Считается, что Мария Тюдор преследовала Елизавету, во-первых, за то, что та «была восемнадцатью годами ее моложе и в тысячу раз красивее»; во-вторых, за различие вероисповеданий; в-третьих, за те обиды и страдания, которые по милости Анны Болейн перенесла Екатерина Арагонская. В любом случае Елизавета в марте 1554 года была заключена в Тауэр и подвергнута суду. С необыкновенным умом и тактом она оправдалась, и ее, в конечном итоге, освободили. После этого Мария Тюдор предложила Елизавете выйти замуж за герцога Савойского, но та, понимая, что это замужество есть не что иное, как замаскированное изгнание, отказалась от этого предложения. Этим она пуще прежнего восстановила против себя Марию, и та удалила ее в затерянный тогда в лесах замок Вудсток. Фактически это был домашний арест.

Но тут, к счастью для Елизаветы, летом 1554 года Мария вышла замуж за Филиппа, сына Карла V Габсбурга. Он был на одиннадцать лет моложе. По брачному договору, Филипп не имел права вмешиваться в управление государством, но дети, рожденные от этого брака, становились наследниками английского престола. Англичане невзлюбили мужа своей королевы, и хотя Мария Тюдор пыталась провести через Парламент решение о том, чтобы считать Филиппа королем Англии, но ей в этом отказали.

Испанский король был напыщен и высокомерен, а свита, прибывшая с ним, вела себя совершенно вызывающе. В результате на улицах стали происходить кровавые стычки между англичанами и испанцами. А усугублялось все это тем, что супруги равно считали единственною целью своей жизни поддерживать господство римской церкви. При этом Филипп прикинулся заступником некоторых осужденных протестантов и даже стал ходатаем в пользу принцессы Елизаветы, но этот трюк не удался.

Мария Тюдор была очень нехороша собой, и она явно не могла загладить этот недостаток своей пылкой любовью к мужу, любовью, как говорили, «отвратительной и докучливой». Не помогало и сходство с ним в жажде крови своих подданных. Мария даже внушает невольное сострадание: несмотря на свою тиранию, ханжество и кровожадность, она все же была женщина, и все, что было в ней человечного, сосредоточивалось на любви к мужу. Она запрещала молиться за упокой души своего отца, ненавидела сводную сестру и народ, жгла епископов, купалась в крови еретиков, но для Филиппа была покорной и преданной женой.

Вот что писал о ней историк XIX века Джон Лотроп Мотли:

«Маленького роста, худая, болезненная, близорукая до крайности, – хотя в глазах ее горел дикий огонь, – с лицом, изборожденным не столько годами, сколько заботами и дурными страстями, с грубым мужским голосом, от резких звуков которого дрожали ее придворные, королева имела женственные вкусы, искусно владела иголкой, любила вышивать, бегло, хорошо и с чувством играла на лютне; свободно и красноречиво говорила на нескольких языках, в том числе по-латыни; была еще более женственна по своей организации, болезненности, истеричности; проливала потоки слез, оплакивая холодность Филиппа, его явную неверность и частые отлучки из Англии. Такова была эта женщина, которая внушает сострадание и заставляет на минуту забывать, что имя ее – Мария Тюдор».101

А вот еще несколько слов о ней:

«Подданные ее были доведены до отчаяния не только религиозными гонениями, но и невыносимыми налогами, которыми она обременяла их, чтобы удовлетворять требованиям мужа; но Мария, не колеблясь, шла навстречу народному негодованию, лишь бы заслужить улыбку мужа. Наконец, королева испытала минуту полного счастья; хроническая болезнь ее приняла такой вид, что супруги могли выразить в письме к кардиналу Поулу уже не надежду, а уверенность в рождении сына, впрочем благоразумно умалчивая о дне этого события. Ложное известие было разослано всюду и в Нидерландах дало повод ликовать и веселиться, потому что нидерландский народ был готов повеселиться и попраздновать при всяком удобном случае Но несбыточность царственных надежд стала очевидна, и Филипп покинул Англию, куда приезжал потом только за деньгами, войском и за объявлением войны своим врагам».102

Вот такой противоречивой была властолюбивая, скрытная, вкрадчивая и умная Мария Тюдор, которая, в конечном итоге, обратилась в полоумную, до глупости откровенную и до бесстыдства страстную женщину. Воспитанная «в школе несчастья, с сердцем окаменелым, закаленным в слезах», она была рабой католической церкви, мечтала вернуть свою страну в лоно Ватикана, враждовала со своими приверженцами, посвящала в свои козни своих явных врагов, буквально тряслась от злости при виде коронованной Джейн Грей, бросалась на графа Арундела и только что не кусала его. Многие тогда говорили, что таким женщинам настоящее место в железных клетках.

Антонис Мор (Моро) ванн Дасхорст. Портрет Марии I Тюдор, королевы Англии. 1554. Национальный музей Прадо, Мадрид

Эта фанатически преданная католицизму женщина находилась у власти всего пять лет, но совершенно недаром вошла в историю как Мария Кровавая. Уже с февраля 1555 года в Англии пылали костры, и всего было сожжено около трехсот человек (среди них ярые протестанты, иерархи церкви Томас Кранмер, Хью Латимер и другие). Было приказано не щадить даже тех, кто, оказавшись перед костром, соглашался принять католичество. Но зато Марии теперь стало не до сводной сестры Елизаветы.

Мария Тюдор, королева Английская, скончалась 17 ноября 1558 года (говорят, что от рака; по другой версии – от водянки), и на престол все же вступила ее сестра Елизавета. Но действительно ли она была законной наследницей престола? После скоропостижной смерти Эдуарда VI на престол взошла Мария, но она умерла бездетной. По идее, теперь наступила очередь Елизаветы (так утверждали юристы английской короны, ибо епископ скрепил брак Генриха VIII и ее матери Анны Болейн, а папа все же признал его). Но юристы французской короны категорически возражали, ибо Генрих VIII сам впоследствии объявил свой брак с Анной Болейн недействительным, а Елизавету – незаконнорожденной. Если это так, то права на престол получала правнучка короля Генриха VII Мария Стюарт, королева Шотландская. Но это, как говорится, уже совсем другая история…

Смерть Марии Кровавой и вступление на престол ее единокровной сестры, Елизаветы, дочери короля Генриха VIII и Анны Болейн, были приветствованы нацией с неописуемым восторгом. Новая королева, которой было тогда всего 25 лет, славилась своим умом, мужественным характером и образованностью, и уже давно приобрела симпатию народа, который видел в ней мученицу за протестантскую веру. Приблизив к себе искреннего протестанта Уильяма Сесила, знаменитого лорда Бёрли, и вежливо отклонив сватовство короля Испании Филиппа II, она сразу показала, что не намерена следовать по стопам своей предшественницы.