– Вы кто?!

– Следи за этим гражданином, – напряженно сказал Шуст и высунув голову, громко ответил: – А сам-то как думаешь?

– Думаю, что мы должны вам спасибо сказать. Выручили нас.

– Во-во.

– Вы совсем не местные, что ли?

– А тебе какое до этого дело? Прописку проверяешь, что ли?

– Мне нет никакого дела, но только стрелять сейчас из пушки, это всё равно, что приговор подписывать. Сейчас мертвяки быстро набегут.

– Ты про орду? Так она дальше на восток ушла.

– Вы разве новости не знаете?

– Да мы в последнее время газеты почти не читаем, да и телевизор сломался.

– Оно и видно. Остановилась орда и рассыпалась. Мы разведка, мы ее отслеживаем. Стаб Одиннадцатый Форпост, мы от них. Вон, эмблему посмотри, и канал могу дать, если рация работает. Сваливайте отсюда в темпе. Если что, дальше по дороге километров через десять увидите большой перекресток. Там наши дежурят, покажут дорогу во временный лагерь. В нём и заправитесь нормально, здесь нежелательно надолго останавливаться. Я на посту про вас скажу, всё путем будет. Давай мужик, бывай, мы сваливаем. Не задерживайся здесь, тут позавчера, недалеко отсюда, элита чуть танк не порвала. А вас она точно порвет.

Пикап рванул с места, едва дождавшись возвращения переговорщика. А Шуст, проследив за его отъездом, непреклонно заявил:

– Да хрен вам. Карат, я согласен свалить только после того, как выпотрошу клиента. Давай, подкачу к нему, ты ножом поработаешь, а Дианка прикроет. Всё как обычно.

Ну да. Как обычно. Кто-то сидит под защитой брони, а Карату мясницкой работой заниматься, да еще и с риском для жизни. Так получается, что больше некому: Шуст не до конца оправился от тяжелейшего ранения, даже его дар сверхскорости не вполне компенсирует последствия; Диана – всего лишь хрупкая девочка, рисковать ребенком не станешь.

Хоть бери, да Гранда учи с ножом обращаться.

Вот ведь невезуха, угораздило со странным котом повстречаться, а не с обученной полезным навыкам обезьяной.

Незнакомец в пикапе не обманул, перекресток и правда обнаружился через десяток километров, и на нём действительно располагался мобильный пост: бронетранспортер и переделанный под боевые нужды грузовик. Если Карат поначалу не рвался сюда соваться, Шуст придерживался противоположного мнения. Многоопытный товарищ в Одиннадцатом Форпосте бывал не раз, уверял, что народ там не настолько гнилой, чтобы опасаться к ним заглядывать. Заправиться, конечно, можно где-нибудь и самостоятельно, но вот узнать последние новости получится далеко не везде. По рации информацию разглашать не принято, народ справедливо подозревает, что ее могут выслушивать все желающие, включая врагов.

Разъезжать по местности, на которой мечутся обрывки рассыпавшей орды, рискованно даже на танке. Надо определиться, где тут можно пройти дальше на юг с минимальным риском. Как вариант – пристроиться к кому-нибудь сильному, которому нужно куда-то попасть в той же стороне. Или просто выведать про чистые дороги.

Да и знахарю показаться не помешает. Шусту не помешает, потому как, Диане и Карату у обычного знахаря делать нечего.

Им великого подавай.

На перекрестке их встретили по-человечески. Сообщили, что некто, по прозвищу Мешок, предупредил, что с этого направления может пожаловать броневик редкой конструкции с экипажем из хороших людей. В нашествиях тварей и схожих явлениях имеется один несомненный плюс, – снижается градус подозрительности и придирчивость мер безопасности. Твари иммунных не различают, всех без исключения в пищу автоматически записывают, следовательно, в такие моменты все автоматически числятся союзниками. Доводилось слышать истории, как отрядам муров и стронгов приходилось сообща отбиваться от мертвого племени, временно закрыв глаза на непреодолимые разногласия.

По вышеперечисленным причинам общение с народом у перекрестка снизило градус подозрительности, и Карат расслабился. Всё равно ведь в стаб хотели заглянуть, так почему бы не наведаться во временный лагерь? Считай – тот же стаб, народ, в основном, оттуда спасается. Что-то вроде временной эвакуации. Орда – это не навсегда, рано или поздно ее пощиплют основательно, остатки рассеются, жизнь вернется в прежнюю колею. А с ней в разгромленные поселки потянется народ, быстро восстановив утерянное.

Тут, под боком у великого и ужасного Запада, такие нашествия – дело привычное, их последствия разгребать – почти рутина.

Временный лагерь слегка удивил. Карат полагал, что это окажется хаотичное скопище палаток и машин, но нет, местные к делу подошли основательнее. Они обосновались в исправительном учреждении со строгим режимом. Тюрьма, если выражаться попроще. Тут и стены с вышками имелись, и заграждения серьезные, ну и сами корпуса способны, в случае прорыва, стать бастионами, прорваться в которые будет не так-то просто. Народ усилил уже имеющийся периметр разнообразными средствами уничтожения, устроил минные поля и кольцевые патрульные дороги. Полноценную орду такие меры не очень-то задержат, но от ее остатков отбиться уже получится, а на обычный прессинг со стороны зараженного племени можно и вовсе не обращать внимания.

Народ тут обосновался не настолько уж беспечный, потому что попасть за стену получилось только после проверки на въезде. Всё серьезно, почти как в спокойные времена, а значит, с участием ментата. Задали несколько шаблонных вопросов всем, за исключением Гранда, купившись на его честный взгляд. Главным образом интересовались возможными связями с мурами. Это не удивляло – и правда шаблон, такое всегда интересует.

А вот то, что спросили, не являются ли гости представителями килдингов, удивило. Да, сектантов здесь не очень-то привечают, но расходовать силы ментатов на такие вопросы считается излишним.

Но почему-то в этом случае не пожалели.

Что-то не так.

Может, у местных к килдингам свои счеты? Может и так. В любом случае, это их дело. Спасибо, что не спросили про связи с сектой, потому как, прямо сейчас, группа направляется к стабу, где ей предстоит связаться с человеком, к которому их направил Пастор.

И понятно, что этот человек не мимо проходил, возможно, он у килдингов – не последний по должности.

Но не спросили, и это прекрасно.

Да и логично. Общество иммунных устроено слишком сложно, связи в нём запутанны до невозможности. Спроси стронга прямо, вертит ли он дела с мурами, при ответе «нет» любой ментат вскинется. Ведь муры неоднородны, с некоторыми приходится, если не дружбу водить, так сохранять подобие нейтралитета, чтобы не мешали валить своих более опасных коллег. А это подразумевает каналы связи и общение словами, а не оружием, что при поверхностном допросе покажется некрасивым.

С килдингами – всё аналогично. Секта в этом регионе такие корни пустила, что для каждого стаба отросток нашелся. Вот потому и не хотят копать глубже. Какой смысл выхватывать из толпы тех, кто год назад парой словечек по случаю с сектантом перемолвился? Только если на это появится конкретный приказ.