Джейн не знала, что Джон Дадли отказался от боя с мятежниками и отступил к Кембриджу, а в Лондоне уже готовился переворот в пользу Марии Тюдор.

Через девять дней Тайный совет, оценив соотношение сил, низложил Джейн Грей и призвал на трон Марию. Герцог Саффолк сдал Тауэр, и Джейн Грей добровольно сложила с себя корону. Герцог Нортумберленд при известии об этих происшествиях проявил себя человеком малодушным. Сначала он стал искать расположения Марии, признав ее королевой, потом он на коленях молил о пощаде графа Арундела, присланного арестовать его. Все это не помогло: сам он, его сыновья, Джейн Грей и ее муж Гилфорд Дадли были заключены в Тауэр.

Потом все они были отданы под суд по обвинению «в соучастии в мятеже и злоумышлениях на свободу и жизнь королевы». Не был упущен из виду и вопрос религиозный, так как Джейн Грей и Гилфорд Дадли были протестантами.

Возглавлял суд убежденный католик Ричард Морган, и осуждение стало лишь юридической формальностью.

Казнь была назначена на 9 февраля 1554 года. Впрочем, потом ее отсрочили на три дня, ибо Мария послала к молодым своих священников «для увещания и для предложения купить жизнь ценою отступничества». Но Джейн Грей и ее муж Гилфорд Дадли были непреклонны! Джейн имела даже геройство написать своей сестре письмо (на греческом языке), в котором заклинала ее оставаться верной однажды принятому исповеданию.

На суде она чистосердечно созналась в единственной своей вине:

– Почему я не имела твердости отказаться от ненавистной короны? Государыня имеет полное право казнить меня за то, что я осмелилась принять не причитавшийся мне королевский титул…

Однако кротость и смирение жертвы не только не обезоружили, но словно еще пуще ожесточили Марию. Уверенной рукой она подписала смертный приговор Джейн Грей и Гилфорду Дадли, приказав последнего казнить на площади, а жену его – в стенах Тауэра. К этому ее побудила боязнь, что народ, увидев перед собой две молодые и красивые жертвы, спасет их из рук палачей.

Последние минуты Джейн Грей – это не история, а настоящая легенда о мученице, трогательная и лишенная вымышленных прикрас. Приговор свой она выслушала спокойно и прослезилась только тогда, когда пришли за ее мужем.

За несколько часов до казни ему было разрешено прийти проститься с женой, но Джейн имела мужество отказать ему, не желая предсмертным прощанием поколебать его и свою твердость.

– Разлука наша, – сказала она при этом, – слишком кратковременна. Через час или через два мы вновь увидимся и соединимся в лучшем из миров, где нет ни печали, ни страданий!

Встав у окна, Джейн дождалась минуты, когда мимо нее провели Гилфорда Дадли. Он, увидев жену, протянул к ней руки, а она махнула ему мокрым от слез платком и после этого словно погрузилась в какую-то предсмертную тоску, из которой пробудилась, лишь когда под окном ее темницы простучали колеса телеги, на которой лежал обезглавленный труп Гилфорда.

– Не пал ли он духом? – спросила она пришедших к ней людей.

Ей ответили, что присутствие духа до последней минуты не изменило ее молодому мужу, и эта весть вернула Джейн мужество, не покидавшее ее до самого склонения головы на плаху.

Между тем в нижнем этаже Тауэра заканчивались приготовления к казни юной страдалицы: прочно сколоченные подмостки были обиты черным сукном и посыпаны соломой, на них была установлена плаха, а на плаху положен тяжелый остро заточенный топор…

Поль Деларош. Казнь Джейн Грей. 1833. Национальная галерея, Лондон

Дверь темницы Джейн Грей отворилась в последний раз. Вошел комендант Тауэра, за ним показались члены суда. В полумраке коридора блеснули шлемы и нагрудники стражников. Подойдя к Джейн, комендант упал перед ней на колени и, заливаясь слезами, стал умолять дать ему на память что-нибудь из ее вещей. С кроткой улыбкой Джейн выполнила его просьбу. Потом с помощью двух прислужниц она совершила предсмертный туалет: подобрала свои роскошные волосы, обнажила шею и плечи. Затем она начала спускаться по лестнице, а через несколько минут глухой удар раздался в нижнем этаже Тауэра…

Это происходило 12 февраля 1554 года. Существует предание, что Джейн Грей была казнена, будучи беременной. Но на подобные «мелочи» не обращала внимания тогда еще суровая девственница Мария Тюдор, при которой, как потом рассказывали, женщины рожали на кострах, а новорожденные младенцы служили «поленьями» для сожжения матерей…

Джон Дадли, герцог Нортумберленд, перешел в католицизм и покаялся во всем, но это не спасло ему жизнь. Он тоже был казнен. Остальные его сыновья также были приговорены к смерти, однако после длившегося полтора года заключения их выпустили на свободу.

Что же касается Елизаветы Тюдор, дочери Генриха VIII от Анны Болейн, то ее сводная сестра Мария, прозванная Кровавой, питая к ней непреодолимую ненависть, как к протестантке и как к женщине, которая была гораздо красивее и на восемнадцать лет моложе, удалила ее от двора, направив в один из отдаленных загородных дворцов.

Так закончился кризис престолонаследия 1553 года в Англии. Королевой стала Мария Тюдор, старшая дочь Генриха VIII, вошедшая в историю как Мария Кровавая (Bloody Mary).

Она «росла под сильным влиянием матери, глубоко оскорбленной мужем испанки Екатерины Арагонской. Ее окружали дамы не менее строгих нравов и не менее консервативных взглядов, чем у настоящих монахинь».99

Мария была торжественно коронована 30 сентября 1553 года, и при ней «протестантизм был приравнен к ереси, а ересь – к государственной измене».100

После коронации для ее сводной сестры 20-летней Елизаветы начался период постоянных опасностей. Она была протестанткой, а Мария слыла ярой католичкой и стала показывать ей свою враждебность. Ее можно было понять: Елизавета уже достигла возраста, позволявшего ей править, и была способна объединить вокруг себя всех протестантов. Поэтому ее надлежало нейтрализовать (например, выдав замуж) или даже уничтожить, как в свое время и ее мать.

Самое тяжелое испытание Елизавете Тюдор пришлось преодолеть, когда в стране, в результате чрезвычайно непопулярной политики Марии, вспыхнуло восстание, возглавленное упомянутым выше дворянином из Кента Томасом Уайеттом. Он был схвачен и казнен. Также были казнены «самозванка» Джейн Грей, ее муж Гилфорд Дадли и его отец Джон Дадли, герцог Нортумберленд.

Все проблемы были устранены, но в ходе следствия выяснилось, что мятежники, возможно, имели контакты с Елизаветой. Расследование еще не закончилось, а епископ Винчестерский Гардинер (канцлер королевства) потребовал от Марии казнить Елизавету, «ибо эта протестантка опасна и исполнена духа неповиновения» и всегда будет знаменем для всех мятежных антикатолических сил.

Елизавету привезли в Лондон и бросили за решетку, и можно только догадываться, что чувствовала она, когда ворота Тауэра захлопнулись за ней.