— Куда? — растерянно хлопаю ресницами. Что-то я уже совсем запуталась в происходящем.

— Ужинать. Доставка приехала. Заодно и поговорим.

Уверенно вкладываю свою ладонь в его. Приятное тепло ползет от кончиков пальцев по всему телу. Алексей ведет меня на кухню, где уже накрыт стол на двоих. Горят свечи, в вазе стоят темно-красные розы. Все так красиво и вероятно вкусно.

— Это для тебя, — совсем рядом раздается его хрипловатый голос, и мурашки, взбесившись, несутся по коже врассыпную.

— Леш, я… — оборачиваюсь, чтобы высказать ему, что все это чересчур, но попадаю в плен его глаз и не могу выдавить из себя ни слова.

Мы так близко, что я чувствую его дыхание и опять теряюсь. Рядом с Гордеевым я вообще превращаюсь в безвольную куклу. Не хочется думать о плохом и вспоминать прошлое, лишь сесть к его ногам и умолять остаться в моей жизни навсегда.

— Присаживайся, а то все остынет, — галантно отодвигает для меня стул.

Вымученно улыбаюсь и подчиняюсь. Алексей едва ощутимо касается плеч, отчего дрожь волной проходит по телу, а в горле застревает сдавленный стон. Вспыхиваю от смущения и закусываю до боли губу, чтобы прийти в себя и не выдать своего состояния. Еще не хватало опозориться перед ним.

Гордеев как ни в чем не бывало садится напротив. Ведет себя так, словно ничего не происходит, а мы просто пришли на свидание. Но это не так! Между нами ничего нет и не будет! Никогда! Нельзя дважды войти в одну и ту же воду.

— Красное или белое? — невозмутимо интересуется он.

— Никакое. Я не пью, — качаю головой. Алкоголь мне сейчас только навредит. Голова должна быть холодной и трезвой, иначе натворю дел, а завтра буду жалеть.

— Тогда белое. Очень легкое и вкусное. — Алексей разливает по бокалам вино и один протягивает мне. — Попробуй.

— Ты хочешь меня споить? — отшучиваюсь, но все же беру бокал.

— Может быть… — вроде шутит, а взгляд серьезный. Где-то в его глубине полыхает опасное пламя, грозящее спалить меня дотла, если что-то пойдет не так. Чувствую себя в клетке с опасным хищником.

— Зачем? — нервно усмехаюсь. Делаю небольшой глоток и отставляю бокал в сторону. Вкус и правда очень приятный и яркий, но расслабляться нельзя.

— Чтобы ты наконец перестала загоняться. — Губы Алексея расплываются в кошачьей улыбке, от которой мое сердце делает кульбит в груди. — Все уже. Дело сделано. Мы женаты и живем вместе. Смысл какой?

— Как у тебя все просто.

Он залпом осушает свой бокал и откидывается на спинку стула.

— Это ты зачем-то усложняешь. Хочешь о чем-то спросить — спроси прямо, я отвечу.

Напряженно смотрю на него и нервно тереблю салфетку. Столько вопросов крутится на языке, но я никогда не решусь их озвучить. Слишком личные и болезненные. Хочется узнать, почему он бросил меня тогда, почему не захотел дать жизнь нашему ребенку и почему вдруг решил помочь сейчас.

— Что будет после того, как Соня станет моей дочерью? — выбираю более-менее нейтральный и замираю в ожидании.

— Нашей.

— Что?

— Соня станет нашей дочерью, — с нажимом напоминает Алексей, а я еще больше теряюсь, ибо ничего не понимаю. Зачем он все это делает? Зачем ему фиктивный брак и незнакомая детдомовская девочка в качестве дочери?

— Конечно, нашей. И все же?

Гордеев меняется в лице, поднимается на ноги и отходит к панорамному окну. Засунув руки в карманы брюк, смотрит куда-то вдаль и молчит. Мне начинает казаться, что он вообще передумал отвечать. Делаю несколько нервных глотков и обнимаю себя руками. Знобит и лихорадит. На слишком опасную дорожку я ступила.

— Когда-то давно я причинил тебе боль, — наконец раздается его сдавленный голос. — Пришло время платить по счетам.

— Это какая-то очередная твоя игра? — хмурюсь, не до конца понимая смысл его слов. Явно чувствуется какой-то подвох.

— Это попытка выторговать прощение…

— Господи, зачем? — округляю глаза от недоумения. — Я тебя давно простила.

— Я сам себя не простил. — Напряжение в голосе все нарастает. Очень заметно, что каждое слово дается ему с большим трудом. — Ты знаешь, только увидев тебя вновь, я понял, что все это время и не жил толком. Все думал, когда-нибудь потом. А «потом» все не наступало. Да и не наступит уже.

Его искренние слова цепляют за душу и вонзаются в сердце. Так и не зажившие до конца раны начинают кровоточить и причиняют боль.

— Леш, что ты говоришь такое? — всхлипываю невольно и встаю с места. Стираю непрошенные слезы тыльной стороной ладони и иду к нему.

— Правду. — Алексей оборачивается и впивается в меня взглядом. — Ты же хотела получить ответ.

— Но не так же…

Замираю, не решаясь сделать и шага. В груди ноет застарелая заноза, а сердце истошно колотится.

— Иди сюда, — хрипло говорит Алексей, а я безвольно подчиняюсь и иду. Встаю рядом с ним и смотрю в окно. — Много лет назад ты любила меня…

— Да…

Между нами что-то происходит в этот момент, но я не могу уловить что. Что-то очень острое и болезненное выбирается наружу. Я теряюсь и улетаю куда-то далеко. Чувства вздернуты на дыбы, а эмоции разрозненны. Гордеев гипнотизирует меня и лишает воли. Я с трудом себя контролирую.

— Как ты думаешь, что-нибудь осталось? — Он ловит мой взгляд в отражении стекла.

— Что ты имеешь в виду? — хрипло шепчу я. Щеки опаляет жаром смущения, а глаза лихорадочно блестят.

Гордеев поворачивается и меня вынуждает приблизиться.

— Что, если я предложу тебе попробовать начать все сначала? — Вкрадчивый голос пробирается под кожу и жарким огнем устремляется к сердцу. Оно не бьется. Оно захлебывается. А мозг не сразу понимает, что происходит.

— Что, если у нас получится сделать нашу семью настоящей?

Что? Нет! Конечно нет! Я не хочу! Я не могу! Паника охватывает меня, а тело сотрясается от колючего озноба. В страшном сне я не могла представить себе подобного. Я не готова к такому, даже ради Сонечки.

Хочу попятиться, но ноги словно приросли к полу. Алексей, наоборот, слишком стремительно приближается. Не успеваю среагировать, как его губы накрывают мои. Меня опаляет жаром изнутри, а сердце рвется из груди. Сама