Утром стан муйага проснулся как обычно, впереди была легкая битва и слава победителей ложного бога. Чемруз, глава дневной стражи, зевая, вышел из шатра и обвел взглядом лагерь. Догорали костры, многие уже потухли и дымились. Вокруг них беспробудным сном вповалку спали орки. Спали и часовые, выставленные у шатра вождя.

– Совсем страх потеряли! – возмутился Чемруз и, подойдя к ближайшему стражнику, зло пнул его. Пусть это и личная стража хана, но вот так спать на виду у всех это было уже слишком.

Часовой даже не пошевелился, а из шатра послышался тихий стон. Выхватив кинжал, орк бросился внутрь. Его взору предстали лежащие на полу орки. Стонал тысячник с залитыми кровью глазами. Его руки и ноги были изогнуты неестественным образом, словно сломаны во многих местах.

– Гаржик! – воскликнул пораженный Чемруз. – Что здесь произошло?

Но ответом ему был только длинный и тоскливый вой, полный боли и отчаяния. Мурашки побежали у начальника стражи по спине. По тому, как лежали в неудобных позах остальные, он понял, что они мертвы. Метнувшись к хану, потом к верховному шаману, он понял, что их настигла внезапная и быстрая смерть. Лица у них были спокойные и белые как снег, тела застывшие и холодные как лед. Видимо, смерть их настигла вечером или в крайнем случае в начале ночи. Он подошел к стонущему тысячнику, потрогал его руку и понял – точно что-то переломало ее в трех местах. Сам орк представлял жалкое зрелище. На вопросы он не отвечал, тихо постанывая, и периодически принимался выть, чем навевал на Чемруза холодный ужас.

«Шаманы! – пришла ему в голову мысль. – Надо позвать шаманов, они помогут Бружтрогу, и он сможет рассказать, что здесь произошло».

Одинокий испуганный крик разорвал утреннюю тишину лагеря. Чемруз выскочил из шатра вождя. Теперь удивленные и испуганные крики слышались с разных сторон. Он быстрым шагом пошел по лагерю, не веря своим глазам. Везде лежали мертвые орки. Шаманы спали в своих шатрах вечным сном. Ни одного гаржика не осталось в живых. Теперь лагерь муйага, разбуженный криками, напоминал разворошенный муравейник. Орки метались по нему, не зная, что делать, и единственным, кто мог управлять этим испуганным стадом, был Чемруз. Но он сам пребывал в смятении, не до конца осознавая всей полноты трагедии.

Кто будет отдавать приказы? Кто будет управлять тысячами перепуганных воинов и прикрывать их в бою от магических атак? Он? Ну уж нет. Он не напрашивался на такую честь. Те, кто осмелился выступить в поход против жалких двух сотен свидетелей Худжгарха, были мертвы. Гнев Отца обрушился на непокорных, и им воздалось.

Чемруз первым вскочил в седло и, гортанно крича, погнал лорха прочь. Следом за ним потянулись и те, кто видел мертвых. Скоро тонкий ручеек убегающих муйага превратился в сплошной поток. Они бежали, бросив обоз, все припасы и стадо лорхов.

Я стоял на вершине холма в центре лагеря своих свидетелей. Трехголовый, шестирукий, по пояс скрытый темным туманом, и из этого тумана то тут, то там выглядывала голова, утыканная гвоздями, и из глазниц ее лезли змеи. Представляю, что чувствовали при виде меня суеверные орки. К примеру, внук одного из ветеранов вылез из походной палатки и, увидев меня, заорал благим матом на весь лагерь, всполошив всех, и грохнулся без сознания на землю. Мою фигуру должны были видеть все: и свои, и муйага. Чернота клубилась вокруг меня, облизывая языками торс, как огонь разгорающегося костра всполохами взмывая вверх на ветру и опадая.

Группа из шести шаманов в окружении сотни Гремучих Змей скакала всю ночь, чтобы успеть к битве. Весть о том, что горстку свидетелей встретили негостеприимные муйага, быстро распространялась по степи. Не прошло и трех кругов, как об этом говорили ближайшие стойбища, а через седмицу об этом будут знать отдаленные племена. Ведущий отряд первый ученик верховного шамана недовольно смотрел на веселого сына Быр Карама, тот в нетерпении то и дело понукал лорха. Именно он настоял на ночной скачке, чтобы непременно успеть к началу сражения.

Бывалый ученик шамана хотел бы переночевать спокойно в степи, утром прибыть к уже разгромленным свидетелям и с чистой совестью вернуться обратно. Нет свидетелей – нет задания. Но и отказаться он не мог. Старик строго-настрого приказал найти их и оказывать им всяческую поддержку.

– Понимаю тебя, Чамшак, – прошамкал старческими губами верховный, – ты метишь на мое место. Но оно не скоро освободится. Ты так и проживешь вечным учеником до глубокой старости, не достигнув желаемого. Я приготовил для тебя лучшую участь. – Он пронзительно посмотрел на ученика. Во взгляде верховного было столько властности и воли, что Чамшак склонил голову. Ему с самого начала не нравился этот поход и задание помогать кучке фанатиков, уверовавших в духа мщения. Говорят, он являлся на горе и вел бой с противниками хана. Но мало ли что могло показаться в пылу сражения. Кроме того, в сражении принимали участие человеческие маги, а они, как слышал Чамшак, мастера создавать иллюзии. Вполне возможно, что это было дело их рук. Но и ослушаться верховного он не мог. Поэтому его раздирали противоречия. А старик продолжил свою мысль:

– Сейчас ты не понимаешь того, что тебе поручено, но в конце концов ты будешь мне благодарен. Я приготовил для тебя великую судьбу. Судьбу, что вознесет тебя выше шамана любого племени или даже верховного. – Он вновь устремил на Чамшака взгляд водянистых, не знающих жалости глаз. – Ты станешь верховным шаманом свидетелей Худжгарха.

Когда рассвело, они приблизились к лагерю свидетелей. За несколько лиг их встретили разъезды и, узнав, что они прибыли на помощь войску Худжгарха, с улюлюканьем и радостными криками стали их сопровождать.

На высоком холме стоял кто-то большой и черный, и, приблизившись, прибывшие остановились в смятении. Над лагерем возвышалась объятая клокочущей тьмой фигура с тремя головами и шестью руками. В двух она держала мечи, в двух других огромных змей, а еще две высоко над головами держали знамя, развевающееся на ветру. От чудища во все стороны расползался ужас, и вскоре это ощутили прибывшие на подмогу. Лорхи под ними замычали и стали пятиться, не слушая всадников. Весь лагерь свидетелей стоял благоговейно на коленях, окружив холм. Орки из разъезда спрыгнули с лорхов и тоже опустились на колени. Черная фигура, постояв еще немного, поплыла в сторону стана муйага. Орки один за другим поднимались с колен и шли за своим божеством, которое узрели воочию. И лик его был страшнее, чем описывали старики. Видимо, не одного безвинного казнили, а троих, раз вылепилась такая фигура, неожиданно сам для себя подумал Чамшак. Он слез с лорха и тоже пошел за Худжгархом. В том, что это был он, шаман не сомневался. Остальные слезли с лорхов и нестройной толпой пошли следом за ним.

По воздуху разлилась песня, от которой у степных орков сердце выскакивало из груди, поднимая их дух на небывалую высоту. Они шли без страха, готовые повергнуть не жалкие три тысячи, они были уверены, что сметут любую силу, противостоящую им.

– Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой… – Эти простые слова проникали в их сердца, вытравляя жалкую трусость и сомнения.