предложил ее проводить, но его недовольство моментально прошло, как только Ильмара дружески ткнула его кулачком в бок.

— Вот отлично! Хорошо, что ты с Гульсией пойдешь, и Фшен с вами, а я и с Винни не заблужусь, тем более дорогу даже знаю. А потом давайте встретимся где-нибудь и еще что-то посмотрим. Может, мы с Винни к полигону придем? Я его еще не видела. А в озере купаться можно? И в библиотеку ты, Дерек, меня так и не сводил…

Первое разочарование от доставшегося ей факультета у Ильки прошло как не бывало, и она вдруг поняла, что день только начался и вокруг много интересного, а главное — где-то здесь у нее теперь новый дом.

— Молодцы, — раздался рядом ласковый грудной женский голос. Оглянувшись, Ильмара увидела ту самую тетеньку с крылышками, которую помнила еще с детства и о которой постоянно трындели Люк и Ален. — Винни, Фшен, рада вас снова видеть.

Голубые глаза женщины-феи улыбались, отчего вокруг них, словно лучики, разбежались морщинки.

— А где паренек, что с вами был? Манефа говорила, что он ей вроде правнуком приходится. Я познакомиться хотела. На какой он факультет-то попал? Я так поняла, не на природный, как ей ожидалось.

— Бабуля! — Огромный тролль обнял невысокую женщину, а пустошник вежливо поцеловал ей руку. — Носатый убег уже. Он же, оказывается, к артефакторам попал. Испугался, что комната попадется не очень, и рванул, только уши парусами надулись. А Ильку Лисовскую вы и не признали, наверное? Вот она как раз на природный поступила. Помните ее?

Мария Спиридоновна с теплой улыбкой обернулась к девушке.

— Неужели это та малышка, что с Кроновым в зубного лекаря играла? — лукаво усмехнулась она. — Я думала, целителем будет, но и на природном тоже хорошо. Как устроишься, приходи в гости на чай.

Ее пальцы коснулись руки Ильмары, оставив легкий перламутровый след фейской пыльцы.

— Это разрешение открыть дверь, — пояснила она. — Можешь и друзей позвать. Только, — ее глаза посерьезнели, — зови лишь тех, в ком уверена. У меня там волшебный мир, маленький еще, и иногда он балуется, выполняя разные бредовые желания. Что-то хорошо бывает, а иные последствия устранять весьма непросто, а порой крайне неприятно.

Стоящий у нее за спиной профессор Рорх обнял жену за плечи.

— Скажи уж сразу, что братцам ее хочется хвосты накрутить от души за их головотяпство и безответственность! Вроде и не со зла натворили, да еще Поликарпыч подзуживал, но теперь нам с этим разбираться.

Было видно, что близнецы опять напроказили не на шутку, да еще и в отдельном фейском мирке.

— Да ладно. — Бабушка Маша махнула рукой и посмотрела на Ильмару, пунцовую от неловкости за свою родню. — Ты, девочка, не бери в голову и приходи. А близнецам Мальва, я думаю, уже объяснила, как они были неправы.

Женщина, которую все по привычке звали бабушкой, хотя сейчас она выглядела от силы лет на сорок — сорок пять, хихикнула.

— Говорят, в городе их поймала, в ремесленном квартале. Шум стоял такой, что мастеровые все лавки позакрывали, чтобы посмотреть спектакль «Фея воспитывает прохиндеев». Кстати, всем уже пора, — вдруг оглянувшись, заметила она. — Мне своих заселять, а девчатам заселяться.

Большой зал практически опустел, и кроме их компании в нем осталось лишь несколько преподавателей и группка разодетых шушукающихся бытовичек со старших курсов, кидающих в их сторону странные взгляды.

Марья, взмахнув своими бирюзовыми крыльями, чуть торопливо последовала на выход, обсуждая с мужем, сколько комнат в общежитии некромантов обретут сегодня жильцов, а за ней туда же поспешила и наша компания.

Выйдя из главного здания, они разделились. Фшен и Дерек отправились с Гульсией к общежитию боевиков, а Илька с Винни и Шуршегремом пошли уже знакомой девушке дорогой к общежитию природного факультета.

У старого крежня, болтая ногами, на качелях сидел довольный жизнью Нарьян Хмышов. В чистом и опрятном темно-синем комбинезоне артефакторского факультета с новенькими серебряными артефактами. Он с улыбкой от уха до уха то крутил на пальце кольцо с синим лазуритом, то щупал браслет с такой же каменной отполированной гладкой пластинкой, а то, оттопырив пальцами ткань, любовался на значок, где виднелись какие-то незнакомые Ильмаре инструменты.

— О! Я так и знал, что вас здесь встречу! — соскочил он с качелей, едва их завидев. — Смотрите, как я удачно все получил!

Он гордо потыкал пальцем с перстнем в значок, и над ним на минутку в воздухе вспыхнула надпись: «НАРЬЯН ХМЫШОВ. ФАКУЛЬТЕТ АРТЕФАКТОРИКИ. ПЕРВЫЙ КУРС. ТРЕТИЙ КЛАСС».

— Третий класс? — удивилась Илька.

— Ну а че? — пожал плечами, нимало не смутившись, полугоблин. — В приюте больше думал о том, что бы найти пожрать, а всякие буквы — это лишнее. Цифры — еще куда ни шло, это монеты считать. А буквы разбираю на вывесках, ну и ладно. Ай!

В этот момент он был крепко ухвачен за оттопыренный орган слуха изящными пальцами свежеиспеченной прабабушки.

— Чтоб я про учебу «ну и ладно» от тебя не слышала! — Манефа строго сверкнула глазами. — Кормят тут хорошо, да и мы с Габриэлем поможем во всем. А тебе теперь учиться надо, чтобы род не опозорить! Не только наш род кикимор, но и род Габриэля, как церемонию принятия в него проведем.

Ильмара от любопытства аж рот открыла. Это ж надо! Там ритуал какой-то, тут церемония, и все так интересно и необычно. Однако кикимора строго поманила девушку пальцем.

— А вам, студентка Лисовская, лучше бы научиться не опаздывать! Все уже комнаты разобрали и соседок выбрали по душе. Вы же пришли последняя, и придется вам жить с кем осталось. Свободное место есть только в одной комнате.

— Что?! — раздался тонкий взвизг, и к опешившей Ильмаре подлетела зеленая фурия. Это Эрлена, выйдя на крыльцо, чтобы сбегать к сестрице и похвастать доставшейся ей отдельной комнатой, услышала разговор.

— Ты, деревенщина, даже не думай, что будешь со мной жить! Я саю Мелюзянская, и мне положены отдельные апартаменты! Тем более с тобой еще эта колючая мерзость! У него наверняка куча противных насекомых в колючках, всякие звериные привычки, и он провоняет своим животным смрадом все мои платья. Пусть на улице живет, и ты тоже можешь вместе с ним под кустиком. Тебе же не привыкать?!

Стервозная аристократочка в платье глубокого изумрудного цвета с вышитыми на ткани веточками и листиками встала в позу, сложив руки на груди, отчего бледно-зеленое кружево манжеты элегантно спало складками вниз, а грудь чуть приподнялась, аппетитно обрисовавшись в неглубоком вырезе. Вот только гримаса базарной торговки на красивом лице и алые пятна на щеках