и топлива при его использовании уйдет ощутимо меньше, чем при сближении вдоль вектора скорости.

Подняв голову, он всем телом подался вперед и взглянул на страницу.

– Так я и думал, но Паркер настаивает на сближении вдоль вектора скорости.

Мои руки замерли, а затем я старательно разгладила воротник его рубашки.

– Понятно. Он был в космосе, а я нет. Как пилот, я бы, наверное, придала его мнению больше значения, чем своему.

– Это-то и является частью моей проблемы. Каждый придает его мнению непомерно огромное значение лишь потому, что он – первый из семерки «Артемиды». – Натаниэль бросил листы обратно на стол. – И даже в тех случаях, которые не имеют ни малейшего отношения к пилотированию. Представляешь, он даже разглагольствует о советской… Извини меня. Оговорился. О коммунистической угрозе!

– Долгая зима ударила по ним сильнее, чем по нам. Советский Союз в итоге, куда ему и была дорога, распался. О чем он думает?

Натаниэль потер лоб.

– Говорит, что хоть Советского Союза больше и нет, но Россия все еще велика и непомерно сильна.

– И люди там с голоду мрут тысячами. Ведь очевидно же, что долгая зима более пагубно повлияла на народы, обитающие ближе к полюсам, чем на те, что живут поблизости от экватора.

– Полагаю, он перед Эйзенхауэром выслуживается. Пытается… В общем, любыми средствами старается продвинуться во власть.

Вот как… Продвинуться во власть!

Любой ценой!

Он ни на секунду не терзает себя никчемным вопросом, почему кто-то другой, а не я!

Недавно прошедшие выборы выявили, что во властных структурах, некогда отвергавших всякого извне, зияют обширнейшие бреши. И открытие это подтолкнуло многих к стремлению во власть, а население тем не менее уверовало в то, что скоро все пойдет, как и прежде. В общем, люди и думать позабыли, чего ради были срочно затеяны полеты в космос.

Но следует все же отдать правительственным чиновникам должное – они, пусть и не осознавая всю ее важность, пока не отвергали чертовски дорогостоящую космическую Программу.

Пока еще не отвергали. Но так ли будет и в дальнейшем?

* * *

Натаниэль частенько – правда, всегда по делу – принуждал нас, вычислителей, задерживаться в офисе допоздна, но в тот понедельник я и без его указаний настолько увлеклась расчетами транслунных траекторий, что даже и не заметила, как закончился рабочий день. И то было немудрено, поскольку решение серий уравнений, учитывавших изменение гравитационного поля при переходе космического корабля из сферы влияния Земли в сферу влияния Луны, занятием было в высшей степени увлекательным, а получаемые мною результаты определяли массу жизненно важных параметров движения космического корабля, включая, разумеется, и архиважный – расход топлива, и все их, несомненно, было необходимо учитывать заранее.

В общем, в нашу крошечную квартирку мы с Натаниэлем в тот день вернулись поздно, а в голове у меня тогда еще вовсю клокотала каша.

Бросив извлеченную из ящика почту на стол, я немедленно опустила свой зад на ближайший стул, а руки – на поверхность стоящего рядом стола. Мои пальцы были испачканы чернилами, но я все равно со вздохом уронила голову на руки.

Подумалось, что слово «космос» когда-то звучало для меня весьма романтично. Но то было когда-то, а теперь…

Позади сухо кашлянул Натаниэль и, наклонившись, поцеловал меня в затылок.

– Признаюсь, я сегодня уже и не надеялся, что вытащу тебя из офиса.

– Ну, понимаешь ли… В общем, Санчесу для корректировки параметров полезной нагрузки к завтрашнему дню позарез были нужны расчеты массы и объема топлива. – Я помассировала себе виски, пытаясь хоть немного снять напряжение от цифр, на которые пялилась напропалую весь день. – Над этим поначалу работала Бекки, но потом кто-то доверительно поделился с директором Клемонсом новостью, что она беременна, и… А живота у нее еще и видно-то не было. Да и вообще, мы из-за своих письменных столов почти не встаем. Так что вообще непонятно, чем ее беременность Клемонсу помешала.

– Тем не менее вы бегаете туда-сюда по лабораториям. И присутствуете на испытаниях экспериментальных двигателей. И на испытаниях топлива. И…

– Достаточно. Похоже, ты ничем не лучше прочих дарованных нам свыше администраторов.

Я выпрямилась на стуле и посмотрела на него в упор. Мой муж стоял, прислонившись к кухонной стойке. Он был уже без пиджака, и наполовину развязанный галстук болтался на шее.

– Ты ошибаешься, – возразил он. – Я бы ее от работы не отстранил, а лишь запретил бы появляться на испытательных площадках и в лабораториях. Тем не менее я понимаю, почему директор сделал то, что сделал.

– Да что тут понимать. Цитирую: «Беременность оказывает непосредственное влияние на женский мозг».

Натаниэль скривился.

– Директор Клемонс – политик, но ни разу не ученый. Считает, что если что-то случится с беременной женщиной, работающей в МАК, то это непременно отрицательным образом повлияет на общественное мнение. В общем-то он частенько перестраховывается, но все же в здравом смысле ему не откажешь.

Я открыла было рот, намереваясь возразить, но тут же прикусила язык. Мой муж был прав, разрази меня гром!

Чинуши из правительства, так до конца и не осознав масштабы надвигающейся катастрофы, уже неоднократно порывались отказаться от полномасштабного финансирования космической Программы, но пока все же не осмелились. Но ясно же, что им только повод дай!

Повернувшись обратно к столу, я взяла в руку первый конверт. Примирительным голосом предложила:

– Я, если не возражаешь, почту просмотрю.

– Может, оплатишь счета завтра?

– Завтра я вряд ли вернусь домой менее уставшей.

Один из пунктов нашего не закрепленного, разумеется, на бумаге брачного соглашения гласит, что мне надлежит своевременно и должным образом оплачивать все поступающие счета и, отслеживая записи в чековых книжках, ежемесячно сводить баланс нашего общего текущего банковского счета. Разумеется, в математике хороши мы оба, да только в уме отлично считаю лишь я, Натаниэлю же нехитрые, на мой взгляд, расчеты приходится производить на бумаге, из чего следует, что я – значительно проворнее. Вот и веду я месяц за месяцем всю домашнюю бухгалтерию.

Позади меня открылся шкаф, а затем последовал звон посуды.

– Печеный картофель и… У нас есть немного говяжьего фарша. Чили для тебя, дорогая, звучит, надеюсь, сносно?

Да, да! Готовит у нас в семье в основном мой муж, и делает он это весьма и весьма неплохо, хотя справедливости ради отмечу, что ассортимент у него не густ, но те блюда, что он выдает, вполне хороши, и, что весьма немаловажно, все они отменно соответствуют возможностям наших продовольственных книжек.

– Более чем.

В первом конверте оказалось письмо от Гершеля, и я его