Откуда он здесь взялся? – удивился Мал.

Отец взглянул ему прямо в глаза и вдруг подпрыгнул, приземлившись уже с широко раскинутыми руками, после чего обернулся вокруг себя, пританцовывая с удивительной для короля ловкостью. Вернувшись в прежнее положение, он гордо поднял голову, уперев руки в бока, как будто настаивая на том, что его превосходство над Малом заключается именно в этом умении выплясывать шутовской танец. Мал услышал шаги за спиной. Он обернулся и увидел Хуфтора:

– Принц, здесь нельзя задерживаться надолго.

– Почему? – спросил Мал.

– Шуты никогда не умирают, они продолжают смеяться над нами даже с небес.

Словно в подтверждение его слов во дворце раздался смех. Это был источающий веселье смех беззаботного существа. И Мал засмеялся вместе с ним.

– Только не это, – выдавил из себя Хуфтор. – К выходу!

Он схватил хохочущего Мала и потащил наружу. Мал был не в силах сопротивляться. Он не понимал, чего так боится Хуфтор. Добежав до ворот, они свалились наземь и стали хохотать во всю глотку. Успокоившись, Хуфтор сказал:

– В этот раз нам сильно повезло…

– Что ты имеешь в виду? – спросил Мал.

– Разве ты не понял!? Мы чуть не умерли от смеха! Еще немного и мы были бы уже мертвы.

– Неужели мы могли умереть?

– Пытку смехом придумали цари-шуты. Она настолько жестока, что обычный человек не может ее вынести.

Всю оставшуюся дорогу Мал едва сдерживал смех. Даже мысли о Маргарите не могли избавить от желания рассмеяться.

– Далеко ли отсюда до Абидоса? – спросил он Хуфтора.

– Еще не близко. Нам предстоит проехать всю Сабию – ответил проводник.

Они нашли спутников, укрывшихся за холмом, седлали лошадей и продолжили путь.

– Не люблю пустыню, – проговорил Морквард, – песчаные холмы возникают то тут, то там, и никогда не остаются на одном месте. Как ты находишь дорогу, Хуфтор?

Проводник не торопился с ответом. Пока он раздумывал, Асгур пропел:

Рожденные в пустыне бедуины

в пески приходят, словно в отчий дом.

Здесь нет для них неведомых дорог.

Куда бы ни пошли, рука Отца им в помощь.

Он не оставит их в своей заботе

холодной ночью посреди дороги,

он даст им сил пройти дневное солнце,

и путь к воде укажет, пусть тогда,

когда любой другой уже умрет от жажды.

Хуфтор молчал до тех пор, пока на их пути не появились растущие из песков сухие розы. Они дали ему повод в очередной раз проявить свои познания:

– Эти розы Иерихона. Они выросли на следах, оставленных матерью христианского Бога Иисуса во время бегства из Иудеи. Бедуины выменивают за цветы хлеб у паломников. А сарацинские женщины готовы отдавать за них золотые монеты. Воду, настоянную на лепестках роз Иерихона, женщины пьют во время беременности, что очень способствует ее благоприятному течению.

Роза, что была намного крупнее остальных, привлекла внимание Мала, и он свернул с дороги. За ним последовал Дан. Цветок под солнечными лучами переливался яркими красками и источал чудесный аромат. Мал спустился и подошел как можно ближе. Еще мгновение и принц не мог оторвать взгляд от прекрасной розы. Аромат кружил голову, и Мал ощущал, как цветок проникает ему в душу и согревает ее своей красотой. Притяжение между розой и человеком достигло такой силы, что Мал не сдержался, и на его глазах проступили слезы. Мал бездумно сорвал один из маленьких оранжевых плодов, созревающих на стебле цветка, поднес ко рту, положил на язык и дождался, пока он превратится в сок. Тоже самое проделал Дан. Вкушение плодов принесло путникам освобождение от невидимых нитей, не позволяющих уйти прочь. Роза прямо на глазах распустила новые цветы, и они обратились в плоды, ничуть не уступающие в привлекательности сорванным.

На подходе к деревне путников застигла песчаная буря. Лошади с трудом переставляли копыта, песок бил в лицо, обжигая щеки и ослепляя глаза. В первом попавшемся на пути доме на стук Дана вышел хозяин и без особых любезностей пригласил их переждать бурю. Слуга провел лошадей в конюшню сквозь песок, нависший в воздухе сплошной стеной. Дом не вызывал сомнений в безопасности: это было крепкое жилище. Судя по запаху, пропитавшему стены, в нем часто готовили вкусную пищу. С трудом отворив дверь, в дом ввалился слуга. Он еле стоял на ногах, у него было раскрасневшееся лицо, а одежда изрядно потрепана. Хозяин покачал головой и отправил его отдыхать. Он сам взялся за приготовление ужина, и очень скоро путники были накормлены сытным овощным блюдом. Морквард решил выйти наружу и стал шумно ломиться в дверь. Она не поддавалась. На помощь Моркварду пришел хозяин. Вместе им удалось приоткрыть дверь, и сквозь огромную щель хлынул огненно-красный, раскаленный песок. Пока Морквард и хозяин дома удивленно взирали на песчаный поток, Мал понял, что еще немного, и они могут оказаться погребенными заживо. Он приказал Моркварду закрыть щель, а всем остальным отгрести уже насыпавшийся песок от двери. Несмотря ни на что песок прорывался сквозь любые щели. Его поток не прекращался. Жаркие песчинки быстро вбирали в себя остатки воздуха. Хозяин, беспрестанно причитая о том, что такого ветра не было со времен фараона Хоремхеба, собирал песок и высыпал в огромный железный чан, после чего плотно закрывал его тяжелой крышкой.

– Этот хамсин, – вздохнул Хуфтор, – ветер, поднимающий тучи песка и превращающий пустыню в преисподнюю.

Не обращая внимания на суету, Асгур исполнил сочиненную по просьбе Гора песню. В ней пелось об опасном морском путешествии к Острову Блаженных. В этот раз Гору понравилось пение Асгура. Уловив мотив, мальчик уверенно подпевал в тех местах, где слова повторялись.

В ожидании окончания бури они провели ночь, а наутро пришедший в себя слуга сумел выбраться наружу через отверстие в крыше. Освободив от песка сначала проход в дом, а затем и в конюшню, пилигримы выпили по настоянию хозяина дома собственноручно приготовленный им виноградный напиток, и направили лошадей прочь из деревни, засыпанной песчаной бурей.

По дороге Хуфтор признался, что ему всегда везет: он без труда спасается, когда все тонут в воде, он может выбраться из пламени целым и невредимым, тогда как все сгорят заживо, во время разбойничьего нападения он единственный из всех останется в живых, но, когда идет пир, он пьянеет первым и ничего не может с собой поделать. Как только Хуфтор замолчал, заговорил Морквард. Он рассказал, что перед тем, как пойти на службу к королю Пипину, ему приходилось добывать себе пропитание грабежом добропорядочных купцов и зажиточных крестьян.

– Как же ты оказался на службе у французского короля? – спросил Верн.

– Пипин никогда не гнушался использовать разбойников вроде меня и щедро оплачивал их услуги, – ответил Морквард.