— Дядечка круто обиделся? — предположил Кубинец, раззявив рот в затяжном зевке.

Дверь открылась. В кабинет боком втиснулся Ян Табачнике большим, источающим ароматы подносом, уставленным тарелками и чайными чашками. Он поставил поднос на журнальный столик и исчез.

— Что тебя связывает с Соломахом? — поинтересовался я.

Кубинец взял с подноса чашку и тарелку. Казалось, он полностью погрузился в поздний ужин. София интереса к еде не проявила, увлекшись рассказом.

— Он нанял меня несколько недель назад. Я должна была везде сопровождать его под видом любовницы и обеспечивать охрану. Он не доверяет своим молодцам. У него жена и дети. Они в курсе истинного положения вещей…

— Чего он боялся? Зачем ему охрана? — перебил я Софию.

— Кто-то шантажировал его. Не знаю, с чем это связано… Соломах ни о чем не рассказывал. Когда же я задавала вопросы, говорил, что это не мое дело… Думаю, что прессовали его в связи с необычными сексуальными увлечениями. Соломах весьма любвеобилен.

— Он и тебя домогался?! — не сдержался я.

— Не без того. Сначала все было нормально — чистый бизнес. Потом его несколько переклинило. Он решил, что неплохо бы мнимую любовницу превратить в настоящую. Я отказалась. Отказ он не воспринял и попыток не прекратил. В тот вечер я как раз решила, что с меня хватит. Собиралась его послать, но появился ты, и вопрос решился сам собой.

— Почему Соломах прислал в твою квартиру людей? Ведь ваши деловые отношения закончились?

Я отпил пива. София села и взяла в руки чашку с чаем.

— Соломах из той породы людей, которые считают всех, кто на них работает, своей собственностью. Он не привык ничего терять, — призналась София, отхлебывая чай и морщась: чай был горячий.

— Я вспомнил! — внезапно оторвался от тарелки Кубинец. — Я вспомнил, где встречал эту фамилию. Валерий Соломах — персонаж из нашего списка. Он активно общался с Городишек.

— О, нужно нанести ему визит вежливости! — обрадовался я возможности поправить положение Софии, не отвлекаясь от расследования. — Заодно растолкуем ему правила поведения в обществе… Вот ведь феодал недобитый!

Я допил пиво и бросил бутылку под стол.

— Все. Собрание закончено. По постелям! А я еще позвоню этому Соломаху.

— С ума сошел! — удивился Кубинец. — Уже три ночи!

— Вот пусть и понервничает, сволочь!

Я был страшно разозлен: не терплю феодалов ни под каким соусом!

Помог подняться Софии и препроводил ее в комнату, в которой она провела прошлую ночь. Потом вернулся в кабинет. Дело прежде всего! Только вот телефона Соломаха у меня нет… Забыл спросить номерок у Софии, а беспокоить ее теперь не очень удобно…

На мое счастье, необходимой информацией располагал Гонза Кубинец. Прежде чем уйти, он оставил лист с циферками на моем столе… Я набрал номер.

К телефону долго не подходили, но я был готов к этому и ждал до упора. Наконец гудки прекратились, в трубке раздалось тяжелое сопение, затем злой голос спросил:

— Кто это?

— Валерий Соломах? — поинтересовался я.

— Да! Какого рожна, спрашивается, вы звоните посреди ночи?! Если дело того не стоит, обещаю вздернуть вас на рее моего катера! — проорал в трубку Соломах.

— На катерах рей нет, — поправил я.

— Ничего, поставлю! — пообещал Соломах.

— Я звоню, чтобы сообщить, что ваши ребятки, посланные с визитом дружбы на квартиру к известной даме, ныне находятся на попечении криминальной полиции Васильевского острова. Часть из них в больнице. Один погиб.

Молчание на другом конце трубки означало, что я услышан.

— Кто вы? — раздалось хрипение.

— Доброжелатель. И очень хороший знакомый Иоланды Городишек. Помните такую? — бросил я пробный камень.

Вновь повисло молчание.

— Чего вы хотите? — Вязкий голос походил на кипящее болото.

— Думаю, нам стоит встретиться и поговорить. Имею к вам несколько вопросов, — предложил я.

— Где? Когда? — рыкнул Соломах.

— Послезавтра в час дня.

— Возле здания Биржи… На причале… Буду вас ждать! — приказным тоном рявкнул Соломах и бросил трубку.

Я открыл бутылку пива, припал к горлышку и сделал четыре хороших глотка. Прихватив бутылку с собой, отправился в свою спальню.

Утро началось с явления Григория Лесника. Прямо традиция образовалась: лишь солнце встает — на нашем крыльце Григорий Лесник… Провалялся бы в постели до вечера, так на тебе!.. Кубинец ворвался в мою комнату, раздвинул шторы и заявил, что если я и впредь намерен рабочее время проводить под одеялом, то он, пожалуй, поищет себе нового компаньона или другое место работы.

Пришлось подняться. Приняв душ, облачился в легкий костюм, нацепил на шею галстук-шнурок и спустился в гостевой кабинет, украсив лицо самой радушной улыбкой из имевшихся в моем арсенале. Такой встречают любимого друга, которого не видели несколько лет!

— Доброе утро, господин Лесник. Искренне рад вас видеть. Не согласитесь разделить с нами завтрак?

Мое приветствие привело инспектора в замешательство. Он не знал, как отреагировать на приглашение. Отказаться — обидишь хозяев, принять — поставишь себя в определенную зависимость.

— С удовольствием, — наконец принял он решение.

Мы отправились в кухню…

За завтраком разговаривали о политике. Лесника очень интересовал вопрос, связанный с восстанием албанцев в Косово. Проблема мирного урегулирования этого конфликта не давала ему покоя. Он рассуждал о мирном соседстве албанцев и сербов, о возможностях вмешательства Организации Объединенных Наций, о предложениях Соединенных Социалистических Штатов Америки… Американцев Лесник резко критиковал!

Кухонный политик… Ему бы бразды правления в руки — вопрос решился бы мигом, и все были бы счастливы, и «никто не ушел бы обиженным»…

Покончив с завтраком, на который не спустилась Химера, мы вернулись обратно в кабинет. Кубинец погрузился в какие-то бумаги, громко хмыкнув. Я улыбнулся Леснику, ожидая его первого хода.

— Знаете, Туровский, если бы не ваши могущественные покровители, я бы давно прикрыл вашу лавочку! — ужасно смущаясь, заявил Григорий Лесник,

От удивления я раскашлялся. О каких таких покровителях он говорит? Буквально окаменел, от внимания, надеясь, что он прояснит свою мысль.

— Там, где появляетесь вы, остаются одни трупы… Туровский, может, хватит изображать из себя жнеца смерти? Смените имидж.

— Вы там что-то о могущественных покровителях упоминали… — прикинулся я наивной овечкой.

Григорий Лесник демонстративно воздел очи к потолку и шепотом сообщил: