litbaza книги онлайнРазная литератураРасширение прав и возможностей женщин в России - Джули Хеммент

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 28 29 30 31 32 33 34 35 36 ... 77
Перейти на страницу:
никому не известная в СССР, была объявлена лидером неофициального неофеминистского движения. В 1980 году при поддержке журнала Ms. Magazine она совершила поездку по США. Мамонова установила контакты с женскими группами и прочла много лекций о положении советских женщин; восторженная аннотация Глории Стайнем на тыльной стороне обложки журнала рекламировала первую после изгнания книгу Мамоновой «Исследования российских женщин: очерки сексизма в советской культуре» [Mamonova 1988][88]. Но эти ожидания не оправдались и не могли быть реализованы. Как и другие диссидентки, эти советские феминистки были зарождающимся гражданским обществом, готовым подняться с колен и заняться гражданской деятельностью и демократией. Существовали небольшие полуподпольные кружки, которые не всегда хотели превращаться в движение. В то время как женские движения второй волны в США и Европе стремились добиться солидарности среди женщин, диссидентский, или «антиполитический», российский феминизм отрицал какую-либо форму коллективной идентичности и делал акцент на личности. Интерес к феминизму у этих ученых и писателей сочетался с явным отвращением к массовой политике. Их феминизм был крайне немобилизационным, и лишь немногие группы были по-настоящему открыты для новичков.

Шаг второй: демократизация, повторная политизация гендера и зарождение русского независимого женского движения

Демократизация – это время не открывать женскую уникальность, но создавать ее.

[Watson 1997: 28]

Следующая фаза российского женского активизма исключительно полно отражена в документах исследователей феминизма из США и Западной Европы [Bridger et al. 1996; Buckley 1992; Einhorn 1993; Kay 2000; Sperling 2000]. Она отмечена катастрофическим ухудшением положения женщин как группы и зарождением независимого женского движения в России. Здесь я излагаю свою версию этой истории, подчеркивая роль, которую играли высокообразованные, феминистски ориентированные посредники.

Исследователи постсоциализма отмечают, что реформы и демократизация в то время имели отчетливо гендерный характер [Gal, Kligman 2000; Einhorn 1993; Watson 1997]. В Советском Союзе и Восточной Европе государственно-социалистические гендерные договоренности и правила прошли несколько законодательных изменений. Михаил Сергеевич Горбачев, генеральный секретарь партии, говорил о стимулировании развития гражданского общества и расширении прав и возможностей граждан. И он же провел ряд реформ, которые способствовали уходу женщин из общественной сферы. Отныне женщинам предназначалось нести, по примечательному выражению Горбачева, «исключительно женскую миссию» домохозяйки [Pilkington 1992]. Отпуск по беременности и родам был увеличен, женщинам усложнили доступ к работе. За исключением отдельных противниц среди феминисток, эти реформы получили широкую поддержку в советском обществе, и этот консенсус не изменился и в постперестроечный период. Развал Советского Союза в 1991 году и введение неолиберальных экономических реформ ускорили процессы, связанные с гендером. Демократические и рыночные реформы с удвоенной силой ударили по женщинам. В результате структурных изменений они потеряли работу и социальное обеспечение. Более того, поскольку на женщин по-прежнему ложилась основная часть домашней работы (приготовление пищи, уборка, покупки, уход за детьми), бремя преодоления последствий этой политики (повышение цен на продукты питания, товары и услуги) в значительной степени легло на их плечи.

Рыночные реформы привели к маргинализации и обнищанию женщин как группы, но при этом феминистские идеи были встречены людьми враждебно. Некоторые ученые-феминистки были вынуждены вступить в новые и более близкие отношения с государством[89]. Поскольку женщины были исключены из общественной сферы, создавались новые федеральные и региональные комитеты и ведомства для продвижения интересов женщин как маргинальной группы населения. Когда СССР «открылся» Западу и стал членом международного сообщества, то стране пришлось взять на себя больше международных обязательств. В начале 1980-х годов СССР ратифицировал КЛДЖ – Конвенцию ООН о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин. В поздний период правления Горбачева и в начале правления Ельцина был разработан «государственный механизм улучшения положения женщин»[90]. Это означало необходимость собирать данные о положении и статусе женщин. Теперь Советскому государству требовались специалисты, которые могли бы заниматься этой работой и докладывать о ней на международных конференциях. Ученые-феминистки неожиданно оказались востребованными [Sperling 2000: 111].

На этой волне был основан Московский центр гендерных исследований. Он открылся в престижном государственном учреждении – Институте социально-экономических проблем народонаселения РАН, и его исследователи были приглашены к участию в решении вопросов государственной политики. Ученые-феминистки использовали свое положение в государственных и окологосударственных структурах, чтобы исследовать и критиковать ход демократизации. Они стали политизированными в силу описанных мной реформ, которые привели к ужасающим масштабам женской безработицы, феминизации бедности и заметному снижению политического представительства женщин в новых демократических законодательных и исполнительных структурах. Группа ЛОТОС («Лига освобождения от социальных стереотипов»), из которой вырос Московский центр гендерных исследований (МЦГИ), предложила «тщательное феминистское исследование социальных схем, внедряемых в России (социалистических, перестроечных, демократических, рыночной системы) с точки зрения их гендерных программ» [Posadskaia 1994: 2], сделав вывод о том, что перестройка была «периодом постсоциалистического патриархального ренессанса» [Ibid.: 4]. В 1989 году группа смогла опубликовать эти взгляды в санкционированной партией газете «Коммунист».

В этот момент опыт западного феминизма и концепция «гендера» стали источниками, из которых возникли новые формы капитала [Gapova 2003]. Советские чиновники стали относиться к этим ученым-феминисткам с невольным уважением: хотя это направление на родине презиралось, в международных кругах оно было сродни валюте. Однако «гендер» был чем-то бо́льшим. По мере того как последствия рыночной экономики становились ощутимее, «гендер» стал мощной моделью, с помощью которой эти женщины начали строить собственную жизнь в контексте радикальных потрясений и нового расслоения общества. Слово «гендер», вначале популяризированное благодаря работам этих московских ученых, теперь начало распространяться через проводимые ими семинары и мастер-классы. Как выразилась белорусская исследовательница-феминистка Елена Гапова, этот термин «[дал] название проблеме, он соответствовал тревогам, которые у них – или у нас, посткоммунистических женщин? – были». Он помог «организовать фактуру личного опыта» во времена крупных социальных потрясений и нового расслоения [Ibid.: 6]. В то же время другие, негородские, неэлитные женские группы начали расти по всей Российской Федерации как грибы. В основном это были группы выживания; большинство этих женских организаций не занималось структурной критикой гендерных отношений и обычно относилось к феминистским идеям с большим скептицизмом [Bridger et al. 1996]. Неявно или явно они возникли как форма протеста против направления, которое приняли политические и экономические реформы в России. К таким группам относились организации многодетных матерей, профессиональные группы, такие как ассоциация «Женщины в науке и образовании» и широко известный Комитет солдатских матерей, выступавший за прекращение дедовщины в армии и против обязательной военной службы.

В 1991 году московские активистки предприняли первую попытку объединить разрозненные женские группы, инициативы и организации. В Дубне (город недалеко от Москвы) состоялся первый Независимый женский форум. В нем участвовали около двухсот женщин, включая Валентину и других членов «Женского света», представлявших 48 организаций со всей России. Там женщины познакомились друг с другом, и это подогрело интерес к зарождавшемуся женскому движению. Основной темой форума было ухудшение социально-политического положения женщин в России, а девизом – «Демократия минус женщина – не демократия».

У независимого женского движения было много свойств феминизма времен диссидентства. Несмотря на первые предпринятые в Дубне попытки прийти к единству, группы оставались маленькими, элитарными, немобилизационными и антиинституциональными. Прослеживая историю женского движения в России, многие отмечали ссоры и раздоры, существовавшие внутри организаций и между ними. Это движение было заведомо расколотым и разделенным [Richter 1999; Sperling 2000]. Первые феминистские группировки были маргинальными, мелкими, как правило, сконцентрированными в университетских кругах. Лучше всего их можно описать как весьма свободные собрания коллег и друзей. Коммуникация и координация между ними были слабыми. Как сказала

1 ... 28 29 30 31 32 33 34 35 36 ... 77
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?