Стас очень хорошо запомнил тот вечер, когда попытался силой вломиться в мир малолетки Анюты Алюшиной. Он вломился и едва не разломал… Уже сжимая тонкие плечи посиневшими от холода руками, впиваясь злым поцелуем в ее мягкие, плотно сжатые губы и пытаясь разглядеть хоть что-нибудь на дне ее испуганно расширенных зрачков, он вдруг понял, что так нельзя, что чудо нельзя взять силой, его либо дают тебе в дар, либо не дают, и тогда уж ломай – не ломай… Мысль эта была такой острой и такой холодной, что Стас почувствовал просто физическую боль. Боль, а еще злость на судьбу, которая одним дает все, а другим ничего, на девчонку-малолетку, которая видит в нем зверя, но продолжает смотреть прямо в глаза, на своих пьяных дружков, которые вообще ничего не чувствуют и оттого готовы на все.

Она упала, когда Стас ее оттолкнул, рухнула коленями в подернутую тонким ледком лужу. В тот момент, когда тонко и едва слышно хрустнула ледовая корка, что-то хрустнуло и у него в душе. Он не стал в одночасье хорошим парнем, но твердо усвоил, что для того, чтобы остаться человеком, нужно что-то менять.

Хельга появилась в его жизни как раз в этот переломный момент. Хельга всегда чувствовала, когда достучаться до человеческой сути проще всего, такой уж у нее дар. Это была странная встреча. В темной подворотне, излюбленном месте обитания зверей в человеческом обличье, перед ним, тогда еще только наполовину человеком, стояла всего лишь еще одна глупая богатенькая тетка. Он не собирался ее пугать, он просто вежливо попросил у нее денег. А она так же вежливо и совершенно спокойно ответила, что даст Стасу денег лишь в том случае, если он согласится составить ей компанию. И он дал согласие! Сам удивлялся тому, что творит, жадно принюхивался к аромату ладана и лилий, исходящему от незнакомки, поддерживал ее под локоток на обледеневшей дорожке и на каком-то глубинном уровне понимал, что вот оно – начало его новой жизни.

Интуиция или звериное чутье Стаса не подвели. Они стояли у ворот заброшенного кладбища, под пронзительным ветром и полной луной, когда Хельга – к тому времени он уже знал, как ее зовут, и почти все рассказал ей о своей непутевой жизни – вдруг сказала:

– Мой мальчик, тебе нужно меняться, расти над собой.

Стас уже хотел было ответить, что и сам об этом подумывал и даже собирался поступить в ПТУ, но она его опередила, рукой, затянутой в замшевую перчатку, потрепала по щеке, улыбнулась одновременно грустно и ласково, а потом сказала:

– Мы еще встретимся и все обсудим. Обещаю.

Стас ей тогда не поверил. Какое дело этой необыкновенной женщине до его проблем?! Вежливая отговорка, не более того. И когда в его замерзшую ладонь легла тысячная купюра, он лишь равнодушно пожал плечами, сунул деньги в карман куртки и, повинуясь вдруг проснувшемуся любопытству, спросил:

– А зачем вам на кладбище?

– Хочу повидаться со старым другом.

Хельга помахала рукой кому-то за его плечом, а Стас подумал, что для встречи с друзьями можно было бы найти место повеселее. Он бы, наверное, даже озвучил свою мысль, но в это время позади послышался приглушенный до сиплого свиста голос:

– Я уже начал волноваться, что с вами что-нибудь случилось.

Следуя все тому же звериному инстинкту, Стас резко обернулся и лицом к лицу столкнулся с невысоким, совершенно неприметным с виду мужичком. Впрочем, отчего же неприметным?! Такие по-рыбьи стылые глаза еще поищи, а как найдешь, попробуй забудь. Незнакомец скользнул по Стасу равнодушным взглядом и с обожанием уставился на Хельгу.

