Ярослав улыбнулся, глядя девушке в глаза. Взгляд еерастерянно заметался, потом зажегся неподдельным интересом. Казалось, чтотолько страх потерять хорошее место работы удерживает ее от того, чтобы небрякнуть поднос на пол и не прыгнуть на колени к этому клиенту.

Ярослав внутренне усмехнулся.

Раньше он умел зачаровывать девушек улыбкой так же, как,гласят легенды, святой Франциск зачаровывал птиц. Но, видно, что-то произошло сним, а может, девушки нынче пошли похитрей, чем прежде, потому что сначала егообдурила Лола, а потом в его жизни появилась эта Лида Погодина, и теперь он самбыл в ее руках чем-то вроде дрессированной птички… типа говорящего попугая.

А впрочем, это он себе польстил! Потому что птицы безобидны,он же – отнюдь нет. Он – не говорящий попугай: он скорее напоминает кобру. Тусамую, что послушно извивается под тихую музыку, которую извлекает из своейдудочки индийский или африканский заклинатель змей… Как же они называются?..Буни, вот как! Одного такого змеечарователя Ярослав сам видел пару лет назад вМарокко, на базарной площади в Марракеше. Очень нехилое было зрелище! Заметивинтерес туриста к своему искусству, буни на ломаном английском началуговаривать его потрогать змею, тыкая в свои зубы двумя пальцами и такимобразом объясняя, что у кобры ядовитые зубы вырваны.

– Тачь ит, тачь![6] – твердил он.

Ярослав не прочь был испытать свою храбрость, он вообщелюбил судьбу пытать, однако очень кстати вспомнил, как недавно в автобусекто-то из братьев-туристов авторитетно объяснял, что ядовитые зубы у змей вовсене вырваны. И в последнее время фанатики-мусульмане загубили таким образомнемало доверчивых и безрассудно храбрых идиотов-белых. Преимущественно тех, ктобродит по базарной площади в одиночку. Потянется такой кичливый дурень к якобыобезвреженной и даже какой-то сонной змее, а она его цап своими зубищами! И вту же секунду буни вместе с его коброй словно ветром сдувает с площади, на этомместе смыкается разноголосая толпа торговцев, причем каждый настолько занятсвоим делом, что даже внимания ему недосуг обратить на тихо (или громко, взависимости от тяжести поражения) загибающегося неверного.

Может, это были досужие байки, кто знает? Однако ониотчего-то вбились Ярославу в голову…

– Нема дурних! – ответил он этому хитрецу на ломаномукраинском, с помощью трех пальцев доходчиво объяснив, что бесплатногоразвлечения нынче никому не обломится.

Так вот, он, Ярослав Башилов, теперь такая же зачарованнаязмея, которая, при всей видимой сонливости, в любую минуту готова цапнуть любуюнеосторожную руку. А Лида Погодина очень крепко держит в своих ручках эту самуюдудочку, мелодии которой Ярослав вынужден подчиняться…

Так, очнись, кобра. Официантка все еще торчит у твоегостолика, словно натурщица для статуи «Девушка с подносом», привлекая к твоейперсоне ненужное внимание досужих зевак. Как бы это ее полюбезней спровадить?Не скажешь ведь, как надоедливой кошке: «Брыс-сь!»

– До скольки работаешь? – спросил он, глядя чуть вприщур.Знал, как это действует на таких вот хорошеньких простушек.

– До двух. Мы вообще в два закрываемся… А что?

А то, что болтун – находка для шпиона.

– До двух… – протянул Ярослав. – А не страшно однойвозвращаться в такое время?

– Страшно, – откровенно призналась крошка.

– А если будет провожатый? – поинтересовался Ярослав.

– Тогда другое дело! – Ее глаза засияли.

– Ну что ж… – поднялся со стула Ярослав. – Тогда я сейчаспойду прогуляюсь, а потом вернусь. Нормально?

– Нормально! – воскликнула она, цветя улыбкой, и унесланаконец-то прочь свою ношу.

Ярослав пошел в гардеробную. Забавно… Не дождавшись ночьюобаятельного провожатого, официантка искренне будет считать его обманщиком. Аведь Ярослав ей ничего не обещал – просто поинтересовался, до которого часа онаработает и не лучше ли ходить в такую позднюю пору с провожатым. И если девушкарешила, что именно он будет этим самым сопровождающим лицом, – что ж, каждыйпонимает все согласно своей испорченности! Он ведь не обманул ее даже в том,что скоро вернется в клуб.

Вернется, да. Вот только заходить вряд ли будет…

Но это уже детали. Маленькие детали большой операции.

Операции, придуманной, кстати, не им. И не представляющейдля него ни выгоды, ни интереса. Но он является в этой операции главнымдействующим лицом. Кобре ведь тоже до лампочки, кусать глупого белого туристаили не кусать. Но буни издает какой-то особый звук на своей дудке – и… фас!

Ярослав взял куртку в гардеробной, сунул десятку«викингу-убийце» (сравнение тоже было придумано не им, но ему нравилось) ивышел из дверей, слыша, как в спину ему ударили первые звуки мелодии. Итак,певица начала свое выступление!

Он отошел от «Красной волчицы» как можно скорей (и потому,что времени терять нельзя, и потому, что его раздражал вид снега, залитогоалыми сполохами огней, точно кровью), перебежал улицу, миновал еще полкварталаи приблизился к своему джипу, стоявшему у обочины.

Открыл дверцу, поглядел на женщину, сидящую на переднемсиденье, справа. Ее лицо казалось очень бледным.

В салоне было тепло, даже душновато. Пахло ее духами.

Ярослав мгновение постоял, вспоминая всплывшую откуда-тостроку (много чего было в его жизни, даже стишки почитывал!): «Бензина запах исирени остановившийся покой…» Ну какая сейчас сирень, в декабре? Хотя, конечно,опушенные щедрым снегом деревья и впрямь бывают иногда похожи на пышно цветущиесирени.

А, чушь все это. Ненужная лирика. Ее духи вообще не имеют кцветам отношения, а называются «Грин тии» – «Зеленый чай».

– Заждались? Она только сейчас начинает петь. Пошли?

Подал ей руку, но она проворно выскочила сама, высокоподобрав свою юбку.

Ярослав отвел глаза. Вот уж сколько времени прошло, а он всене может смотреть на ее коленки в этих коричневых чулочках. Психоз какой-то,честное слово. Сколько раз эти коленки снились ему ночью, кто бы только знал!

Но она будет последней, кто узнает об этих бредовых снах, окоторых он и сам-то стыдится вспоминать, не то что другим о них рассказывать.