Ван Цзяньчжоу, которого перебросили с поста главы «Чайна Юником» заведовать корпорацией-конкурентом «Чайна Мо- байл», рассказывал друзьям, что не получал на этот счет никаких предупреждений. Так же Орготдел не удосужился проконсультироваться ни с одним членом совета директоров. Будучи руководителем предприятия, зарегистрированного на биржах Нью-Йорка и Гонконга — со всеми вытекающими последствиями, — Ван бросился искать совета у юрисконсультов. Адвокат выразился лаконично: «Больше не упоминайте свою старую компанию».

Но как бы ни ярились бизнес-руководители и инвесторы, умышленный элемент неожиданности при таких перебросках отлично служит целям КПК, в очередной раз напоминая, кто в доме хозяин. Ротация — простой и всем понятный сигнал, адресованный высшему административному звену госкомпаний. В свое время «Чайна Мобайл» чуть ли не за ночь превратилась в крупнейшую компанию мира в области мобильной телефонии, и вся эта отрасль китайской экономики получила мощнейший толчок. В руки начальников предприятий в этом стратегическом и важном для национальной безопасности секторе стекалась власть. «Возникло мнение, что их надо бы приструнить. Лучше, если этими компаниями заведуют политики, а не предприниматели, — сказал один из советников. — Надо было разрушить возникающие центры влияния».

Миф, что партия не вмешивается в такие решения, культивируют самым тщательным образом; например, публичные уведомления о новых назначениях проводятся через официальные структуры, в частности, Госсовет и подчиненную ему Комиссию по администрированию и надзору за государственными активами, отраслевые министерства или же материнские компании. В прессе подобные объявления неизменно именуются «сменой работы» — вот вам и внешне едва различимое, но фундаментальное различие между методом подачи этих назначений внутри системы и истинным положением дел. С точки зрения партии, переброску чиновников с предприятия на предприятие или из одного органа власти в другой даже сменой работы назвать трудно: они тасуются внутри одной и той же системы.

В первые же годы этого столетия из председателя правления CNOOC сделали губернатора провинции Хайнань; глава «Петро-Чайна» стал заместителем министра Агентства экономического планирования; председатель электроэнергетической корпорации «Хуанэн» был назначен заместителем губернатора провинции Шаньси; заместитель управляющего центрального банка превратился в главу «Стройбанка», а председатель правления «Чайналко» вырос до поста советника при кабинете министров. Даже глава единственного в стране номинально частного банка «Миныпэн», превозносимого прессой за отвагу, с которой он решился нарушить госмонополию в сфере финансов — и тот проходил согласование с партийными органами.

Эдвард Тянь, учредитель и председатель компании «Чайна Нетком» — один из тех немногих, кто увидел систему с обеих сторон: сначала как аутсайдер, а позднее — когда партия провела его в ряды номенклатуры — изнутри. Тянь и так уже был богатым и успешным частным бизнесменом, когда ему в конце 1990-х гг. предложили возглавить едва оперившийся «Нетком», венчурное госпредприятие в области телекоммуникаций. Его китайские коллеги по «АзияИнфо», частной компании, которую Тянь соучредил и протолкнул до регистрации на нью-йоркском «Насдаке», подумали, что он спятил, решив уйти работать на государственное предприятие. Через некоторое время Тянь убедился, что они были недалеки от истины.

Китайские госчиновники считали «Нетком» прогрессивным, грамотным проектом, попыткой четырех государственных инвесторов разрегулировать отечественный телекомный сектор, где в ту пору доминировал «Чайна Телеком» вместе со своим министерским покровителем. Новорожденный «Нетком» должен был принести в Китай широкополосный доступ, встряхнуть отрасль и в то же время позволить инвесторам, в частности, министерству железнодорожного транспорта, получить пропуск в самый «горячий» (на ту пору) сектор глобальной экономики. Привлечение Тяня, доктора наук из американского вуза и выходца из частного сектора, показало бы системе, и в том числе Цзян Мяньхэну, сыну Цзян Цзэминя и покровителю-тяжеловесу, как можно думать по-новому. Но когда Тянь принялся настаивать, что, будучи президентом компании, он также должен войти в совет директоров, ему сказали «нет». Ведь все эти директора — заместители министров, а Тянь — всего лишь предприниматель. Этот клуб еще не был готов распахнуть двери человеку без надлежащего ранга. «Я был очень разочарован и даже подумывал уйти, — вспоминает Тянь. — Мне посоветовали успокоиться, поработать с годик и посмотреть, что получится».