– Все в порядке, Алекс. Этот милый юноша был так любезен, что не отказался проводить меня до места. – Хельга бросила быстрый взгляд сначала на полную луну, потом на Стаса, сказала с ободряющей улыбкой: – Я найду тебя, мой мальчик, а сейчас мне пора.

Он стоял, глядя вслед двум растворяющимся в темноте фигурам, и думал о том, как было бы здорово, если бы Хельга его не обманула, если бы действительно нашла и рассказала, как это – расти над собой.

Она нашла. С момента их встречи прошло больше трех месяцев, и Стас уже давно перестал надеяться. Напоминанием о Хельге был лишь карандашный набросок в блокноте, который он сделал сразу же по возвращении с кладбища. Время от времени Громов всматривался в ускользающие, почти забытые черты и понимал, что чудеса случаются лишь в мире благополучных людей, а в его мире потолком для внутреннего роста остается поступление в ПТУ. Кстати, поступил он не в ПТУ, а в техникум. Сам, безо всякого блата, просто взялся за ум и за учебники. Это оказалось просто, наверное, оттого, что учеба всегда давалась ему легко.

В тот день, когда Стас увидел свою фамилию в списке поступивших, на его жизненном пути снова оказался Алекс, человек с рыбьими глазами. С рыбой его роднило и еще кое-что – немногословность. Не здороваясь, он поманил Стаса к черной приземистой машине, приглашающе распахнул заднюю дверцу. Стас колебался всего мгновение, за которое любопытство окончательно победило страх перед неизвестностью. Или пан, или пропал…

Жизнь переменилась в тот самый момент, когда он оказался в отделанном деревом и пахнущем ладаном и лилиями салоне машины, переменилась так сильно, что первое время у Стаса с непривычки кружилась голова. Хельга поселила его в крошечной съемной квартире на окраине, вдали от прежней уличной компании, обеспечила всем самым необходимым, но не сверх того. Чтобы получить возможность жить, как большинство его сверстников, Громову приходилось работать по ночам. Днем он учился, по вечерам выполнял мелкие поручения Хельги. На том этапе в поручениях этих не было ничего особенного: передать письмо, забрать посылку, встретиться в оговоренном месте с оговоренным человеком… Уже чуть позже, готовясь к поступлению на заочное отделение института, Стас начал задумываться, а что же, собственно говоря, он передает и забирает.

С мрачной решимостью потроша очередную посылку, он был готов к тому, что внутри окажется наркота, и ошибся: на дне лакированного деревянного ящичка лежала книга. На потертой коже оказалось выбито одно единственное слово – «Bestiaries», а с хрустких, пожелтевших от времени страниц на Стаса скалились разномастные твари. Многие из них были так удивительны и так необычны, что он тут же, совершенно позабыв об осторожности, принялся перерисовывать их в свой блокнот. За этим занятием его и застал Алекс. По старой своей привычке Алекс не стал тратить время на слова, он просто ткнул Стаса пальцем куда-то в область солнечного сплетения, и в ту же секунду окружающий мир перестал существовать.

– …Я знала, что рано или поздно у тебя появятся вопросы. – Ласковый голос Хельги доносился словно из другой вселенной. – Ну, давай же, мой мальчик, очнись! Пришло время получить ответы…

Лучше бы он не задавал никаких вопросов! А еще лучше – не слышал ответов, но Хельга все решила за него. Неспешно затягиваясь сигаретой и глядя куда-то поверх головы Громова, она рассказывала о мире, в котором живут они с Алексом и в котором отныне предстоит жить и ему – Стасу. Это был странный и страшный мир, в котором мертвецы разгуливали среди живых, в котором призраки заявляли о своем существовании громко и нагло, а заклинания были вовсе не элементом детских сказок, а веками проверенным и очень сильным оружием. От Стаса не требовалось многого, всего лишь учиться, расти над собой, помогать Хельге и Алексу удерживать под контролем ту темную силу, которую они были в состоянии удержать. Нет, помогать не в мире темных сущностей, а в мире людей – банальном, привычном, но иногда тоже очень небезопасном. Защитник, телохранитель – так сказала Хельга.