— Вы, Владимир Алексеевич, продолжаете настаивать на встрече с боссом?

— Кто тебе это сказал? Напротив, я бы с удовольствием покинул этот дом, не имея чести знакомства с его хозяином.

— А как же Бабичев с супругой?

— Их я предпочел бы взять с собой.

— Все играетесь, Владимир Алексеевич? Ну-ну. Только позвольте напомнить, уважаемый, такое поведение может оказаться смертельно опасным и для вас, и для ваших друзей.

— Жуков! Как же я мог ошибиться в тебе, вроде в людях всегда неплохо разбирался? А тут — прокол. Ты вновь напрашиваешься на то, чтобы я послал тебя?.. Хватит базаров, пойдем, холуй!

— Освободить этого ублюдка, — приказал парням Жуков, предусмотрительно отступив к двери. — Ведите наверх, к шефу.

Король встретил пленника в своем обширном кабинете. Предложил присесть в кресло перед столиком, заставленным множеством напитков. Как спиртных, так и безалкогольных. Сам устроился напротив.

— Меня зовут Геннадий Андреевич, будем знакомы.

— Ну, обо мне вам наверняка все известно. Вы хотите вести разговор здесь, в кабинете?

— А чем, собственно, он вас не устраивает?

— Тем, что у стен могут быть уши. Даже здесь. Думаю, лучше выйти в парк и прихватить с собой защиту от дистанционного прослушивания, если таковая у вас имеется.

Король внимательно посмотрел на Лешего, резко поднялся:

— Идемте.

Он дал охране указание держаться в поле зрения, и Король с Лешим вышли в парк. Устроились на скамейке перед живописным прудом.

— Теперь вы довольны? — Глаза босса продолжали внимательно смотреть на Лешего.

— Вполне.

— Хорошо. Тогда начнем. Я прослушал разговор в подвале. Если, конечно, можно назвать разговором вашу с Жуковым игру самолюбий. Ведете вы себя достойно. Этого нельзя не признать. Как следует признать и то, что положение ваше весьма сложное. Еще сложнее оно у Бабичева с супругой. Ибо если вы зависите только от себя, то они, Бабичевы, зависят от вас. Их судьба в полной мере зависит от того, какое решение в процессе нашего разговора вы примете. Естественно, этим решением вы определите и собственную участь.

— Геннадий Андреевич, зачем столько слов? Чья судьба в чьих руках? Судьба человека в одних руках, в руках господа, и только ему решать, что да как, а отнюдь не нам с вами. Давайте конкретнее. Ради чего вашими людьми была проведена провокация против меня? С какой целью? Что вам лично от меня нужно?

— Конкретнее? Хорошо. Скажу прямо. Мне нужно, чтобы вы, Владимир Алексеевич, убили одного человека.

— Так! И если я этого не сделаю, то нетрудно догадаться, что меня ждет. И Бабичевых вместе со мной.

— Именно так. Одна деталь. Если вы не убьете этого человека, то вместе с вами буду обречен и я. Надо мной нависла реальная, смертельная угроза, и то, что предпринято против вас, поверьте, вынужденная мера. Я не сторонник насилия. Но иного выхода у меня просто нет.

— А когда затягивали в свои сети Бабичева, у вас тоже не было другого выхода?

— Нет! Тогда вопрос так кардинально, как сейчас, не стоял. Просто ваш друг стал жертвой обстоятельств. Нам нужна была хорошая милицейская «крыша». Мы ее не стали искать — мы ее своими руками сделали. Как там певичка поет: «Я тебя слепила из того, что было». Мы его даже не шибко-то и баловали, чтобы сначала во вкус не вошел, а потом с перепугу дров не наломал. Так, по мелочам: участочек получше, домик с копеечным выкупом, поездочки по ниццам да заграницам. А еще ваш друг слаб на цацки, типа: «Орден дай, орден дай; орден нету — медал дай; медал нету — справка дай», — с восточным акцентом пропел Король и добавил: — Да мы бы из него Брежнева сделали, будь он поголовастее. А то хотел и рыбку съесть, и… чистеньким остаться… Но довольно о Бабичеве, перейдем к делу.

— Я весь — внимание.

— Вам, Владимир Алексеевич, объяснили условия: вы работаете на меня, сохраняя тем самым и свою жизнь, и жизнь Бабичевых. При удачном исходе дела, конечно, а именно — уничтожив моего врага.

— Не совсем так, Геннадий Андреевич, — перебил Леший. — Мне были поставлены условия, но о сохранении жизни Жуков сказал вскользь, как бы между прочим. Он лишь предупредил, каковы могут быть последствия отказа. Да вы и сами в курсе разговора.

— Пусть так. По большому счету с Жуковым у вас разговора не получилось. Посему я вам говорю: у вас есть возможность сохранить жизнь себе и друзьям, хотя Бабичев независимо от всего должен понести наказание. Но черт с ним. Я отпущу его.

— Понятно, Геннадий Андреевич, что дальше?

— Согласно поставленным условиям, вы должны подписать некоторые бумаги.

— Значит, это все же ваша инициатива, — вновь перебил Короля Леший, — не думал. Я считал, что перестраховка в таком масштабе — это плод больного воображения Жукова. Видимо, ошибся еще раз. Плохо… Так вот, Геннадий Андреевич, я никому ничего не должен. И ничего писать или подписывать не буду. Все это, извините, детские игры. Если я приму решение, то выполню его по-мужски. Безо всяких формальностей. И уберите отсюда Жукова от греха подальше, уберите. Иначе при первой же возможности я сверну ему шею. Это просьба, предупреждение и, если хотите, одно из встречных условий контракта, который нам придется устно заключить. Да, да, не удивляйтесь, именно контракта. Ибо, только оговорив все условия, я примусь за работу. Закрепим его каждый своим словом. Больше, к сожалению, нечем.

— А вы мне нравитесь все больше, Владимир Алексеевич. Есть в вас сила, напор. Концентрация воли. Вы очень умело пользуетесь особенностями складывающейся обстановки.

— Это моя профессия.

— Профессия убивать?

— Профессия воевать, а это не одно и то же. Ну что, приступим к соглашению?

Король кратко, не вдаваясь в подробности, изложил суть. Начиная с появления Кирилла в деле, заканчивая последним разговором в кают-компании теплохода, порядком исказив истину в рассказе о возникшем противостоянии.

— Таким образом, у меня четыре дня на размышление. Затем обещанная смерть. Кирилл действительно способен уничтожить меня и моих близких так же безжалостно и цинично, как уничтожил людей на байдарках, свидетелем чего вы были.

— Понятно. Вы хорошо знаете окружение Кирилла?

— Ближайшее — да.

— Кто из них раньше имел отношение к дальнему кордону?

Король задумался. Ненадолго.

— Насколько знаю, никто из тех, что мне известны. Но это ближайшее окружение. Его штаб, так сказать. А почему вы задали этот вопрос?

— Потому, что слишком удачно было выбрано место нападения. Просчитано все до мелочей. Для сокрытия следов преступления предусмотрена даже гать, о существовании которой вообще мало кто знает. А те, кто знает, например Бабичев, я, Жуков, как выяснилось, находятся либо в вашем подчинении, либо у вас в плену. Деда Матвея в расчет брать не будем. Он вне игры. Попросив вас перенести разговор сюда и предположив возможность прослушивания нашей беседы, я исходил из того, что кто-то в вашем окружении может работать на Кирилла и подсказать тому место нападения возле дальнего кордона.