Годом позже «Нетком» демонстрировал впечатляющие успехи и блестящие перспективы. Компания приняла на работу сотни менеджеров. Проложенная ею оптико-волоконная сеть связала тринадцать городов. Росла выручка. И наконец инвесторы согласились принять Тяня в состав совета. «Это был эпохальный момент. Я почувствовал, что система меня признала», — говорит Тянь. Впрочем, настоящее признание пришло лишь через два-три года, когда компания развернула работу в десяти провинциях, где в свое время хозяйничал «Чайна Телеком». Чтобы остаться главой разросшегося «Неткома», Тяню требовалось заручиться согласием не только своего совета директоров, но и партии в лице Орготдела. Это было нечто новенькое для обеих сторон.

Тянь хотел эту должность, эквивалентную должности заместителя министра; но зачем ему идущие «в комплекте» привилегии и ограничения? Он не желал видеть «красную машину» на своем столе. И должностной загранпаспорт ему тоже был ни к чему, ибо в этом случае он не смог бы выезжать за границу чаще двух раз в год: таким в ту пору был лимит для людей в чине замминистра. Любая дополнительная поездка требовала разрешения сверху. «Не хотел я присоединяться к политической системе, — говорит Тянь. — Она бы сразу урезала мои свободы». Орготдел, приняв во внимание, что Тянь долгое время учился в аспирантуре и докторантуре за рубежом, согласился сделать для него исключение. Тянь успешно прошел внутреннюю проверку и возобновил свое членство в партии (он вступил в КПК еще студентом, но, уехав за границу, временно утратил статус); Орготдел это удовлетворило. Он подтвердил должность Тяня и позволил ему войти в святая святых парткома.

С другой стороны, «ночь длинных ножей» в телекоммуникационной индустрии, она же — перетасовка ключевых фигур отрасли, до сих пор терзает Тяня и его коллегу Чжан Чуньцзяна, тогдашнего председателя правления и секретаря парткома, с которым он вместе был вынужден краснеть и отдуваться в Лондоне. Вернувшись в Китай, они обратились в ЦК и правительство, выражая озабоченность ротацией на руководящих постах. После биржевой регистрации «Неткома» Чжан пошел еще дальше, чтобы хоть как-то «разжать челюсти партии на горле их компании». Он рекрутировал Джона Торнтона, экс-президента «Голдман Сакс». В то время Торнтон читал лекции в Китае и согласился войти в состав совета директоров. Затем Чжан привлек и консалтинговую компанию «Маккинзи и K°.», чтобы получать советы по управлению внутренними процессами.

Для Торнтона, уже имевшего опыт вывода китайских госкомпаний на международные фондовые рынки, ориентационная лекция Чжана о роли парткома стала настоящим откровением. «Имеется шесть функций, за которые отвечает партком, — сказал Торнтон, — и все они критически важны». Задуманный проект несколько месяцев разбирался с вопросом, как можно руководить компанией в более прозрачном ключе. Следует ли сделать так, чтобы за аттестацию и назначение старших должностных лиц напрямую отвечал совет директоров, как, собственно, и обещал «Нетком» в рекламных биржевых документах за границей и как того требовало китайское законодательство? Или контроль за персоналом все-таки должен остаться в руках парткома? В итоге «Нетком» согласился с тем, что старших управленцев будет назначать именно совет директоров, но здесь имелась загвоздка. Партком выдвинет кандидатуру на рассмотрение совета директоров, если большинство его членов были утверждены партией. Теоретически роль совета укреплялась, однако на практике директора видели только тех кандидатов, которые уже прошли селекционный партийный отбор. Усилия, направленные на создание в компании более открытой кадровой системы, обернулись пшиком. «На поверхности все выглядит глянцевым, — сказал один из советников, — но если присмотреться, под фасадом увидишь сплошную традиционную основу».