и ушли.

На земле за проволочной оградой валялись на земле ангелы: руки и ноги у них кровоточили. Над ними безвольно висел, привязанный за руки к тонким веткам кизилового дерева, Мэтти. Колени у него подогнулись, тело обмякло. Казалось, он спит.

Мы наступили на проволоку, чтобы Лоу и Рейф могли пробраться