Девочки подошли.

– Я вам говорила, что у меня наркотой не балуются?.. – глухо произнесла Сандра.

Мальвина дернулась, нога согнулась. Туфля слетела с ноги.

– Все, – сказал Доктор.

– Я говорила? – повысила голос Сандра.

– Да, – прошептала одна из девочек.

– А вы клялись, что ничего такого, что никто из вас… Вы же знали, что она… что Мальвина… Знали?

Никто не ответил.

– У кого она брала «сон»?

Тишина.

– Я спрашиваю – у кого она брала «сон»?

– Так у Мальчика и брала, – сказал Болтун.

Ему было запрещено появляться в зале вечером, так он честно и стоял на пороге.

– У Мальчика? – Сандра обернулась к Болтуну. – И ты знал?

– А я знал… А я что? Я ничего… Я ей говорил… Нехорошо, говорил… И «сон», говорил, нехорошо, и Сандра запрещала… А она сказала, что не может без этого… Сказала, что осторожно, по маленькой… И у Мальчика товар хороший, честный… И все говорили, что да, что честный… Я сам не пробовал, но в «Фонаре» и на «стометровке» – все у Мальчика брали. У него дороже, чем у заезжих, только я им всем говорил, что у заезжих можно и обознаться… и все… Я говорил… – Болтун почесал в затылке. – Никто про Мальчика слова плохого не говорил… Классный товар, говорил, говорили…

– Может, она у кого чужого купила? – предположил Стас.

Как-то все это странно… Трое в трущобах… Мальвина… В один вечер. И если те раклы могли купить у кого попало, то Мальвина…

– У Мальчика, – сказала Бригитта, подруга Мальвины. – Она сегодня к нему бегала, вернулась, сказала, что у Мальчика… Он ей со скидкой продавал. Иногда даже без денег… за услуги…

– Выходит, Мальчик дерьмо вместо товара продает, – подвел итог Рустам и спросил деловито. – Найти?

– Найди, – сказала Сандра. – И приведи сюда. Живого.

Рустам кивнул и вышел.

Но привести Мальчика в «Парадиз» ему не удалось, слишком много народу этой ночью решили найти пушера. И нашли.

Мальчика долго били посреди улицы. Подъехавшие патрульные, переговорив с кем-то из толпы, вмешиваться не стали – пушер получал то, что заслужил. За качество товара торговцы наркотиками отвечали своей жизнью, и если кто-то решал всучить наивным вместо товара какую-нибудь ерунду, то делал он это подальше от своего постоянного места обитания. Если наркота просто не работала, пушера могли всего лишь избить. Но если доза наносила вред, то живым торговец уйти шансов не имел.

Мальчик жил в Гуляй-городе. И получалось, что он продал вместо «сна» яд своим постоянным клиентам. Кроме Мальвины сегодня умели пятеро, и еще четверо остались живы. Пока. Одна девка из «Веселого дома» вроде как пришла в себя, а парень и две уличных со «стометровки» все еще бились в агонии и в любой момент могли умереть.

Выходило, что пушер сошел с ума?

– Странно, да? – Болтун подошел к Стасу и встал рядом.

– Странно…

– И на Барабане сегодня несколько человек того… – Болтун пошевелил пальцами в воздухе. – Видел на экране? Там пушеры даже стрельбу затеяли… В новостях сказали, что почти полсотни человек в Конго и на Барабане отравились… Представляешь, Стасик? Это ж кем нужно быть, чтобы на Барабане ерундой торговать?

«Самоубийцей нужно быть, – подумал Стас. – Полоумным самоубийцей…»

Мальчика прекратили бить, кто-то подсуетился, забросил веревку на стойку информационного экрана. Несколько человек подняли пушера на руки, вдели голову в петлю и рванули за ноги. Звонко хрустнуло. Люди разошлись, словно давая возможность полюбоваться на результат совместных усилий.

Тело покачивалось на веревке.

– Ладно, все, – сказал патрульный. – Повеселились и хватит.

Люди стали расходиться.

– Слышь, Стас, – Болтун дернул Стаса за рукав. – Ты как, в настроении?

– Ты о чем?

– Я говорю, себя хорошо чувствуешь? Руки там, голова не болят?

– Что случилось?

– Ничего пока не случилось… Только вон туда, в «Африку», Маратик зашел, – Болтун шмыгнул носом. – Ты ж все равно с ним говорить будешь? А так искать не нужно. Он денежку пошел снимать. Так я спрашиваю, ты как – в настроении? Я, например, ужас как люблю драки смотреть… А он как-то меня пнул… До сих пор копчик ноет… Я ему тогда сказал, что Стасик ему все это припомнит, а он – имел я твоего Стасика… Слышь, это он тебя имел…

Стас посмотрел на изумительно честное лицо Болтуна и покачал головой.

– Врешь ведь, придурок…

– Честное слово – пнул. В копчик… Там, наверное, до сих пор синяк… Хочешь, покажу?..

Стас не ответил, а пошел к «Африке».

Все равно когда-то нужно начинать.

Они столкнулись с Маратом на пороге.

– Привет! – сказал Марат, вздрогнув от неожиданности.

– Привет! – сказал Стас и ударил. – Нам нужно поговорить.

Кто-то когда-то сказал совершенно правильно – никогда не бей человека рукой, если есть возможность ударить чем-нибудь другим. Палкой, бутылкой, рукоятью пистолета. Никто ведь не гнал Стаса, не торопил, не требовал, чтобы вот сию секунду, без промедления он вломил Марату. Можно было оглядеться, взять палку или бутылку. Достать из кобуры «дыродел», в конце концов, и уж потом бить Марата.

Ну да, тогда экзекуция прошла бы на людях, а не перед глазами всего трех клиентов и хозяина «Африки». Посетители и обитатели Гуляй-города увидели бы, как Марат падает, корчится, как пытается встать и снова падает, на этот раз от правильного удара – ногой в лицо.

Может быть, кто-то даже и вмешался бы, оттащил бы господина консула от залитого кровью сутенера до того, как господин консул получил бы полное удовлетворение. Но зато не болели бы так пальцы у Стаса на правой руке. Не сломал, но ушиб.

В результате и ночь толком не спал. Правда, до полуночи все равно не удалось бы уснуть – девки «Парадиза» одна за другой шли в его номер и вручали заявление. Запасы писчей бумаги у Сандры истощились быстро, последняя из посетительниц, Маринка, свое заявление принесла на каком-то совсем уж потрепанном листке, но все работники «Парадиза», в том числе и уборщица с поваром, до утра сменили гражданство.

Болтун, просунувший голову в дверь номера, сообщил, что там еще и другие пошли к Стасу, только Сандра их не пустила, отшила до утра… Потом пришла Сандра, принесла бумагу от Черной, получив визу у Стаса, поинтересовалась деловито, не желает ли господин консул эту ночь провести в ее обществе, за что была послана самым решительным образом.

– Как скажете, Станислав Ильич, как скажете… – Сандра потянулась со вздохом. – Ты завтра никому больше заявления не подписывай.