Единственное, что нам было известно, – это то, что речь идет о 890-м воздушно-десантном батальоне, а также его примерное местоположение. К рассвету мы вышли к трассе и установили связь с десантниками. Было сложно понять, где находятся их позиции, а где – позиции египтян. Эхуд попросил у окопавшихся десантников выпустить сигнальную ракету, и таким образом мы их обнаружили. Оказалось, что между ними и египтянами всего несколько десятков метров. Местность была ровной, и практически все парашютисты находились на полностью простреливаемой местности. Мы заметили несколько складок почвы, в которых укрылась часть десантников. Эхуд отдал приказ открыть огонь, и танки нашего батальона начали обстрел позиций египтян. Мы подбили несколько египетских танков, и их огонь против десантников ослаб. Однако главная проблема оставалась нерешенной: ребят нужно было вызволить из-под непрерывного огня. Каждый из них при попытке сдвинуться с места сразу попадал под огонь египтян, в основном из легкого стрелкового оружия и пулеметов. Наш танк не стрелял, поскольку Эхуд сосредоточился на командовании затянувшимся боем и координации действий остальных подразделений. В конце концов он решил перейти в атаку на египетские позиции, попытаться захватить их и тем самым спасти десантников и вывести трассу из под огня египтян. Приказ к атаке по рации – и все танки, включая и танк командира батальона, пошли в наступление. Египтяне сражались очень упорно и даже героически. Я помню, как во время атаки вдруг перед нашим танком вырос в полный рост египетский солдат и открыл по нам огонь из автомата Калашникова. Когда мы на него наехали, он залег между гусеницами, а когда мы проехали, он снова вскочил и продолжал стрелять в нас. Нам пришлось подать вперед и назад, а затем развернуться на месте, чтобы убить его.

Во время боя я действовал в качестве заряжающего-связиста и должен был обслуживать пулеметы и заряжать снаряды. Ишай Изхар, пятый член экипажа, сидел сзади меня, и его ноги свисали в танковую башню, а почти все его огромное тело оставалось снаружи: он стрелял из дополнительного пулемета, который я установил на башне. До меня доносились звуки стрельбы и крики, наших и египтян, и вдруг я почувствовал, как на меня что-то надавило сзади. Я сказал Ишаю, что он мешает мне зарядить снаряд, но он почти лег на меня. Я повернулся и увидел, что Ишай сидит согнувшись, лицо его побледнело, а на шее с правой стороны показалась тонкая струйка крови. Как нас учили, я засунул палец в рану и нажал, чтобы остановить кровотечение. Ишай посмотрел на меня смущенным и извиняющимся взглядом и развел руками, словно говоря: «Извини, что я могу сделать…» Губы его двигались с трудом, и я не мог понять, что он говорит. Кровотечение остановилось, и я подумал, что все обошлось, но в этот момент у него изо рта хлынул фонтан крови и облил меня целиком. Видимо, пуля попала в артерию, и, когда я перекрыл отверстие раны, кровь пошла через рот. Ишай продолжал на меня смотреть, и я видел, как его взгляд затухает и жизнь уходит из его тела. До последних секунд он был в сознании, хотя его лицо побледнело и превратилось в белую маску. Вдруг кровотечение прекратилось, и я понял, что его сердце остановилось. Почти шесть литров крови, которые есть в человеческом теле, вылились из него на меня. Моя одежда была пропитана кровью Ишая. У меня не было запасного комбинезона, и в пылу боев было не до смены одежды.

Бой продолжался. Я отодвинулся, чтобы мертвое тело мне не слишком мешало. Сменил ленту в башенном пулемете и сказал Эхуду, что Ишай убит. Я вылез наружу, сдвинул тело Ишая в сторону и начал стрелять из его пулемета. Пулеметная лента еще не кончилась. Эхуд, не оборачиваясь, продолжал стрелять из командирского пулемета. Он только спросил меня: «Ты уверен?» Я ответил коротко: «Он мертв». Эхуд сказал, продолжая стрелять: «Нужно вытащить его из танка». Видимо, даже не видя меня, он почувствовал мое изумление, поэтому сказал своим обычным, тихим и четким тоном: «Если он останется в танке, я не смогу поворачивать башню». Я понял его правоту и попросил остановить танк. Через несколько минут, когда стрельба немного стихла, мы остановились возле группы парашютистов, лежащих в наскоро выкопанном окопе. Глядя на них, меня охватило чувство гнева и стыда. Десантники, многие из которых были ранены, лежали с примитивными карабинами FN бельгийского производства, которые часто ломаются. Карабин совершенно не подходил для боевых условий в Синайской пустыне. Десантники остались почти без боеприпасов, без воды и выглядели истощенными морально и физически. Десантники бросились к танку, надеясь, что мы заберем их, но Эхуд приказал: «Никто на танк не поднимается». Я добавил: «Мы не можем вас взять, помогите мне вынуть убитого». Они помогли мне вытащить тело Ишая. Мы уложили его на землю, и танк тут же двинулся вперед. Я опять сжал рукоятку пулемета, наша атака продолжалась.

