— Да вы с ума сошли; вам все это приснилось, и приснилось когда же? Чуть не накануне нашей победы? И чего вы боитесь? Сплетен гнилого Петербурга и крикунов в Думе, которым дорогá не Россия, а их собственные интересы? Можете быть спокойны… Победа теперь уже не за горами.

Армия вызывала восхищение Царя и восторженные отклики: «Армия — страж России. Армия — это все лучшее, что Россия дала. На боевых полях льется священная, жертвенная кровь за Отечество»…

Воля к победе была у Государя сильнейшим императивным чувством. Мысль о победе стала навязчивой идеей. Дни и ночи он думал только о выигрыше кампании. Победа открывала перед Россией широкие, светлые горизонты. Государь верил в победу, потому что для этого были налицо все данные: враг измотан, Россия пережила свои трудные моменты, армия вооружена, сильна, она способна и она готова выиграть последнюю битву.

Вместе с тем Государь не закрывал глаз на возникшие в последнее время серьезные затруднения с довольствием войск и больших городов. Продукты питания и военное снабжение проходили далекий путь из Сибири. На этих колоссальных пространствах проблема железнодорожного транспорта приобретала исключительное значение. Паралич сообщений мог привести к неожиданным роковым последствиям.

В том положении, в каком находился Государь, каждый человек мог бы ослабеть, опустить руки, поддаться чувству усталости, апатии или озлобленности. Но он ни на один момент не забывал лежащей на нем ответственности и его исторической миссии. Воля к победе, воля к жизни и чувство долга превышали в нем личные переживания. С целью наладить все вопросы, которые его тревожили, Государь прибыл в Ставку.

— Здравствуйте, Михаил Васильевич, — сказал он подошедшему Алексееву. Крепко пожал старику руку, поцеловал его и спросил с большим искренним сочувствием: — Как ваше здоровье? Помогло ли вам лечение в Крыму?

— Благодарю, Ваше Величество. Поправляюсь, но еще не чувствую себя здоровым.

— А мне очень хотелось бы, чтобы силы ваши восстановились и чтобы вы больше совсем не болели. Я не раз молился Богу о ниспослании вам здоровья.

Государь внимательно рассматривал внешний вид старого генерала. Алексеев был в теплой зимней шинели и в фуражке с надвинутым на лоб козырьком. Лицо было болезненное, изнуренное и бледное. Даже от мороза оно ничуть не покраснело. Государь это заметил. Мягким, задушевным голосом сказал:

— Ваше здоровье необходимо для России и для нашей победы.

Алексеев благодарно и радостно улыбнулся. Серые глаза его загорелись внутренним светом, заиграли морщинки, и шевельнулись жесткие, седые, туго закрученные генеральские усы.

Здороваясь с чинами Штаба, Государь у каждого что-нибудь спрашивал, обменивался короткими словами и ласково улыбался. Подойдя к начальнику военных сообщений, он спросил:

— Скажите, Тихменев, все ли вы перевозите, что необходимо для продовольствия армии?

— Мы перевозим все, Ваше Величество, но должен доложить вам откровенно, что удается это лишь потому, что дают нам к перевозке очень немного, — ответил генерал Тихменев.

— Да, да… я знаю… это очень тяжело и горько… — Лицо Государя нахмурилось, улыбка сбежала с него. Он перевел глаза на стоявшего рядом полевого интенданта генерала Егорьева и сказал ему: — Я вас прошу, достаньте непременно продовольствие для армии, а вы, Тихменев, его перевезите. Я не сплю по целым ночам, когда думаю, что армия может голодать…

Во время обеда Государь сказал Алексееву:

— Меня тревожит внутреннее положение. Нездоровая, неспокойная атмосфера сейчас в Петербурге. Клевета, сплетни, вздорные слухи и политиканство, как заразная болезнь, поразили столичное общество. Нам надо выиграть только два месяца. Если ничего не произойдет до весны, Россия будет спасена. Надо преодолеть транспортные и продовольственные затруднения. Я так горячо прошу Бога спасти Россию! Помогите мне в этом.

Алексееву послышались трагические нотки в голосе Императора, особенно в последних словах. С полной искренностью, поддавшись впечатлению минуты, он ответил:

— Ваше Величество, мы все сделаем, что будет в силах человеческих для нашей победы. С Божьей помощью мы справимся со всеми трудностями. Худшее мы уже пережили…

* * *

Но у Алексеева была на душе одна страшная тайна. И он ее скрыл от Государя. Скрыл не без внутренней борьбы; скрыл сознательно, успокаивая свою совесть мыслью, что роль его была пассивна и что так лучше будет. Когда Государь делился с ним своими сокровенными мыслями, рассказывал о своих терзаниях, тревогах и надеждах, Алексеев чувствовал, как маленькое пятно на совести жгло его душу.

Алексеев был человек простой, сердечный и скромный. Он не принадлежал ни к типу карьеристов-честолюбцев, ни к типу царедворцев. Он был только человек дела. Государя любил без слащавости и относился к нему как верноподданный. Когда в пасхальную ночь 1916 года, перед Светлой заутреней, Государь зашел к нему в комнату и поздравил его своим генерал-адъютантом, старик прослезился и, чего совсем не ожидал Государь, поцеловал ему руку.

А потом в его сердце влили капельку яда. Однажды, во время болезни, в Севастополе, его посетил Александр Иванович Гучков. Этот человек ненавидел Государя и еще более — Царицу.

Кто он был? И друзья, и враги сходились в общей оценке. Обычно говорили: «Неугомонный и неутомимый интриган; человек авантюрного склада; умный, талантливый и просвещенный честолюбец; натура страстная, беспокойная и кипучая; характер властный и упорный; искренний патриот, влюбленный в Москву и в Московскую Русь; один из самых больших общественных деятелей».

Начиная с шестнадцатого года Гучков увлекся идеей государственного переворота. В его голове постоянно теснились мысли о заговоре, постоянно он строил всевозможные планы низложения Императора и шел вплоть до его убийства. Он разъезжал по фронту, агитировал среди тех, кого хотел привлечь на свою сторону, чутьем угадывал среди генералов единомышленников и, увлекаясь сам, увлекал других. С целью прозондировать почву он посетил больного Алексеева.

— Вы, может быть, не представляете во всей полноте, широте и глубине внутреннее состояние России, — сказал он Алексееву. — Не представляя и не учитывая этого, вы не можете вести войну. Мрачна и безотрадна картина дней нашей жизни. Всюду, во всех отраслях, царит полное расстройство, разруха и распад. Все гниет. Правительство состоит из ничтожных личностей, мелькающих и исчезающих с быстротой молнии. Царь безволен, слаб, бесхарактерен и целиком находится под влиянием Царицы. А она, в свою очередь, под влиянием Распутина и шайки крупных и мелких мерзавцев. Национальные чувства оскорблены. Между Царем и Россией легла пропасть.

Государственная дума исчерпала все возможности для мирного выхода из создавшегося положения, ее желание очень скромное: ответственное министерство. Но Царица внушает Императору: «Не уступай. Ты повелитель, ты самодержец, ты поставлен Богом. Стукни кулаком, покажи смутьянам свою сильную руку. Сошли в Сибирь или, еще лучше, прикажи повесить Милюкова,