– Надо позвонить Жене, он ждет.

И не позвонила.

На следующий день Голицын тайком купил обратный билет на три дня раньше, чем должен был улететь. С этой Виолеттой с самого начала все складывалось неудачно. Туда летели одним рейсом, оттуда у них были билеты тоже на один рейс. Номера в одном отеле, то есть он не отдыхал от нее ни минуты. Хотя она вовсе не была болтушкой. Хохотушкой ее тоже не назовешь. Ее движения казались замедленными, и так же, с задержкой, работала мысль. Над анекдотом, рассказанным в компании, она, к примеру, смеялась последней.

Потом он понял, в чем дело. Она была на удивление глупа. Но ее неразговорчивость и медлительность всех вводили в заблуждение. Создалось впечатление, что она все время о чем-то думает, но не спешит высказывать умные мысли вслух. И глаза у нее были такие большие, глубокие, что вовсе не казались пустыми. Да еще ресницы! Огромные, мохнатые ресницы...

– Только не трогай! – взмолилась она, когда его палец невольно потянулся к ним.

– А то что?

Она задумалась. И в самом деле: а что?

«Красивое, глупое существо, – лениво размышлял он, лежа рядом. Мозг от жары плавился, даже кондиционер не спасал. – Да и красивое ли? Вот смыть с нее все...» Его взгляд скользнул по упругой груди, по длинным стройным ногам. Ей было двадцать три года. «Красивая...»

– Хочешь? – она поняла его взгляд по-своему.

– Ну, давай.

Она дала. Сексом она занималась, как в замедленном порнофильме. Все ее движения были старательными и заученными, хотя она также старательно получала в результате оргазм. Она все доводила до конца. Когда он это понял, то обрадовался, что поменял билет. Глупые люди бывают удивительно упорны. Из их ограниченного сознания прорублено в мир маленькое окошко, и любая попавшая в него цель превращается в мишень. Они бьют по ней, пока окошко не захлопнется.

– Какие планы на завтра?

– Говорят, здесь замечательный СПА-салон.

Он уже про него знал и, если честно, рассчитывал именно на СПА-салон. Голицыну надо было потихоньку улизнуть в аэропорт. Виолетта пока не спрашивала его питерский адрес и даже номер телефона. Зачем, если у них впереди еще несколько дней отдыха и назад они летят одним рейсом? Она была уверена, что Жора от нее никуда не денется, хотя сам он ничего не обещал.

– Мне с тобой хорошо, – счастливо вздохнула Виолетта, когда он освободился от ее огненного тела.

Ее совершенно не заботило, хорошо ли ему с ней. Она считала себя подарком. Она выросла с этим, кстати, в очень обеспеченной семье, ни в чем не знала отказа, и замечательного Женю с квартирой, машиной и хорошей работой нашла без малейших усилий. То есть он как-то сам нашелся. Двадцать три года безмятежной жизни. Командировка в Италию непонятно зачем. И с чего ей быть умной? Она даже не задумывается над тем, как много людей вынуждено прилагать огромные усилия, чтобы добиться Италии, хорошей работы, модных тряпок, Жени с Ираком. Или Ираном?

Больше всего Голицына забавлял ее отменный аппетит. Она заказывала в ресторане огромное количество блюд и все съедала. Она, смеясь, говорила, что мама ей постоянно выговаривает, встречая ночью у холодильника. Виолетта могла в полночь без малейших угрызений совести слопать тарелку пельменей со сметаной и заесть их сладкой булочкой. И все потому, что у нее был замечательный обмен веществ. Наверное, ураганный. На ее фигуре обжорство никак не отражалось.

– В тренажерку не пойдешь? – пару раз спросил он.

– Зачем? Разве у меня что-то не в порядке? – она огладила рукой узкую талию и стройные бедра. Двадцать три года. Ураганный обмен веществ. Ему не хотелось увидеть эту женщину лет через двадцать и еще больше своей женой. Он представил, как она будет стареть. Некрасиво и очень быстро. Все эти женские штучки, татуаж, выбеленные волосы, нарощенные ресницы, искусственные ногти недолговечны. После них остаются руины, которые плохо поддаются реставрации. И ее аппетит никуда не денется. Годам к сорока она будет просто необъятной.

– Что, опять?

– ...?

– Ты опять на меня смотришь. Какой же ты ненасытный, – она хихикнула.

– Хорошо, пойдем на пляж.

Она всерьез задумалась, потом вдруг сказала:

– Знаешь, я тебя, пожалуй, люблю.

Он сделал вид, что не расслышал. Прощай, Виолетта! Счастья тебе с Женей в Ираке. Или в Иране?

Она жила с легкостью, не думая о завтрашнем дне, и он с такой же легкостью, без всяких угрызений совести, ее бросил. На следующий день сразу после сиесты Виолетта отправилась в СПА-салон, а он в аэропорт. Лететь пришлось через Москву, на прямые рейсы билетов не оказалось, но Голицын согласен на любой вариант, хоть через Владивосток. Лишь бы никогда больше не видеть эти коровьи глаза с искусственными ресницами, смотрящие на него с немым обожанием. Десять тысяч долларов были потрачены, но вместо радости он чувствовал усталость и раздражение. Что-то пошло не так.

* * *

Громов заметил ее еще в аэропорту. Да и как ее можно не заметить? Это же не девушка, а мечта! Белые волосы, густые ресницы, яркие губы, длинные ноги. Он видел таких красавиц только на экране телевизора или в глянцевых журналах, которые иногда покупал тайком. Покупал из-за таких вот девушек. И, замирая, рассматривал мельчайшие подробности и даже трогал их, эти глянцевые подробности, пальцем. И вот она перед ним живая, всего в двух шагах, во всех подробностях. С длинными ногтями, белым кончикам которых он умилился. С огромными глазами, такими глубокими, что ныряя в них, он словно захлебывался и терял остатки разума. С тонкими щиколотками и округлыми коленями. Потом он узнал, что ее зовут Виолеттой, и пришел в еще больший восторг.

Она была совершенством! Просто неземная. И он был уверен, что Виолетта Голицыну откажет. Этот гад не достоин таких девушек. Напрасно нарезает круги вокруг нее, на сей раз добыча ускользнет. И правильно, что он держится на почтительном расстоянии. Когда Голицын к ней подойдет, Виолетта посмотрит на него ледяным взглядом и холодно скажет: «Ваше предложение меня не интересует».

Валерий мысленно восхитился ею и водрузил на ее прекрасную голову сияющую корону. Королева! Повелевай!

Голицын подошел к ней на пляже. Сел рядом, взял крем для загара и, даже не спрашивая разрешения, стал не спеша намазывать ее прекрасную спину. Громов замер. Вот сейчас она ему скажет!

Она какое-то время еще лежала, наверное, не догадывалась, кто мажет ей спину, потом, когда рука Голицына замерла, сладко потянулась и села. Валя не слышал, что именно она сказала, но Голицын рассмеялся, как ему показалось, натянуто и встал.

«Что, получил? – злорадно подумал Громов. Виолетта тоже встала. – Вот сейчас она возьмет с шезлонга полотенце, развернется к нему спиной и, гордо подняв голову, удалится».

В этот момент Голицын протянул ей руку и они побежали к морю. Виолетта звонко смеялась. Валя чуть не захлебнулся от возмущения. Что он такое с ними делает, этот гад?