В ходе атаки я понял, почему Эхуд не разрешил взять десантников на броню танка. Мы ехали по позициям египтян, давя их и стреляя в них. Внезапно на нас обрушился залп ракет слева, с севера, где находилась «Китайская ферма» – «Миссури», согласно кодовому названию на карте. Я видел, как белые огненные шары движутся на нас, описывая на лету небольшие круги. Я слышал их характерный посвист, когда ракета пролетала над головой или возле нас, и увидел, как ракета попала в соседний танк. Мы сразу принялись считать выпрыгивающих из танка: один выскочил, второй выскочил, третий не вылез, четвертый не вылез. Все. Значит, два члена экипажа убиты либо тяжело ранены, у них почти нет шансов – танки горят, и снаряды внутри них взрываются один за другим.

Мы двигались дальше, бой продолжался. Вдруг я увидел, что огненный шар летит прямо на наш танк с огромной скоростью. Все произошло за долю секунды. По траектории полета я предположил, что ракета попадет в переднюю часть корпуса танка, и приготовился к удару. Я положил руку на автомат «Узи», чтобы не забыть его в танке. Также автоматически проверил фляжку с водой. Я уже видел, как танкисты выпрыгивают из подбитого танка без оружия и без фляжек с водой. Я знал, что, у раненого нет шансов выжить без воды под синайским солнцем больше чем несколько часов. Кроме того, у меня не было никакого желания остаться безоружным против египетских солдат. Все это длилось доли секунды, и я не смог произнести ни звука. Я не крикнул Эхуду, что ракета слева, и не приказал водителю остановиться. Вероятно, эти доли секунды я был в состоянии шока. Ракета почему-то приподнялась над корпусом танка и пролетела над кабиной водителя, прямо перед башней, оставив на память только свист и волну жара. Только тогда Эхуд заметил ракету. Это была не первая ракета, выпущенная по нам, но эта прошла ближе всех. Наша атака продолжалась.

После боя мы сняли более десяти нитей от противотанковых ракет, зацепившихся за корпус танка. Из-за шквала противотанковых ракет мы не могли оставаться на захваченных позициях. Мы расположились вдоль направления «Тиртур», в двух километрах от него, держа египетские позиции под огнем и не давая им расстреливать наших десантников, лежавших без движения перед вражескими позициями. В бою под шквалом ракет, огня танков и РПГ в нашем батальоне были подбиты семь танков из двадцати одного, вступивших в бой. Большинство подбитых танков отбуксировали, или они вышли своим ходом, кроме трех, подбитых ракетами. Эхуд решил попытаться вывезти парашютистов на бронетранспортерах мотопехоты и начал договариваться с командованием полка об артиллерийском прикрытии. Командир мотострелковой роты был убит в начале боя, и его заместитель, лейтенант Гидеон Дворецкий, на бронетранспортере, с одним водителем, двигался под огнем египтян между позициями десантников. Танки нашего батальона и артиллерия дивизии обеспечили огневое прикрытие и дымовую завесу. Дворецкий вместе с водителем бронетранспортера выезжали раз за разом на спасение наших солдат под огнем египтян, под самым их носом, так что иногда расстояние между египтянами и десантниками не превышало нескольких десятков метров. Его бронетранспортер собирал десантников и танкистов, спасшихся из подбитых танков, включая раненых. Эта почти самоубийственная операция продолжалась больше часа. Во время боя трудно следить за временем. Иногда кажется, что минула целая вечность, а потом выясняется, что прошло всего несколько минут, и наоборот. Все десантники были вывезены, а на более отдаленном от нас участке это сделала разведрота полка. Так и закончился этот бой. Если я не ошибаюсь, мы потеряли четырнадцать человек убитыми и более двадцати ранеными. Это был мой первый бой, и он оказался самым тяжелым из всех, которые мы провели в ту войну. За этот бой Дворецкий был награжден орденом Мужества, но получить его ему не довелось. Он погиб через несколько дней в бою у каменоломен Фаид на западном берегу Суэцкого канала.