Они пили кофе на крошечной и ужасно захламленной кучей ненужных вещей Любашиной кухне, когда зазвонил ее мобильный.

– Алло, – сказала подруга с придыханием. По этому характерному придыханию Анна как-то сразу догадалась, что звонит магистр черной и белой магии Гальяно. – Да, у меня ночевала. – Любаша скосила взгляд в ее сторону. – Нет, спала плохо. Ей снова снился костер.

Анна в раздражении дернула подругу за рукав, но та лишь отмахнулась в ответ, затараторила в трубку:

– Я вообще думаю, что это дело рук того самого упыря, от которого ты нас вчера спас.

Вообще-то от упыря их спас Громов, но на саркастическую усмешку Анны Любаша отреагировала лишь многозначительной гримасой.

– Да нет тут никакой ошибки! А кто ж еще?

На минуту Любаша замолчала, прислушиваясь к раздраженному бубнению в трубке, а потом требовательно посмотрела на Анну:

– Гальяно просил тебя не высовываться, пока он во всем не разберется. Видишь, какой он бесстрашный! – добавила она, прикрыв трубку ладонью.

– Это в каком смысле не высовываться? – насторожилась Анна.

– В том смысле, что сиди у меня и на улицу не выходи. Алюшина, тебе же на работу ходить не нужно. Видишь, как удобно все получается.

– Нужно! Нужно мне на работу. – Анна допила остывший кофе. – У меня сегодня урок с недорослем, если ты забыла.

– Позвони и отмени.

– Не могу. Мне нужны деньги.

– Да черт с ними, с деньгами! – разозлилась Любаша. – Тут бы без головы не остаться!

– Мне дверь нужно новую ставить и мобильник покупать. – Анна встала из-за стола, ополоснула чашку. – Так что поблагодари своего магистра за беспокойство, но решать, как мне дальше жить, я буду сама.

– Вот же дура! – В подтверждение своих слов Любаша покрутила пальцем у виска и тут же мурлыкнула в трубку: – Да, Гальяно, упрямится. Да, я ей уже говорила. Нет, не хочет быть хорошей девочкой.

Еще минуту-другую подружка слушала инструкции своего ненаглядного Гальяно, а потом отключила мобильник и спросила:

– Алюшина, я уже говорила, что ты дура?

– И не единожды, – улыбнулась Анна.

– Ну, так еще раз повторю – дура, идиотка, камикадзе! Давай хоть мобильник тебе новый купим, чтобы была на связи, – добавила она и тем самым расписалась в полном своем бессилии.

Мобильник купили самый простенький, такой, чтобы только мог звонить. Анна помнила про дверь, которую нужно срочным порядком менять, и не хотела разбрасываться деньгами. Первым делом она позвонила Ираиде Павловне, чтобы договориться об очередном уроке. Трубку снял недоросль Демос, выслушал Анну и буркнул:

– Сегодня можете прийти пораньше. Часам к шести будет нормально.

Он отключился, не дожидаясь ответа, и Анна в раздражении дернула плечом. Если бы не ее более чем затруднительное финансовое положение, послала бы она этого зарвавшегося мальчишку куда подальше, а так уж что – придется терпеть…

…По тому, что дверь Анне открыл все тот же Демос, она сделала вывод, что Ираиды Павловне в квартире нет. Возможно, вообще никого нет, кроме мальчишки, а это в свете его недавнего хамского поведения не очень хорошо.

Вопреки ожиданиям, Демос вел себя весьма пристойно, даже помог Анне снять куртку. Правда, делал он это в полном молчании, лишь изредка бросал на Анну внимательные взгляды. На сей раз выглядел он вполне прилично, так, как и должен выглядеть мальчик из хорошей семьи. Без шокирующего готического макияжа, со стянутыми на затылке волосами, он казался моложе и одновременно строже. Может, взялся за ум?

– Сразу за уроки или сначала чай? – вежливо поинтересовался Демос, глядя на Анну сверху вниз. Недоросль недорослем, но до чего ж высокий.

– Давай без чая. – Анна многозначительно глянула на наручные часы.

– Что это у вас? – Демос перехватил ее левую руку, с силой сжал запястье. – Тату?!

Прежде чем Анна успела хоть что-нибудь предпринять, феникс больно впился когтями в ее плечо, так больно, что она даже поморщилась.

– Простите. – Демос отдернул руку, виновато улыбнулся.

– Ничего. – Прислушиваясь к затухающей боли, она поправила манжет блузки.

– Просто странно, что у такой, как вы, есть татуировка.

Анна едва не спросила, что значит, «такая, как вы», но вовремя одумалась. Первое правило учителя – нельзя обсуждать с учениками свою личную жизнь. А феникс – это очень личное…

– А где Ираида Павловна? – спросила она первое, что пришло в голову.

– В больнице. – По бледному лицу Демоса промелькнула тень. – С сердцем плохо.

– Сожалею.

– Вы сожалеете? – неожиданно зло переспросил он. – А с чего бы вам сожалеть, если даже мои предки не особо сожалеют?! Впрочем, нет, маман сожалеет, что придется искать новую домработницу, пока баба Ира болеет.

– А ты?

– А что я? – Он мотнул головой, точно стряхивая наваждение, и добавил уже другим, чуть более спокойным тоном: – Я тоже сожалею. Я теперь должен два раза в день с передачками в больничку мотаться.

Вот, значит, какие у него сожаления! Анна невесело усмехнулась. Чем же они отличаются от сожалений его маман?

– Эй, – недоросль легонько тронул ее за рукав, – раз уж вы здесь, может, расскажете, как нужно суп варить? Я ей ресторанную еду вожу, но, наверное, ресторанное для нее плохо? А в больнице там такая жратва мерзкая, голодным будешь – не сможешь съесть.

Вот ведь странная штука – жизнь! Всего пару минут назад Анна если не ненавидела, то уж точно презирала этого зарвавшегося мажора, а сейчас вот стоит улыбается, как дурочка.

– Или вы, как моя маман, тоже не умеете готовить?

– Я умею, – в подтверждение своих слов Анна кивнула. – А какой суп?

– Да хоть какой!

В одно мгновение напряжение, которое не давало Ане дышать полной грудью, исчезло, и готический недоросль Демос показался ей самым обычным, совершенно нормальным подростком.

– Пойдем! – сказала она решительно.

– Куда?

– На кухню, суп варить.

– А заниматься? – бледные губы Демоса дрогнули в робкой улыбке.

– Будем варить суп и заниматься.

На просторной кухне нашлось все необходимое. В четыре руки они с Демосом приготовили куриный бульон и нажарили сырников. Часть сырников парень уплел тут же, не отходя от плиты, довольно щурясь и запивая свежезаваренным чаем. Похоже, ему и самому порядком надоела ресторанная еда.

Пока Демос допивал вторую чашку чая, Анна сидела за столом, как в детстве подперев щеку кулаком. Возможно, впервые за эти страшные, сливающиеся в огненную круговерть дни она чувствовала себя почти спокойно, почти как раньше. И непонятно, что являлось причиной этого спокойствия: рутинные, до автоматизма доведенные действия или присутствие готического парня Демоса. Как бы то ни было, а когда пришло время прощаться, Анна совершенно неожиданно для себя тоже решила навестить Ираиду Павловну.