– Понимаю, но если мы хотим создать жизнеспособные колонии, то там понадобятся семьи, а это значит, что следует убедить женщин в том, что отправляться в космос безопасно. – Я открыла свой блокнот на диаграмме статистики, которую сама нарисовала. – Разумеется, вы не отправите в космос среднестатистическую женщину, так же как и не отправите среднестатистического мужчину. Но может быть, вы рассмотрите некоторых пилотов из отряда «ОС». Во время войны только в Соединенных Штатах пилотами были 1027 женщин, и у каждой из них на счету в среднем было семьсот летных часов, а у 792 из них даже более тысячи. Примите во внимание, что средний пилот истребителя того времени…

– Нет.

– Я… Прошу прощения?

– Я не отправлю ни единой женщины в космос. Доступно объясняю. Если при выполнении миссии умрет мужчина, то что ж, это, несомненно, станет трагедией, но люди с ней смирятся. А если погибнет женщина? Боюсь, что тогда общественное мнение окажется крайне негативным и вся космическая Программа затем, весьма вероятно, будет полностью свернута.

Я встала и, раскрыв блокнот на ранее выбранной странице, положила его на стол перед ним так, чтобы ему было удобно читать. Начала:

– С этими цифрами…

– Повторяю, нет. Вы ведете речь о женщинах, которые всего лишь перебазировали самолеты, так, словно они сражались в бою.

Я сделала очередной глубокий вдох. Он сказал «в бою», пусть и невольно, но все же связав наши космические миссии с боем, что в корне расходилось с тем, что он сам же утверждал на пресс-конференции, на что мне следовало бы немедленно указать, но я, как всегда, струсила и спустила ему это.

– Мы вскоре устраиваем авиашоу. Может быть, и вы на него посмотрите? Быть может, даже измените потом свое отношение к женщинам-пилотам. Удостоверитесь, что подготовка, которая давалась «ОСам» прежде, чем любой из них дозволялось сесть за штурвал, была значительно более основательной, чем та, которую проходили мужчины, пилотировавшие аналогичные самолеты, да и летать нам доводилось зачастую на самолетах самых разнообразных назначений и типов.

– Я искренне ценю ваши усилия, но, к сожалению, вынужден сейчас вернуться к своим непосредственным обязанностям руководителя проекта. Извините, но у меня нет времени на лишенные смысла разговоры. – Он снова взял в руку книгу и принялся ее демонстративно читать. Уже не глядя на меня, произнес: – Доброго вам дня, миссис Йорк.

Я захлопнула блокнот и с силой прикусила внутреннюю сторону нижней губы. Сама не знаю, пыталась ли я тогда удержаться от крика или слез. Возможно, и от того, и от другого одновременно.

* * *

Дни сменялись днями, и проблемы, связанные с организацией авиашоу, для меня ушли на второй план. Частично это было вызвано отчаянием, но в основном тем, что МАК безостановочно вел разработку пилотируемого модуля, которому предстояло сесть на Луну. В то же время наши европейские коллеги готовились к созданию орбитальной космической станции, и пересылаемые телетайпами послания, в которых ученые-ракетчики делились друг с другом своими блистательными идеями, непрерывно летали туда-сюда через Атлантику.

Основательно засиживаться на работе тогда приходилось почти ежедневно, но мы с Натаниэлем, тем не менее соблюдая субботу, старались обычно уходить домой по пятницам до захода солнца. Мы пытались, да только не всегда в своих стараниях преуспевали.

Вот и в нынешнюю пятницу парковку снаружи уже окутали тяжелые вечерние тени, я же стояла, прислонившись к дверному косяку его кабинета.

У Натаниэля были закатаны рукава рубашки, и он пристально смотрел на что-то на своем столе.

Костяшками пальцев я настойчиво постучала по внутренней стороне двери. Затем все же поинтересовалась:

– Готов отправляться?

– Хм. – Он поднял голову и потер кулаками глаза. – Кое-что еще надо доделать. Подождешь?

– Забыл, что ли… Предполагалось, что летом мы уж по пятницам по крайней мере будем уходить с работы до того, как стемнеет.

Натаниэль развернулся в кресле лицом к окну, что выходило на парковку. Обеспокоенно спросил:

– А который сейчас час?

– Уже почти девять. – Я вошла в его кабинет и положила сумочку и пальто на ближайший стул. – А ты сегодня перерыв делал?

– Да… У меня была встреча с Клемонсом. Мы вместе обедали. – Он повернулся к столу и взял одну из бумаг, которые только что изучал. – Элма, если бы ты была на орбите, то какой бы метод сближения с другим космическим аппаратом избрала: вдоль вектора скорости целевого космического аппарата или вдоль вектора его радиуса?

– Твой посыл мне понятен. Во-первых, деловую встречу за обедом с директором перерывом считать никак нельзя. – Я, зайдя к нему за спину и перегнувшись через спинку его кресла, разглядела стопку бумаг на столе. На титульном листе значилось: «Методы пилотирования для орбитального сближения в условиях непосредственной видимости». – Во-вторых… Какова предполагаемая орбита?

– Эм… подожди. – Он пролистал страницы. – Скажем, четыре тысячи миль.

Положив руки на основание его шеи, я, обдумывая ответ, вдавила подушечки обоих своих больших пальцев ему в мышцы. Оказалось, что его трапециевидная мышца вплоть до самых лопаток представляет собой сплошной ряд узлов.

Орбитальная механика – наука не из простых, и мой инстинкт пилота в ней мне не в помощь. Постигается она посредством уравнений или моделей, но в самом первом приближении годится и здравый смысл.

Так, очевидно, что чем больше у вас линейная скорость, тем выше ваша орбита и тем, следовательно, меньше ваша угловая скорость, из чего становится очевидным, что сближение вдоль вектора скорости целевого космического аппарата хоть и возможно, но потребует уйму маневров, каждый из которых, разумеется, повлечет расход топлива.

Я глубже вонзила пальцы в мышцы на задней части шеи Натаниэля. Его голова принялась клониться сильнее прежнего, и в конце концов подбородок его уперся в грудь.

Но сближение вдоль вектора радиуса, скорее всего, сработает эффективнее… Ведь очевидно же, что если вы притормозите, то, согласно законам небесной механики, опуститесь на более низкую орбиту, но ваш корабль станет двигаться с большей угловой скоростью, и вы весьма быстро догоните свою цель. Оказавшись же достаточно близко под ней, а лучше – слегка опередив ее, затем просто запустите двигатели и сблизитесь, и топлива на такой маневр уйдет куда меньше, чем при использовании сближения вдоль вектора скорости.

У меня появился вполне вразумительный ответ, но, учитывая те тихие звуки удовольствия, что издавал мой муж, я не была полностью уверена, что он меня сейчас услышит. Я еще некоторое время массировала ему шею, а затем все же сообщила:

– Я бы предпочла сближение вдоль вектора радиуса. Такой маневр проще в расчетах, надежнее, да