обратил на старика яростный обвиняющий взгляд.

— Это не она, — повторил он ему в своё оправдание.

Все взоры устремились к Аттике.

Она неловко заломила руки, растерявшись.

«Что происходит вообще?».

Старик пошёл вперёд.

Оаэ убрала лезвие секиры, отпуская противника, который просто поднялся и переводил непонимающие взгляды с незнакомцев на «старца».

Тот остановился около гордой оркши, скользнул взглядом по знакам на земле и спросил:

— Твоё?

Она кивнула.

Он опять стрельнул глазами на ошарашенную Аттику и вновь посмотрел на Оаэ.

— Чего хотели?

— Говорить с королём, — ответила она.

Старик горько усмехнулся.

— Я бы тоже этого хотел.

— Не поняла, — отозвалась оркша. — Это вызов королевской крови.

— Братья мы его, — просто ответил он. — Кровь тоже королевская. Да не та.

— Ладно, — согласилась она. — Кто из вас старший и ведёт армию на человеческие города?

Старик опять горько усмехнулся.

Несколько дварфов брезгливо и яростно сплюнули на земь.

— Ведьма использовала кровь нашего короля и наложила заклятье, подчинив, — ответил он. — Мы думали, что это она, — кивнул он головой в сторону Аттики. — Огник хотел попробовать её убить, раз зов опять поступил. Мы с ним сейчас армию ведём. Но не по своей воле. Нам нет дела до людей. Которых и так крупицы остались. Они нам не угроза. Но противится воле ведьмы не можем.

— Вы видели её? — встряла в разговор Аттика.

Дварф обратил на неё острый проницательный взгляд. Буквально сверлящий насквозь.

Атти под ним вновь стало не по себе.

Он её словно сканировал.

— Видели, — ответил, наконец.

Но Аттика так и не рискнула спросить «какая она?», хоть её и разбирало любопытство.

Под этим проницательным взглядом, она чувствовала всю глупость данного вопроса, не дающего совершенно ни-че-го.

— Освободите нашего короля, и мы не будем нападать, — сказал он ей неожиданно.

Аттика перевела загнанный взгляд на Оаэ.

— Где он? — спросила та.

— В царь-горе, — ответил старик. — На своём троне. Так почему-то и остался сидеть окаменелый, несмотря на то, что мы все ожили, когда волшебство проснулось.

— Если он окаменелый, то как вторая смогла использовать его кровь? — вырвалось у Аттики.

— А мне почём знать? — посмотрел он на неё. — Ты ведьма, ты и скажи.

— Вы можете двигаться не так быстро к городу, чтобы дать нам больше времени? — спросила Атти. — До этой горы ещё надо добраться. Она далеко вообще? — посмотрела Аттика на Оаэ.

Та отрицательно кивнула.

Старик прищурился, глядя на Аттику ещё внимательнее.

Хотя куда уж более!

Она себя и так голой перед ним чувствовала.

— Иномирянка, что ли? — спросил он.

Атти бросила на Оаэ испуганный взгляд и растеряно кивнула.

Ей не нравилось то, что она чувствовала себя рядом с этим седым бородачом какой-то потерявшейся школьницей.

Ещё и нашкодившей!

Но она ничего не могла с собой поделать.

— Ясно, — протянул тот. — Будем тянуть, сколько сможем, — пообещал он.

— А можно ещё спросить? — почему-то вырвалось у неё виновато. И она мысленно отругала себя, но иначе не получилось.

Старик затянулся сигарой и сплюнул на землю.

— Давай, — дал добро.

— Вторая ведьма приказала вам убивать? Или это…

— Приказала, — грубо оборвал её старик. — Сказал же — не угроза нам люди, нам нет до них дела.

— Извините, — промямлила Атти.

И сама чуть не сплюнула на землю от своего мямления.

Что с ней происходит, нафиг?

«Королевская кровь дварфов, — возник в голове голос давно не дававшей о себе знать Дивы. — Этому седовласому пять тысяч лет. Орин. Старший сын бывшего короля».

«Ты откуда это узнала?», — удивилась Атти.

«Нарыла тут в сети кое-что всё-таки», — загадочно отозвалась та.

«Тебя поэтому так долго не было?».

«Ага».

— Долго торчать здесь будем, зря теряя время? — усмехнулся Орин.

— Не борзей, старик, — высокомерно одёрнула его Оаэ и подойдя к Аттике, подхватила её на руки. — Сдержи слово, и мы спасём твоего короля.

Тот благосклонно кивнул, улыбнувшись.

Глава 21. Царь-город дварфов

В солнечное время суток Аттика «ехала» на Оаэ с бóльшим удовольствием.

Она вспомнила время, когда жила ещё в своём мире и всегда любила куда-то ехать на любом транспорте. Смотреть, как мимо проносились пейзажи, облака, птицы. Даже по одному и тому же маршруту она всегда ехала с удовольствием, не в силах оторвать взгляд от окна.

Она не раз спрашивала себя, почему?

Даже когда вид приедался, и она его почти не замечала, пока не сменялся сезон, она снова и снова жадно смотрела в окно и получала удовольствие от поездки.

Почему?

Может, дело в движении?

Которого на самом деле так мало в наших жизнях.

Настоящего.

К каким-то своим целям.

Мечтам.

Каждый день, час, неделю, месяц из года в год мы повторяем одни и те же повторяющиеся действия, которые обычно ни к чему нас не приводят.

Как хомячки в колёсике. Топчемся на одном месте.

А жизнь проходит. Время утекает. Безвозвратно.

Однажды Атти задумалась над тем, почему ей так нравится хлопать пупырчатый пакет, в который упаковывают хрупкие предметы.

Говорят, что он успокаивает.

Но по-че-му?

Дело в результате.

Которого тоже крайне мало в наших жизнях.

А что может быть приятнее мгновенного результата?

К тому же, когда твоя Душа уже аж воет от того, что не может добиться от Личности настоящего результата хоть в чём-то.

Она кричит где-то на подсознании.

Вызывая порою «необоснованное» чувство беспокойства, которое сложно объяснить и понять.

«Плюх», — хлопнула одна из воздушных подушечек на пакете.

Мозг получил мини-кайф от полученного результата.

«Плюх».

«Плюх».

«Плюх».

Внимание фокусируется на крошечных пупырышках.

А оно крайне редко на чём-то по-настоящему фокусируется.

И это ещё одна причина, почему данный, вроде как глупый, процесс успокаивает.

Матрица делает всё, чтобы человек не пробудился.

Не услышал свою Душу.

Чтобы он жил расфокусировано.

Чтобы Мысли его всегда были отдельно от Тела.

Для этого в ней создано ВСЁ.

Как часто мы чистим зубы, чища зубы?

Или принимаем душ, принимая душ???

Чувствуя, осознавая, как струи воды струятся по телу, взаимодействуя с рецепторами кожи. Щекоча. Наслаждая. Очищая. Согревая. Как вкусно пахнет дорогущий гель…

Или мы всё это делаем на автомате, думая о чём-то другом?

О борще, который надо сварить до прихода детей или мужа.

О соседях, которые задолбали громкой музыкой за стеной.

О Светке, которая строила из себя самую правильную, а её дочь — малолетка, похоже, залетела от одного из заезжих.

О начальнике.

О политике.

О вирусе, который где-то бродит.

Даже о совершенно чужих людях, за жизнями которых следим в сетях, сидя на их сторизах, как на игле, ибо в собственных жизнях совершенно ничего не происходит.