— Амэно, это слишком, — он коснулся моих пальцев. — Твой дар нельзя использовать без силы бездны.

— Можно всё, если ты согласишься.

— Не соглашусь. Уедем в Польнео, станем выращивать розы… — от слов Сальваторе у меня скрутило живот.

Мечты, ещё недавно порхавшие бабочками вокруг сердца, превратились в мерзких, жужжащих мух. Хотелось схватить полотенце и перебить их, чтобы не досаждали. Одно — осуществить фантазии о размеренной жизни в Польнео с завершёнными планами за спиной и другое — податься туда от безысходности.

— Торе, любимый… Ты не сможешь спрятать меня от всего на свете. И в Польнео может занести безумицу, а мой дар порой проявляется сам по себе.

— Значит, останемся здесь. Мариам безопасное место, — Сальваторе нашёл выход мгновенно.

— Отлично, — фыркнула я. — Готов подтереть задницу нашими планами.

— Куколка, шутки давно закончились. Дело касается твоего здоровья.

— О, Сильван! Считаешь, я буду счастлива в клетке?! — позабыв о бутылке с вином, в сердцах взмахнула руками, и капли оставили бордовые пятна на белой рубашке моего командира.

Натянутые струны души Сальваторе рвались одна за другой. Острые кончики впивались мне в сердце, причиняя чудовищную боль. Тор утёр с лица брызги вина и откинулся на спинку кресла.

— Куколка, где документы Амэрэнты Даловери? — он посмотрел мне в глаза так, что кровь в жилах охладела.

Неожиданный вопрос. Паоло проводил обыск в хижине — перевернул всё вверх дном. Нашёл документы Амэрэнты, зачитал и передал Сальваторе. Начальник даже не развернул свиток: сунул его в карман куртки и потащил меня к реке…

— Наверное, у тебя. Ты их уничтожил?

— Похоронил.

— Как это?

— Просто. Положил документы Амэрэнты в карман мёртвой Элмы, выкопал могилу, опустил в неё тело и закопал.

— О, козлоногий…

— Хотел, чтобы у ведьмы из Тромольского леса был шанс на новую жизнь, а ты собираешься подтереть им задницу, — Сальваторе поднялся и зашагал к главному входу.

***

Вошла в замок, размахивая воображаемым белым флагом. Тор и Марта разговаривали о чём-то в передней. Сальваторе обернулся на скрип двери, огрел меня сердитым взглядом и, чмокнув кормилицу в щеку, поспешил вверх по лестнице.

— Отказался ужинать, — Марта вздохнула, провожая глазами Торе. — Амэно, надеюсь, ты голодна?

— Простите, но и я откажусь, — извинившись лёгким поклоном, пошла в гостиную.

Устроившись на мягком диване, прижала к животу маленькую подушку и закрыла глаза. Ну, ничего-ничего… Замок Мариам — отличное место. Можно читать книги — их только в гостиной не меньше сотни, или гулять целыми днями по лесу. В конце концов, Тор не станет обижаться на меня вечно. Тихая, спокойная жизнь рядом с любимым — разве не об этом мечтает каждая синьорина? О, Сильван — ну, почему я не «каждая синьорина»?..

— Идём, напою тебя тёплым молоком с мёдом, — кормилица потянула меня за руку.

Компания синьоры Марты и кружка молока показались лучшим вариантом, чем лежать на диване, изводя себя бесполезными мыслями. Поднялась и отправилась следом за женщиной. От неё веяло способностью окутать домашним уютом и унять бешеный танец моего сердца.

— Сальваторе сказал, что вы остаётесь здесь, — Марта уже разожгла очаг и подвесила над огнём котелок с молоком.

— Так решил командир…

— Командир, — улыбнулась синьора. — Сальваторе не всегда раздавал приказы.

— И всё же у него талант, дар от самого Великого Брата. Торе способен изменить этот мир, но он предпочёл оставить мечты.

— Девочка, — Марта уселась напротив меня и с прищуром заглянула в глаза, — что ты знаешь о Сальваторе?

— Не так уж много, но мне начало казаться, что этого достаточно, — в воздухе замерли ароматы тёплого молока и моих сомнений.

— Синьоры Макиавелли никак не хотели понять, что душат дитя родительской любовью, — в чёрных глазах кормилицы мелькнули искры воспоминаний. — Ребёнку было всего пять, а они уже нашли для него партию с идеальной родословной и даже подписали документы с родителями девочки, чтобы уж наверняка… когда придёт время.

— Шутите? Чтобы Торе позволил решать за себя?

— Ты права, милая. Мой мальчик вырос, возмужал и оборвал цепи родительского контроля. Свадьба сорвалась, Макиавелли выплатили огромную неустойку за оскорблённую невесту. Большой вышел скандал. В то время Ферро и связался с Охотниками.

— А вы? Марта, мне показалось, Тор к вам прислушивается.

Сложно поверить, что синьор командир в те непростые времена плевал на мнение кормилицы. Такая связь между людьми создаётся годами, растет, крепнет, пускает корни в благодатную почву доверия.

— Сначала я выкормила его, потом нянчила, затем осталась экономкой в их доме, — синьора печально улыбнулась, глядя сквозь меня, словно где-то там оживало прошлое. — Я любила мальчика, словно родное дитя, но мне не удалось оградить его от беды… Что-то я разболталась, — опомнилась Марта и потянулась к полотенцу, чтобы снять котелок с огня.

— Нет-нет, прошу, мне необходимо узнать, что было после смерти синьоры Макиавелли, — умоляюще посмотрела на женщину.

— Спроси у Сальваторе, девочка, — она поставила на стол кружку с молоком, миску с мёдом, ласково провела тёплой ладонью по моей щеке и вышла из кухни.

Снова тайна Тора ускользнула от меня. Кокетливо дёрнула хвостиком и вместе с черноглазой кормилицей исчезла за порогом кухни. Хотя, чего теперь переживать? Мне предстояло провести с синьором Сальваторе множество дней и ночей в замке Мариам, времени, чтобы сунуть любопытный нос в секреты командира предостаточно. Здесь будет сложно отвлечься друг от друга, даже если очень постараться…

Попивая сладкое молоко из глиняной кружки, я задумчиво смотрела в окно. Звёзды перемигивались сегодня особенно загадочно. Блестящие точки прикрывались облаками, чтобы пошушукаться, а потом снова с довольным видом появиться на чёрном полотне ночи. Вот ведь нахалки, даже они пытались не выдать свои секреты.

— О, Великий Брат, услышь мои молитвы, — зашептала, обращаясь к небесам. — Я не имею права просить у тебя, но лишь ты способен помочь. Подари нам с Торе всего одну путеводную звёздочку. Не оставляй нас, прошу…

Крупные слёзы покатились по щекам. Ревела, запивая плач молоком. Напиток вдруг показался горьким, жгучим, будто мне в кружку добавили горсть перца, а не пару ложек мёда. Могла сколько угодно стараться не обидеть любимого командира, убеждая себя в необходимости остаться в Мариам, и даже смириться с вынужденным заточением, но душа рвалась на волю. Туда, где Ловчие осушат реки безумия, где мы с синьором Сальваторе совершим что-то действительно важное и сможем провести старость в пригороде Польнео, выращивая розы, потому что любовь не умирает. Великий Брат молчал, Бога не тронули женские слёзы. Наверное, таких рыдающих синьорин у него набирается в день по несколько тысяч, на всех божественных рук не хватит.