— Надеюсь, она его не сломает.

Я фыркнула и откусила тост, который сделала для себя. В конце концов, я ведь заплатила за хлеб, верно?

— После Никки его карьере может настать конец.

Тристан улыбнулся, но улыбка была не та, потому что он болен. Он поднял правую руку, чтобы дотянуться до головы, но через секунду со вздохом опустил ее в сторону.

— Ненавижу болеть.

— Понимаю. Почему бы тебе не прилечь?

— У меня нет сил, — пробормотал он.

Я подняла палец, чтобы он дал мне секунду, и побежала наверх за одеялом, простыней и подушкой. Сложив огромное одеяло втрое, я соорудила удобную постель на большом диване Heather, стоявшем в гостиной. Этот диван был шире любого обычного, которые я видела в своей жизни, но что-то подсказывало мне, что, скорее всего, мы не ходили за покупками в одни и те же места.

— Тристан! — позвала его я.

Он вышел из кухни, ссутулив плечи и напрягая все тело. Остановившись за диваном, он посмотрел на то, как я застелила его, криво улыбнувшись мне.

— Можно я положу голову на твои колени? — спросил он так мило, что я не нашла в себе силы съязвить в ответ.

— Как хочешь, — сказала я, снимая подушку с дивана и укладывая ее на свои колени.

Он быстро — что удивительно для его состояния — прошмыгнул вокруг дивана и плюхнулся на спину, положив голову на подушку, покоившуюся на моих бедрах.

— Спасибо, Кэт, — промурлыкал он, глядя на меня. — Погладишь мне голову?

Я не могла сдержать смешок.

— Серьезно?

Он кивнул, выглядя застенчивым.

— Моя мама всегда так делала.

Я закатила глаза, будто раздражена, но это было довольно мило. Я начала медленно водить левой рукой по мокрым прядям волос и провела кончиками пальцев по его голове.

— Твои родители живут в Майами? — спросила я.

Он кивнул в ответ и закрыл глаза.

— Ты отсюда? — задала я другой вопрос.

Он покачал головой.

— До четырнадцати лет я жил в Чикаго, а потом отца перевели на другую работу, — тихо объяснил он. — А ты?

Я понимала, что он, вероятно, не в восторге от идеи поговорить, поэтому я взяла разговор на себя, как и накануне вечером. Я объяснила, что моя семья жила в Гейнсвилле. Мы тихо разговаривали несколько минут, задавая друг другу вопросы о наших семьях. Я узнала, что он был единственным ребенком, как и я. И что до девяти лет у него был воображаемый друг по имени Микки. Я не стала спрашивать, почему именно Микки, мне очень хотелось рассмеяться. Вскоре он расслабился и заснул. Измученная и согретая теплом его тела, я почувствовала, что начинаю засыпать и тщетно борюсь с желанием закрыть глаза.

Меня разбудил тихий смешок; моя шея болела из-за неудобного положения, а ноги затекли. Я открыла глаза и посмотрела вниз. Две зеленых сферы с усмешкой пялились на меня.

— Что?

Он снова усмехнулся.

— Ты храпишь.

— Врешь, — фыркнула я.

— Не вру. Ты храпишь, как крошечная детская бензопила. Это так мило, — сказал он с невозмутимым лицом.

— Заткнись.

Он устало улыбнулся.

— Если когда-нибудь снимут фильм про маленькую бензопилу, ты должна его озвучить. Справишься с этим без проблем.

Снова фыркнула.

— Я подмешаю сопли в твой «Терафлю».

— Мне не помешает протеин, — подмигнув, сказал этот умник.

Глава 21

— Ты, — указывая на меня вилкой, подчеркнула Зои, — провела три дня в доме Тристана, и заботилась о нем, потому что у него был грипп?

Я направила вилку в ее сторону.

— Да.

Прошло четыре дня с тех пор, как Тристан заболел гриппом. Через три дня он, наконец, почувствовал себя лучше несмотря на то, что все еще был очень слаб. Мне пришлось объяснить, что он, скорее всего, еще некоторое время будет без сил, так как почти ничего не ел, кроме супа, тостов и крекеров. Пока я была рядом, он был очень милым и благодарил меня каждые пару часов. Мы смотрели телевизор и разговаривали в те немногие часы, когда он чувствовал себя примерно на шесть из десяти баллов по шкале болезни.

Не желая пренебрегать его гостеприимством, я сказала, что у меня есть планы, и я не приеду. И у меня были планы. Каждое утро четверга Зои назначала мне свидание для занятий «горячей йогой». Затем мы обедали. И под обедом я имею в виду, что мы набивали свои животы самой жирной пищей, которую только могли найти, потому что проклятые уроки йоги каждый раз доводили нас до полуобморочного состояния. Раньше я уже пыталась убедить ее ходить на обычные занятия йогой, но она начинала разглагольствовать о том, как жара очищает наш организм, и о миллионе других преимуществ, которые можно получить от часового занятия в душном помещении.

— Хм, — пробормотала она, натыкая на вилку картошку фри и засовывая в рот сразу пять штук. — Ты все еще хочешь поближе познакомиться с его джойстиком?

— Я никогда не говорила, что хочу, — попыталась я объяснить, зная, что это бесполезно. — Он уже миллион раз говорил мне, что хочет только дружить, что ему не нужна девушка из-за его порнофильмов, и что я такой хороший друг, бла-бла-бла. Мы друзья. У этого старого драндулета не будет никаких тест-драйвов, — сказала я, указывая на себя.

Зои нахмурилась, пережевывая огромный кусок чизбургера.

— Идиотизм какой-то, — буквально выплюнула она. Кусочки булочки для гамбургера рассыпались по столу, и я скривилась. — Ну, я понимаю, почему он не хочет встречаться с девушкой, и замечательно, что он честен с тобой, но… Может, пока он так много говорит о том, что вы друзья, он пытается убедить самого себя в этом?

— Сомневаюсь, — пожала я плечами. Казалось, он относился ко мне так, как я всегда представляла общение старшего брата с его младшими братом и сестрой. Если мне повезет, то в следующий раз он скажет, что я очаровательна. Фу, гадость. — Не знаю, Зои. Он мне очень нравится, но что мне делать? Соблазнить его, а потом заставить трахнуть меня? А через неделю он пойдет и трахнет еще пять девушек? Я так не могу. Может быть, если бы он мне не нравился, я бы подумала об этом. Но он мне нравится.

— Если он хочет дружить, тогда ты будешь его лучшим чертовым другом, который у него когда-либо был.

Еще один Джош. О, боже.

— Да что это вообще значит? — спросила я ее, и начала нарезать оставшийся кусок куриного стейка.

Она закатила ярко-серые глаза, прожевывая пищу.

— Это значит просто