Ох! О пропущенном уроке вождения я и запамятовала…

Судя по тому, как настойчиво вызванивал меня инструктор – настроен Александр Аркадьевич более чем серьезно, и постарается пропесочить в своем фирменном стиле так, чтобы пробрало до костей. По-хорошему, нужно бы перезвонить ему, но выслушивать нотации сейчас не было сил.

Я набрала маму, поболтала с ней минутки три, заверила, что со мной все в порядке, и что в выходные я обязательно загляну к ней в гости. Потом перезвонила Марине. Она, как и мама, относилась к моей работе с пониманием и умела обходиться без лишних охов и ахов, правда, и я никогда не вдавалась в лишние подробности. Все равно говорить больше, чем сообщают по телевидению официальные лица, не имею права.

Выполнив дочерний и сестринский долг, подумала немного – и ткнула пальцем в строку с номером администратора школы экстремального вождения.

Трубку на том конце взяли после первого же гудка:

– Школа экстремального вождения «ЭргоДрайв», администратор Виктор, слушаю вас.

Я выдохнула с облегчением: повезло, что ответил именно Витя – общаться с ним мне было проще всего.

– Привет, Виктор, это Полина Лисицына, хочу сказать…

– Полина?! Куда вы пропали? Тут целый переполох из-за вашего исчезновения, Казанцев ходит мрачнее тучи, с Галкиным разругался так, что второй день не разговаривают, – затараторил парень.

Ничего себе новости! Как могли бизнес-партнеры, давние друзья, разругаться из-за меня? Я ведь ни одному из них ничего не обещала, никаких авансов-реверансов не делала. Дождавшись, когда Витя сделает паузу, вклинилась в его возбужденный монолог:

– Вить, мне жаль, что я невольно поставила на уши ваш дружный коллектив, но на то были серьезные и не зависящие от меня причины. Где Казанцев?

– На треке, у него ученик.

– Тогда, когда он освободится, передай, пожалуйста, ему и Георгию мои извинения и скажи, что я сама перезвоню завтра с утра – сегодня у меня в планах только душ и спать, спать, спать – я три ночи глаз почти не смыкала.

– Так… да… ладно, я понял. Раз ты просишь – возьму удар на себя, но будь готова, Полина, что Казанцева твоя просьба не беспокоить не остановит.

– Ну, я выключу телефон, как только доберусь до подушки, и за это тоже потом попрошу прощения, – невольно улыбнулась я. – Спасибо, о благородный рыцарь, что согласился прикрыть меня в бою.

– Ради прекрасной дамы готов на любые подвиги! – в таком же шутливом тоне сообщил Виктор. – Отдыхай, Полина. Если это не секрет – расскажешь при встрече, где пропадала?

– Не секрет, Вить. Расскажу. Пока.

– До свидания, Полина. Отсыпайся там.

– Ага.

Я сбросила связь, спрятала телефон в специальный кармашек сумки и двинулась к выходу: следующая остановка – моя.

Признавшись две недели назад Жорику, а заодно и себе, во влюбленности в Полину Лисицыну, я испытал одновременно и облегчение, и горечь. Облегчение – оттого что перестал врать самому себе, горечь – оттого что понимал: мои чувства обречены остаться неразделенными.

Между мной и моей ученицей стоит слишком многое: тринадцать лет разницы в возрасте (я не удержался – посмотрел ее паспортные данные в договоре), мой не самый радужный опыт семейной жизни и мое изуродованное внутри и снаружи тело. Достаточно было и одного из этих пунктов, чтобы сделать отношения с девушкой невозможными…

Что ж, значит, мне предстоит справляться со своей любовью в одиночку. Не впервой. Такое уже случалось дважды, не считая первого школьного увлечения. Влюбляясь, я заболевал женщиной, бредил ею. Сгорал, словно в лихорадке, от невозможности постоянно быть вместе, страдал от желания не выпускать возлюбленную из рук.

Не зря я говорил, что завидую Георгию: хотел бы я сходиться и расставаться так же легко, как он, испытывать только радостное волнение и сладкое предвкушение охотника, уверенного, что рано или поздно он поймает свою добычу. Но моя натура требовала иного: верно и преданно защищать, заботиться до последнего – пока не умру или пока не укажут на порог.

За две недели я почти смирился со своей участью. Почти уговорил себя, что ни словом, ни взглядом не выдам Полине своих чувств. Сумел стать сдержанно-вежливым и корректным – как и положено инструктору.

Я больше не выглядывал в окно, когда она приезжала или уезжала – не хотел видеть, какая машина привезет Лисицыну на очередное занятие. Убеждал себя, что мне нет до этого никакого дела. Просто вел занятия и, пока девчонка сидела рядом, выполняя мои задания, напитывался ее присутствием, запахом, чтобы как-то дожить, додышать до следующей тренировки. Пусть криво и косо, но все вроде бы налаживалось. Так мне казалось – вплоть до среды, второй среды июня.

В эту среду, без четверти шесть вечера, я вывел из бокса не Шкоду, а полноприводной джип: планировал посадить Полину за руль и отработать с ней некоторые маневры на этой, более крупногабаритной и тяжелой, чем Шкода, машине.

Сам уселся на скамью, вспоминая, как при первой встрече Лисицына сидела подле меня здесь – спокойная, но при этом собранная и внимательная. Мне бы хотелось посидеть с ней на этой скамье просто так, без повода. Проводить за горизонт заходящее солнце, показать звезды.

Стоп!

Опять мне в голову лезет романтическая чушь! Да кому она нужна в двадцать первом веке?..

Я встал. Прошелся вдоль гаража. Взглянул на часы. Стрелки на циферблате встали в прямую линию, сообщая о наступлении часа «Икс». Полины не было. Тлеющая под тонким слоем пепла лава в моей груди всколыхнулась, пошла волнами, грозя выплеснуться тревогой и яростью.

Я ведь просил!

Всего-то навсего – звонок или СМС: «задерживаюсь», или «не могу приехать, давайте перенесем занятие».

Но нет!

Что ей просьбы какого-то инструктора? По сути – обслуживающего персонала? Какое ей дело до других учеников, которые могли бы потренироваться в этот вечер, и до школы, которая теряет свой доход…

Я нарочно накручивал себя, взвинчивал свою злость, чтобы задавить бьющий в уши тревожный набат пульса: она не такая, она бы предупредила, если бы могла, а раз не предупредила – значит, случилось что-то плохое. Страшное. Вероятно, опасное для ее жизни.

Самое ужасное для меня заключалось в том, что я не смогу ничего узнать, не сумею помочь, защитить, спасти… В прошлый раз даже дозвониться не удалось!

Вспомнив о телефоне, выхватил его из кармана, глянул на экран: нет. Ни пропущенных звонков, ни СМС.

Как мог быстро зашагал в корпус – во мне еще теплилась надежда, что Лисицына, как и в прошлый раз, оставила сообщение о том, что не сможет явиться, нашему администратору, а тот снова замотался и забыл меня известить. На ходу несколько раз набрал номер ученицы. Мои худшие опасения оправдались: Полина не отвечала.