Подалась, как требовали, именно так это ощущалось, требованием. И начала старательно оглаживать ртом, то захватывая почти до самого конца, то поигрывая с головкой. Бесконечно долго, возбуждаясь от тактильных, вкусовых ощущений и чувства власти над Матвеем. Он направлял рукой ее голову, но рулила она, и это не поддавалось сомнению. Гремучая, почти ядовитая смесь похоти и нежности, запретного и законного. Боязнь быть застуканными и отчаянное желание продолжения.

— Все, все, — взмолился Матвей, тем не менее, не делая даже намека на остановку. — Лягушонок, — прошептал, собравшись. — Я сейчас кончу, и ты останешься с альтернативными вариантами.

Альтернативные варианты, любые, Розу не устраивали. Она хотела внутри себя член, только и только так. Хотела до боли, почти до истерики. Постанывая от недовольства, что нельзя получить все и сразу, Роза оторвалась от сладкой игрушки, продолжая съедать ее глазами. Бывают же красивые члены. Шикарные. Божественные. У Матвея был такой. Академически прекрасный член!

Не успела Роза задуматься о стандартах красоты для мужского полового органа, как поняла, что ее попу оголили, она приподнялась и помогла снять с себя джинсы, благо те были не слишком узкие и легко поддались. В следующее мгновение Розу опустили на колени Матвея, одним движением пододвинули вперед — животом она уткнулась в то, что только что с наслаждением ласкала ртом, — приподняли и опустили на член, резко войдя. Одним движением. Одним.

Роза взвизгнула от внутреннего жара, опалившего ее, спину прошиб пот, та интуитивно прогнулась, бедра качнулись, приподнялись и опустили вниз. Раздался стон, ее ли, его, не понять. Она двигалась и двигалась, цепляясь на шею, целуя, принимая поцелуи, задыхаясь до белых мурашек в глазах, сиплого дыхания, долгожданной пульсации.

Тогда Матвей остановился, перехватил ее руки, завел их за спину. Роза выгнулась, он резко двинулся, на секунду замер, так же резко вышел и снова быстро вошел. И так много, много, много раз.

Бесконечно долго, до умопомрачения прекрасно. Соски сами попадали в рот мужчины, он сжимал их, порой болезненно, осыпал поцелуями шею, ключицы, яремную ямку, подмышки, везде, где мог достать, а мог он многое, пока Роза не замерла, внезапно взорвавшись в сильнейшем оргазме, сотрясаясь всем телом, скуля и плача. Она поняла, что ее приподняли перед мужским финалом, только тогда сообразив, что презервативом они не воспользовались.

Поражающая воображение безалаберность! Возмутительная! Но Розу почему-то не волновало, она растянулась на теле своего мужчины и была в эйфории уверенности, что что бы ни случилось дальше в ее жизни — в ней всегда будет русский богатырь Розенберг М. и направит одним движением ее жизнь в нужное для них двоих русло.

* * *

Утром Матвей категорично заявил, что Михаилу нужно показаться специалисту. Сделать хотя бы минимальное обследование. «Не нравится мне все это», — пробубнил под нос, а на громкие возражения брата отмахнулся. Миша и правда держался скованно, морщился при каждом шаге и был бледнее бледного. Альбина готова была разрыдаться, остановил ее взгляд виновника торжества, она собралась и даже начала улыбаться, почти беззаботно.

Быстро произвели перестановку сил, на время, пока Михаила повезут в больницу с более-менее современным оборудованием. Роза — как водитель, Михаил и Матвей должны были ехать обязательно. Какое-то время дискутировали, брать ли еще одного помощника, в итоге поехал и Серега Витальевич. Рискованное решение, но лишние сильные руки не помешают, учитывая, что Михаил едва держался на ногах. В лагере из взрослых осталась Альбина и Олег. Олегу поручили средних: Семку и Рому, а так же Илью — этого негласно, он считался старшим и вел себя соответственно. А Альбине — младших.

Доехали относительно быстро, так же быстро нашли частную клинику, как оказалось, у Миши был полис добровольного медицинского страхования, и диспетчер в течение короткого времени решил все бюрократические формальности. Роза искренне удивилась, что в их глуши можно быстро и качественно получить медицинскую помощь, впрочем, все, как всегда, упирается в деньги. При воспоминании о местной бюджетной больнице, Роза принимала решение не болеть никогда в жизни. Никогда! Но братьев Розенберг, похоже, проблемы госфинансирования или реформ не касались. Оказалось, у всех сотрудников «Русского богатыря», а тем более владельца, была расширенная страховка. Детей же страховали на соревнования, сборы или отдых.

На ресепшне встретила милая, улыбчивая девушка. Михаил, не поморщившись, прошел за администратором, на ходу заигрывая, делая предложение, от которого, скорей всего, невозможно отказаться. Матвей закатил глаза и пошел следом, попросив Розу и Серегу Витальевича подождать в вестибюле.

— Вот нахал, — пробурчала Роза, тихо, себе под нос, но ее услышали.

— Это ты про Мишу, что ли?

— Нет, это так, мысли вслух.

— Альбина, конечно, та еще кукла, Миша не пропустит, у него, как у моряка, в каждом порту по девушке, а то и по две. Ты намекни ей, что ли. Не светит ей ничего.

— Ага, бегу, и волосы за спиной! — вспылила. — Никому я ни на что не стану намекать. Не мое дело, и не твое тоже.

— Как знаешь, — равнодушно пожал плечами Серега Витальевич и уставился в окно, с наигранным интересом разглядывая кусок двора и кряжистое дерево. — Я вроде как заботу проявляю, участие.

— Заботушка ты наша, — Роза усмехнулась. — Не лучше ль на себя оборотиться? — процитировала всем известную басню.

— А я что? Я всегда по любви. Между прочим, на всю жизнь, я даже жениться могу. Вот хочешь, на тебе, например, женюсь? — расходился все больше Серега Витальевич, видимо, общение только с детьми надоедало даже идейным тренерам, а душа требовала флирта на грани фола. — Или на Альбине, но прямо сейчас на тебе, — пододвинулся ближе, нарушив личное пространство.

Вроде, и сидели они в просторном вестибюле, и вряд ли златовласик протянет руки, а то и губы к Розе, просто заигрывает, как молодой самец гиббона — нагло и неуклюже одновременно, а Розе стало неприятно. То ли настроения не было, то ли сказалась бессонная ночь, а может, одолевали мысли, теснились с сомнениями и, самое неприятное, с чувствами. Нечаянные и совсем ненужные.

— Вот вечно так, — раздался голос Сереги, до этого он продолжал говорить, но Роза не слушала, окунувшись в свои невеселые мысли. — Розенберги разбирают самых лучших девчат! — горячо закончил и засмеялся. Громко, раскатисто, открыто, как может себе позволить только молодость.

— О чем разговор? — послышался сверху баритон Матвея, Роза аж подпрыгнула от неожиданности.

— Говорю, снова я в пролете.

— Побеждает сильнейший, — улыбнулся во все тридцать два зубы Матвей и отвесил шутливого леща златокудрому. — А не перестанешь нести чушь, я тебе ноги вырву.

— Что с Мишей? — перебила Роза.

Кто, кому и какие конечности вырвет — важная информация, но они приехали сюда не для детсадовских перепалок.