Если подумать, то Лури вообще немного побаивался Юну. И дело даже не в том предупреждении Дана, которое он сделал перед тем, как привести друга в этот дом. Когда полчаса назад Лури встретился с Хранительницей, от одного ее взгляда по его телу пробежала дрожь. Сложилось впечатление, что его раскладывают на молекулы. После этого предупреждения Дана по ее поводу окрасились дополнительными красками.

Поэтому парень благоразумно решил смириться с предоставленными апартаментами. Оставшись один, он снова заглянул в обе комнаты. И по размерам, и по обстановке они были одинаковы. Только та, что слева, была завалена немалым количеством оружия, которое бывший наемник принес из своего мира – содержимое тех двух грузовиков, которые его персональная жаба не захотела бросать в свое время в арсенале боевиков…

«М-да… Я тот еще Плюшкин!» – подумал он, созерцая весь этот арсенал.

Несмотря на то, что устал за день, сначала решил разобрать все это. Хотя бы попытаться разобраться в том, что тогда прихватил с собой. Но еще глянул на все эти ящики, и желание со всем этим возиться, как-то поубавилось. Решил перенести ревизию на другой раз. Никуда этот арсенал от него не денется.

А ночью ему приснился сон…

* * *

Сон!.. Всего лишь сон. Эпизод из его прошлого. Боже, как давно это было! Он уже почти успел забыть этот эпизод своей жизни.

Их должны были сменить еще час назад, но из штаба позвонили и сообщили, что смена задерживается. Укры снова решили проверить оборону армии ДНР на прочность и устроили очередную атаку, уже третью за последние два дня. Об этом им сообщили заехавшие к ним знакомые патрульные. Вот только из-за этого у него срывалось назначенное свидание с классной девчонкой, и Лури злился.

На их блокпосте он был самым молодым. Как шутили остальные бойцы, сын полка. Шестнадцать лет! Вот только его уже давно перестали воспринимать как подростка. Для суровых дядек всех возрастов он был одним из них. Их боевым товарищем.

Их блокпост находился километрах в десяти от окраины Донецка, на въезде в небольшую, сейчас уже брошенную деревеньку. Трудно жить там, где постоянно рвутся снаряды и мины. Хотя жители и считаются находящимися в тылу, обстрелу со стороны ВСУ они подвергаются регулярно.

Вот и сейчас очередной свист минометной мины известил их о начавшемся новом обстреле, вынудившем их попрятаться в вырытых блиндажах.

– Вот ведь разошлись сегодня! – посетовал сорокалетний капитан.

– Опять, наверное, «правый сектор», – негромко предположил кто-то из бойцов.

– Вдарить бы по ним из всех стволов, – оскалился бывший афганец с позывным Маугли.

– Нельзя… Минские соглашения, – произнес, словно выплюнул, командир.

– Да насрать на них… – зло, даже с неприкрытой ненавистью ответили ему.

А потом кто-то закричал:

– Укры! К бою!

Сначала Лури даже не поверил. Да откуда им здесь взяться? Между ними и ВСУ еще два блокпоста. Уже позже стало известно, что «правый сектор», воспользовавшись действиями ВСУ, вместо того чтобы поддержать их, как было задумано, просочился между позициями ополченцев и вышел на их блокпост.

Но вот замелькали между деревянных домов камуфляжные фигуры вооруженных людей. И раздались первые выстрелы в их сторону, развеяв последние сомнения в их принадлежности.

А потом все завертелось. Стрельба и крики. Лури сам бросился к своему пулемету на краю окопа, перепрыгнув через вжавшегося в насыпь пацана лет девятнадцати, только недавно прибывшего на их блокпост и впервые попавшего в такой замес.

После этого в памяти Лури словно произошел провал. Он совершенно не мог вспомнить, что делал тогда сам. Хотя уже потом, после боя, глядя на свою огневую позицию, превращенную в лунный пейзаж, с россыпью стреляных пулеметных гильз, под которой не видно было земли, он вообще не понимал, как выжил тогда, отделавшись всего лишь контузией и раненым плечом.

Но при этом почти во всех деталях Лури помнил, как погибал их блокпост. Помнил, как старик Артемыч горел в своем БМП после первого же попадания тандемным кумулятивным. Артемыч первым выкатился из своего капонира под шквальный огонь, чтобы прикрыть их тогда и дать возможность занять позиции… Помнил, как вел огонь по бетонной коробочке, выкатившийся из-за домов чужой БТР, нагло и в упор, а под его прикрытием в бой шли боевики «правого сектора». И как привстал под шквальным огнем из окопа и подбил чужую коробочку гранатометчик, тот самый мальчишка, что совсем недавно трясся на дне окопа. По праву герой, сумевший перешагнуть через свой страх. Подбил – и тут же упал с простреленной снайпером головой… Как выскочивший из-за поворота, старый потрепанный шестьдесят шестой «газон», развернувшись кузовом, ровнял блокпост из установленной скорострельной зенитки, в котором заняли оборону четверо омоновцев и трое гаишников-милиционеров, что заехали к ним попить чайку и поделиться свежими новостями. Как вспыхнуло здание и из окон начало вырываться пламя. Это страшно – видеть горящего заживо человека, шагнувшего из-за огня с дергающимся пулеметом в руках. Он упал там же, на пороге, пробитый чужой пулей…

Лури помнил, как, ломая хрупкий деревянный забор, из заброшенного огорода частного сектора вырвался потрепанный и латаный БТР. Как молотил короткими очередями из КПВТ и ПКТ по наступающим боевикам наводчик бронемашины. Они так и не поняли, откуда тот взялся. Пулемет не замолк даже тогда, когда вспыхнул от прямого попадания моторный отсек боевой машины и задымился от жара и подбирающегося пламени комбинезон стрелка. Он стрелял до тех пор, пока не начал рваться оставшийся боекомплект. Безымянный герой так и сгорел в своей машине, не прекращая стрелять.

Лури помнил, как погиб Бука, их снайпер. Он никогда не улыбался, всегда был молчалив и серьезен, за что и получил свое прозвище. Раненый, с простреленными ногами, истекающий кровью, он давно плюнул на смену позиций и стрелял почти с пулеметной скоростью в бегущих через поле к бетонным блокам блокпоста боевиков. Очередной гранатометный разрыв оборвал его жизнь.

Лури видел связиста, рыжего Виталика, дрожащими руками набивающего автоматный рожок, которому кто-то хрипло орал сквозь помехи:

– Продержитесь еще немного! Помощь уже идет!

Помощь, которой многие из них уже не дождались…

Рядом лежал раненый Сашка-Молот. На его лице была оскаленная гримаса. Окровавленной ладонью он сменил рожок, привстал и снова выстрелил. И дернулся, и упал, пробитый навылет пулеметной очередью. Но даже после смерти продолжал улыбаться.

Они гибли один за другим. Не герои, а обычные парни, которые хотели только одного – жить.

И еще Лури четко помнил звуки яростно разгорающейся стрельбы у себя за спиной. Это уже потом, после боя, когда его, раненого и оглушенного, вытащили из его окопа, ему сказали, что то были наши, которые все же пришли!

* * *

Утром пришелец из другого мира проснулся довольно поздно, когда в доме было уже достаточно шумно. С минуту он просто лежал, переживая эпизод из своего прошлого, который он увидел во сне.