брезгливо отворачивался, кто-то смеялся. Почти все знали, что произошло. но никто…

Она смолкла.

Глотая ком.

Закрывая глаза.

От боли. Отчаяния. Позора. Горя.

Два горючих ручейка вновь проложили тихие следы по нежной коже искусственно усовершенствованных щёк.

— Я пошла к ним, когда узнала, — продолжила она. — Сказала, что беременна.

Атти молчала.

Несложно было предположить реакцию «мужчин», но она молчала.

Давала Эллен возможность выговориться.

Проговорить это.

— Они рассмеялись. И не только…

На какое-то время обе девушки смолкли. Погрузившись в тишину.

Слушая лишь шум машин и жизни за окном.

— Знаешь, — заговорила Атти, — в одном из миров… существует мнение… что каждый из нас… на самом деле, находиться в пустоте. И что лишь мы формируем пространство вокруг себя. Притягивая то, что есть в нас самих. Или то, что должно нам помочь. Исцелить какую-то свою боль. Или стать сильнее. Лучше. Открыть какой-то дар, который мы никак не можем распаковать.

Эллен подняла голову и посмотрела на Атти как на сумасшедшую. Даже с агрессией.

— Как часто, — не сдалась Аттика, продолжая, — ты сама не замечала себя? Как те люди в туалете. Как часто, — вновь спросила она, — ты сама не уважала себя? Как часто ты сама игнорировала свои желания? Как часто ты сама не обращала внимания на свою боль? Почему ты сама не любишь и не ценишь Себя? Даже не Видишь.

Эллен растерялась.

— Ты знаешь, — продолжила Аттика, — раньше, когда я только открыла для себя определённые знания. Я так сильно хотела, чтобы все о них узнали и почувствовали то же, что и я, что раздавала их всем и каждому. Практически всучивала. И подозреваю, что никто не обращал на это внимание. Хотя нажать надо было лишь одну кнопку. Потратив пару минут. Теперь…

— Что? — не выдержала Эллен не такую уж и затянувшуюся паузу.

— Наталья Семенкова, — просто произнесла Аттика. — Я даже не знаю, существует ли она в этом мире и реальности. И в какой именно версии себя. Но если ты действительно хочешь…

Аттика поднялась.

Эллен даже не обратила на это внимание, задумавшись, отвернувшись к окну. Погружаясь в себя. Размышляя. Решая.

А губы зашевелились.

Едва слышно шепча:

— Наталья Семенкова…

— Да, — подтвердила Аттика. — Силы Вечности.

И она оставила девушку наедине с собой.

*

Оаэ ждала его.

У подножия холма, на котором стоял небольшой отшельнический домик.

И который принадлежал хозяйке, мирно спавшей сейчас в нём.

Огромная секира оркши уверенно лежала в её руке и упиралась лезвием в землю, словно наготове.

Позади неё стояли мужья.

Тихран остановился, подозрительно глядя на громил.

— Что это ещё значит? — спросил он.

— Ты можешь помешать, — ответила «атаманша».

— А это что ещё значит? — ничего не понял старший сын Владыки оборотней.

— Раньше я не была уверена, — ответила она. — Теперь Знаю. Ты можешь помешать.

Тих нахмурился.

— Нормальным языком можешь говорить?

Оаэ чуть приподняла секиру и что-то шепнув уронила вновь.

По местности словно пронеслось какое-то силовое поле.

— Хорошо, что поняла вовремя, — произнесла она. — Ты больше не сможешь к ней приблизиться. А если и сможешь, то она не увидит тебя.

Глаза Тихрана удивлённо расширились.

— Да и зачем тебе это, наследник Абона? — небрежно произнесла оркша. — Вы с ней из разных миров. У неё иная судьба. Она принадлежит волшебному миру. Оборотни — слишком люди.

Тих даже рыкнул. Среагировал животный инстинкт.

В его мире хуже оскорбления для оборотня нет.

— Мы уже это проходили, — прорычал он, выпуская когти и готовясь к схватке.

Оркша опять усмехнулась.

Бесила, сука!

Она молча развернулась и стала подниматься по холму.

Муженьки-подкаблучники поплелись за ней.

Тихран бросился следом.

Но застыл на границе подножия.

Словно действительно наткнувшись на невидимое поле.

Дальше ему нет пути.

***

Зайдя в хижину, Оаэ оставила топор у стены, словно разувшись, и уверенным шагом направилась к спальне девушки.

— Ты куда это?! — рванула ей на перерез Этна. — Что ты наделала?!

— Ш-ш-ш-ш, — тихо прошипела сильная магичка и маленькая фея повисла в воздухе, уснув.

Оркша бросила взгляд на горящие в тёмном углу глаза.

— Мне он никогда не нравился, — отозвался домовой.

Оаэ благосклонно кивнула и вошла в комнату Аттики.

Девушка крепко спала, вымотанная за целый день. Закачивая силу в серебряное древо, чтобы оно плодило без остановки.

По подсчётам Оаэ подобное её девочке придётся сделать ещё не раз, чтобы исцелить всех человечков.

Это тоже было ей на руку.

Изнеможение усилит чары Оаэ, и Атти точно его не вспомнит.

Всё-таки как хорошо, что она поняла всё вовремя.

Ещё немного, и шанс был бы упущен.

«А может и нет», — подумалось Оаэ.

Но она не могла рисковать.

Слишком многое стояло на кону.

Её девочка тоже ещё слишком человек.

Оборотень мог укоренить в ней старые убеждения и не допустить того, что дóлжно произойти. Кем она должна стать.

Глава 19. Человек? Или слизь дрожащая?

Как же она любила просыпаться с рассветом.

Когда, казалось, ещё весь мир спит. Вот прям весь-весь. И есть только ты и Солнце. Так Тихо. Спокойно. Хорошо. Свободно.

Лишь позже она узнала, что чувства её не подводили. Эти несколько часов после рассвета самые чистые. От матрицы. Она словно тоже пока спит. Бездействует. Ибо её марионетки спят. Некем манипулировать.

Но как только разумы просыпаются, она набирает силу. Питается от них как от батареек.

Люди кормят своими эмоциями и мыслями разные эгрегоры и даже не подозревают об этом.

Даже не отличают Свои мысли от навязанных.

Свои чувства.

Полностью теряют Связь с собственной Душой.

Снова и снова ища к ней дорогу жизнь за жизнью.

И в этом пути распаковывают свои Таланты и Силу. Частичку Бога.

Сегодняшнее утро почему-то отличалось от других.

Атти нахмурилась, не понимая причину.

Не отпускало чувство, словно она забыла или потеряла что-то очень важное.

Она опустила веки и сделала глубокий вдох, медленно выдыхая.

Пытаясь унять тревогу.

Сие чувство — излюбленный инструмент матрицы для управления сознанием людей.

Когда мы теряем спокойствие — нами легче управлять.

Чем сильнее страх — тем легче.

В состоянии беспокойства и уж тем более страха, люди не могут ни о чём думать, сосредотачиваться, размышлять здраво, строить реальные планы, цели, не говоря уже о мечтах, их достижении и радостях жизни.

Очень напуганные или уставшие от страха люди, как правило, согласны на всё, лишь бы вернуть свои прежние даже монотонные, бессмысленные и не особо свободные и счастливые жизни.

Покой.

Успокоение.

Душевный комфорт.

Для многих просто комфорт.

Хотя бы внешний.

Хоть какой-то.

Уже благо.

Аттика вышла в свой