Что произошло потом? Почему эти люди… обитатели трущоб… вдруг испугались чего-то… побежали… А ведь они должны были просто разорвать Стаса. В клочья. В кровавые клочья.

Тошнота подступила к горлу, Стас глубоко вздохнул, оглянулся, нет ли в салоне воды. Глянул под сиденье. Открыл «бардачок». Скомканный лист бумаги. Стас взял его, развернул. Не те времена, чтобы просто так разбрасываться бумагой.

Стас включил свет в салоне, открыл окно и сплюнул на улицу.

Значит, Шрайер нашел женщину, написавшую заявление. Долго искал. Только вот заявление он скомкал в кулаке и небрежно бросил в «бардачок». А еще он туда же бросил… Стас присмотрелся. Еще страньше… Четыре печеньки почти рассыпались. Стас взял кусочек, бросил в рот.

Значит, жене отвез и детям… Обрадовал, значит, и в благодарность теперь готов на все? Какого черта?

Стас тронул мобиль с места.

Слева высилась громада Учкома, окна светились – тысячи окон, белесое зарево стоит над комплексом, и никто не экономит энергию. На вышке кокетливо горят красные огоньки – сигнал для вертолетов и дирижаблей, чтобы они, значит, если вдруг прилетят, то не натолкнулись на здания. Уже два года никто ничего летательного над городом не видел, но огни все равно горят. Ребята могут себе позволить. А остальные вынуждены жить по графику. И боже упаси допустить перерасход!

Только Учком, Нагорник и информационные экраны не подчиняются призывам и напоминаниям об экономии. И еще в Гуляй-городе разрешено за дополнительную плату использовать световые панно и рекламы. Городской Совет беспокоится о досуге горожан.

Стас проскочил Проплешину, свернул направо и въехал в Гуляй-город.

И сразу пришлось сбросить скорость – на улице было людно. Мобилей не было, если кто-то приехал сюда из Конго, с Барабана или даже с Нагорника, то транспорт сразу же загонялся в охраняемые гаражи – от греха подальше.

Это общественную собственность нельзя трогать, а частную – очень даже можно. Брошенный в неудачном месте мобиль в считаные секунды менял хозяина или превращался в груду остродефицитных и страшно дорогих деталей.

А вот люди чувствовали себя в Гуляй-городе вольготно и свободно. А некоторые, особо бестолковые, еще и безопасно. Этих в притонах любили особо. С каждым днем таких становилось все меньше, но время от времени они появлялись, безбоязненно раскрывали кошельки с деньгами, щеголяли телефонами и компами. Весной один чудак даже раллер при всех в баре достал… Потом, правда, явились серьезные парни из Учкома, требовали раллер вернуть, даже предлагали выплатить премию. И, наверное, заплатили бы, но, опять-таки по слухам, на Барабане за редкую штуковину предложили больше.

Бизнес есть бизнес.

Буквально расталкивая гуляк капотом, Стас подъехал к «Парадизу». Можно было оставить мобиль прямо здесь, на улице, опознаватели СБ гарантировали его безопасность и сохранность, а можно было загнать на подземную стоянку отеля.

Стас задумался и прозевал момент, когда к мобилю подошли трое. Просто вдруг оказалось, что один крепкий парень в цветастой рубашке и шортах стоит возле самой водительской дверцы, второй – у дверцы пассажирской, а третий, в строгой не по сезону одежде, недвусмысленно держа руку под полой куртки, маячит метрах в пяти перед капотом.

– Привет, – сказал Стас, выглянув в открытое окно. – Чем могу?

– Привет, – ответил парень и показал Стасу карточку СБ. – На выход.

– Остальные, я полагаю, твои коллеги? – спросил Стас и вежливо улыбнулся.

– На выход! – повторил без, чуть повысив голос.

– Значит, так, – Стас посмотрел на беза, прищурившись, словно стараясь его получше запомнить. – Сейчас ты отходишь на пять шагов от мобиля, собираешься с остатками своих мозгов, затем подходишь обратно, вежливо здороваешься, представляешься, демонстрируешь свой документ и только после этого и после того, как я разрешу тебе, излагаешь свою просьбу… Подчеркиваю – просьбу. У меня сегодня очень плохое настроение – раз. У меня сегодня очень ухудшилось отношение к вашей службе – два. И вообще, ты мне не нравишься. Три.

На лице беза вспухли желваки. Он оглянулся на своих коллег, те сделали вид, что ничего не произошло.

– Можно еще и так. – Стас улыбнулся как в старые добрые времена, когда приходилось пересекаться с СБА во время операций Объединенного Комитета. У них считалось особым шиком достать безов. А если получался настоящий скандал, то герою в раздевалке опера устраивали овации. – Значит, – сказал Стас, – можно поступить по-другому. Ты сейчас вместе со своими мальчиками идешь на хрен. И находишься там до самого утра. Часов до десяти. Потом прибываешь вот сюда, в отель «Парадиз», вежливо просишь меня оторваться от моих важных дел и спуститься к тебе в вестибюль. И если я спущусь, вот тогда ты сможешь задать мне свои вопросы и изложить свою просьбу. Приблизительно такое виденье моих взаимоотношений с городской Службой Безопасности сложилось у меня после разговора с Максимкой… как я его называю… Мне еще раз повторить или до тебя все-таки дойдет и так?

Без переступил с ноги на ногу, огляделся по сторонам, словно в поисках поддержки, но даже его напарники отвели взгляды. Это не им только что плюнули в лицо, а упоминание шефа в контексте разговора вообще делало развитие конфликта непредсказуемым.

Без отошел в сторону, отвернулся. Наверное, связался с командиром через коммуникатор. Правильно – в таких случаях лучше всего получить указания от начальства, дабы и во избежание…

Стас огляделся – гуляки отчего-то сбились в толпу перед информационным экраном. Наверное, что-то интересное демонстрирует городская информационная компания. Настолько интересное, что посетители Гуляй-города пялятся на экран, вместо того чтобы искать выпивку, развлечение, девочку или приключения.

Можно было погнать в сторону второго беза, загораживающего экран, но там, помимо него, была еще и толпа, так что рассмотреть все равно ничего бы не удалось. Но в салоне есть комп, который может показать буквально все. Тем более что оскорбленный без все еще разговаривает с начальством, и у Стаса есть немного времени, чтобы повысить уровень своей информированности.

Итак – новости.

Камера стояла где-то наверху, наверное, на крыше какого-то сарая или магазинчика. Все пространство кадра занимала толпа, люди что-то кричали, размахивали руками, палками, факелами. Стас поискал включение звука, но не нашел и махнул рукой.

И так почти все было понятно.

Это Барабан, торговая часть, недалеко от границы с Конго. Вон лабиринт магазинчиков, притончиков, складов и мастерских. В очередной раз кто-то чем-то оказался недоволен, толпа собралась и жаждет восстановить справедливость. Так, кого на этот раз: поднебесников или муслимов? Стас присмотрелся и покачал головой. Странно – в толпе мелькали и китайцы, и мусульмане, а еще даже черные физиономии обитателей Конго были представлены в большом количестве.

Все орут, все одинаково недовольны и, что показательно, не видно канторщиков. То есть, они там скорее всего есть, но не светятся. Не пытаются навести порядок, не защищают или атакуют здание – будто их не интересует судьба этого сооружения. Магазин как магазин. Два этажа. Название – иероглифами, значит, принадлежит поднебесникам. Витрины закрыты жалюзи. Дверь – тоже на замке, вон несколько человек лупят в нее металлическими палками.