Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Где ты нашел такую? — продолжил как ни в чем не бывало Каз, затем резко повернул руль, и машину слегка занесло, — ей хоть восемнадцать есть? Или все по хардкору?
— Есть, — нехотя ответил Бродяга, — а где нашел, там уже нет…
— Ну да, явно нет, — заржал Каз, переключая передачу, потому что пятая не тянула нифига на такой трассе, — ты же упер. Вот теперь и прыгаем все из-за этого…
— Ты знаешь, за мной не задержится, — спокойно произнес Бродяга, не опровергая слов друга. А чего тут опровергать, если правда?
— Да не кипишуй, — лениво протянул Каз, — мы бы и без того вписались…
— Я знаю. Просто не хотел быть должным…
— Да мы все тут друг другу должны, Ар, я вообще не понимаю, какого хрена ты так сделал… Такая девочка сладкая, что про все на свете забыл в ее трусах?
— Дело не в ней было…
— Страшно интересно узнать, в чем тогда.
— Не сейчас.
— Ну, это понятно… Хазару тоже любопытно.
— Я понимаю.
Дальше они въехали в болото, которого, как клялся Каз, еще вчера тут не было, и разговор прервался.
И вот теперь, добравшись без особых приключений, если не считать пару тупых поворотов, на которых чуть не перевернулись, и одной попытки утопить джип в болоте, до дома Хазара, безопасной крепости, и уложив измученную, так толком и не проснувшуюся Лялю в одной из гостевых комнат, друзья расслаблялись на веранде дома с кальяном и коньяком. Сам хозяин дома, Хазар, встретивший их и обнявшийся с Бродягой, сейчас отсутствовал. У него как раз какая-то встреча была, которую отложить не получалось.
Потому все серьезные разговоры было решено отложить до его приезда, и то, что происходило сейчас, ощущалось долгой прелюдией перед жестким сексом.
И ленивые разговоры Каза вообще не расслабляли.
Бродяге не хотелось говорить, тянуло посидеть, посмотреть в темное звездное небо, подумать о том, как быть дальше… Со всем этим. Но прежде всего дико требовалось к Ляле. Просто лечь рядом, обнять ее, маленькую такую, сладко пахнущую, уткнуться в макушку носом… И обмереть от счастья. Такого простого, немудрящего. Самого нужного, самого правильного.
Но пока что об этом можно было только помечтать, потому что уйти сейчас к Ляле, закрыться с ней в комнате, было бы верхом неуважения к друзьям, подставившимся ради него. И еще неизвестно, во что выльется их помощь, потому что облава, развернутая отцом убитого Бродягой отморозка была на редкость массовой.
Об этом обмолвился Каз, пока ехали, и , скорее всего, более подробно расскажет Хазар, когда вернется.
А, значит, то, что они с Лялей исчезли из родного города и области, вообще никак не поможет. Если Бродяга что-нибудь понимал в жизни, то этот Александр Маратович Аминов не отступится. Особенно после того, как на убийство пошел…
Судя по тому, как быстро нашли Лялю после ее путешествия к родному дому, она попалась на каких-то камерах. И тогда вполне закономерным могло быть предположение преследователей, что девчонка стала свидетельницей… А может и в доме ее отца были камеры… Бродяга так и не удосужился поинтересоваться этим моментом у Ляли, как-то все недосуг было, а теперь уже и не важно.
Светанулись они с рыжим котенком по полной программе… И в одиночку не спастись. Если кто и поможет, то это Хазар. Конечно, не за просто так. Собственно, Бродяга не сомневался, что старые друзья не будут требовать ответки, но тупо навешивать на их плечи дополнительные нехилые проблемы не собирался.
Не принято так у них было.
Глава 28
Я проснулась в полумраке, в незнакомой комнате, испуганно подпрыгнула на кровати и тут же растерянно зашарила ладонями по покрывалу, тараща глаза в темноту.
Ощущение максимальной беззащитности навалилось, в груди стало тесно и больно до того, что дышать не получалось.
Бродяга… Где мой Бродяга? Куда он делся?
Полусонное состояние слетело мигом, стоило осознать, что рядом никого нет. И Бродяги моего нет!
Шаря перед собой руками, я торопливо сползла с кровати, больно ударилась коленкой и, так и не поднимаясь, на четвереньках двинулась в сторону стены в поисках выключателя.
Он должен быть где-то тут… Правда же? И дверь… И Бродяга… Он не мог меня оставить!
Выключатель нашелся там, где и предполагалось, мягкий свет залил комнату, и я, охнув от внезапной перемены освещения, села за попу и принялась моргать. А затем, когда зрение восстановилось, начала осматриваться.
И, чем больше деталей обстановки удавалось различить, тем больше накрывало удивлением.
Мягкий свет по периметру потолка, в скрытых нишах, позволял рассмотреть и, главное, осознать, что помещение, в котором я находилась, было явно не из дешевых. Я немного в этом разбиралась, потому что поступать хотела на дизайнерский факультет, имела к этому склонность и способности… Да и папа, все же, был не бедным человеком… Остро кольнуло слово “был”, применимое теперь к папе, навернулись слезы на глаза, но я, закусив до боли губу, запретила себе переживать. Потом, все потом… Сначала надо понять, что происходит, и где я.
Последнее, что я помнила, это жуткая тряска машины, мельтешение деревьев и кустов за окном, внимательный, напряженный взгляд Бродяги в зеркало заднего вида и совершенно дикий, весело-бешеный оскал его приятеля, опасного на вид мужчины со странным именем Каз.
Я жадно ловила каждое их слово, каждый жест, взгляд, чувствуя себя невероятно беспомощной, потому что от меня ничего вообще не зависело! Я ни на что не могла повлиять, ничем помочь… Глупый, никому не нужный, доставляющий одни проблемы груз…
Из-за меня погибли папа и Аля, разрушилась спокойная жизнь хорошего человека, умер пусть и плохой, но все же человек… И вот теперь еще один человек рисковал своей жизнью, чтоб спасти меня…
И все, что я могла сделать в этой ситуации, просто не мешать. Не привлекать к себе лишнего внимания… Не отсвечивать по возможности.
Я сидела, терзаясь страхом, угрызениями совести и ужасом перед неизвестностью, и, хоть и очень сильно хотелось, не задавала никаких вопросов, не отвлекала спасающих меня людей…
Бродяга и Каз переговаривались, скупо и понятно
