– Я, – удивился Олег остроте его зрения и совсем не старческой памяти.

– Судя по тому, что Софья на свободе, нашли настоящего убийцу, – сделал преждевременный вывод Виктор Гаврилович. – А я и говорил! Не способна такая хорошая девушка, как Соня, на убийство. Вот Танька была способна, а Соня… Нет, не того теста человек. Поспешили вы.

– Да мы не особо… Нужно было просто уточнить кое-какие детали, вот мы… – начал оправдываться Снимщиков, приняв его упрек. – Она же нашла труп и…

– Правда, с утра болтали в поселке, что и мамашу тоже того? Убили, говорят, Анну-то? Правда или бабьи байки? – Виктор Гаврилович не спускал с Олега Сергеевича въедливого взгляда, не забывая то и дело посматривать по сторонам, ответа толкового не дождался и продолжил: – Анька-то крутая была, упокой, господи, ее грешную душу. Наверняка из-за бизнеса ее и кокнули. Такими деньжищами ворочала, умереть можно. Бизнесмены долго не живут. У нас вон тут в соседях тоже был один крутой. И тоже раньше времени на тот свет отправился. Говорили, что пристрелили вроде, прямо на глазах у жены. Не слыхали ничего об этом деле, Олег Сергеевич?

– Как же не слыхал, слыхал, – поддакнул Снимщиков, возликовав, что разговор без лишней напряженности плавно перешел к интересующей его теме. – Темное дело.

– А то! – радостно подхватил Виктор Гаврилович, обернулся и вдруг пошел обратно к своей калитке. Потом на ходу спохватился и позвал: – Идемте в терраску, чего на солнце париться. Я вам сейчас морсу холодного принесу. Моя супруга знатный морс готовит.

Участок Виктора Гавриловича, скрытый высоким частоколом, сильно отличался от большинства других. Нет, дом у него ничуть не уступал соседским. И два этажа имелось, и черепичная крыша, и гараж подземный. Но вот все остальное…

Никаких тебе водопадов. Никаких прудов, цветочных клумб. Не было места и детской площадке, хотя у Виктора Гавриловича, кажется, имелось двое внуков. Грядки, грядки, сплошняком одни грядки, избороздившие весь участок от угла до угла.

– Удивлены? – проследил за его взглядом хозяин, ходко труся за угол дома, наверное, там и находилась та самая терраса, где Снимщикова обещали напоить. – А я так рассуждаю: каждая былинка должна человеку пользу приносить. Какая польза от цветов, к примеру? Ну, красиво, ну, глаз кому-то радует, и что?! Пользы с этого никакой! Ни варенья сварить, ни в компот положить, ни в подпол опустить. Морока одна и лишний труд.

Они свернули за угол и через пару шагов вошли под сень буйно разросшегося винограда. Это из него предприимчивый Виктор Гаврилович соорудил террасу. Поставил металлический каркас, высадил виноград, дождался, когда тот разрастется. И теперь получал двойную пользу и удовольствие: тут тебе и тугие грозди, тут тебе и тень, и прохлада. Даже обеденный стол на врытых в землю ножках был преображен догадливым хозяином в верстак.

– Присаживайтесь, – указал Виктор Гаврилович на пенек, из которого торчал вонзенный в самую сердцевину топор. – Дрова рубил для бани, вы топор-то на пол сбросьте и присаживайтесь. Хозяйка сейчас морсу принесет.

Пожилая женщина пришла минут через пять. С недовольной гримасой покосилась в сторону Снимщикова. Не говоря ни слова, поставила на край стола-верстака запотевший глиняный кувшин и так же молча удалилась.

– Гостей не любит, – пояснил Виктор Гаврилович. – А уж коли гости вашего рода занятий, то и подавно. Пейте, Олег Сергеевич, не стесняйтесь.

Ничего вкуснее в своей жизни Снимщиков никогда не пробовал, так был хорош клубничный морс. Не боясь выглядеть в глазах хозяев хамом, он выпил почти весь кувшин. Поставил его на место, уселся на пенек, скинув топор на утоптанную в ток землю, и спросил:

– Виктор Гаврилович, вы ведь давно здесь живете?

– Почти десятилетие моему земледельчеству, – горделиво откликнулся старик, устроившись на соседнем пеньке.

– Порядки, соседей своих достаточно хорошо знаете?

– А то! Как облупленных! Знаю даже, кто любит на завтрак яичницу, а кто клубнику со взбитыми сливками. Удивлены? – Виктор Гаврилович спрятал в морщинах хитрые глаза, улыбнувшись. – Я ведь почти весь поселок овощами и фруктами снабжаю. Вхож почти в каждый дом, вот и… А чего не угляжу, то мои сорванцы дополнят. Ох, и глазастые!

– Отлично.

Олегу было очень неудобно сидеть на деревянном пеньке, и он бы с радостью встал и прошелся под виноградными гроздьями, но обижать хозяина не следовало. Сказано – сидеть, надобно сидеть. Дед, кажется, и впрямь кладезь информации.

– Вот как вы считаете, может пройти через ваш блок-пост посторонний человек, не предъявив документа?

– Может, и проходят! – сразу ощетинился тот, сделавшись злым и сварливым. – Сегодняшняя смена как раз из таких нерадивых охранников, которые за сотню-другую маму с папой в ломбард снесут. Один вечно спит, как тюлень. А второй… Ох, уж этот второй!..

– А что с ним не так? – Снимщиков с жалостью покосился на опустевший кувшин, он бы еще, пожалуй, выпил клубничного морса, но спрашивать счел неудобным.

– Так повадился оставлять свое дежурство и к Надежде Баулиной шастать. А разве это дело? Я в прошлую его смену, когда как раз нашли Таньку убитой, Надежде заносил с утра молодой картошки, огурцов и пару стаканов малины. Захожу, а он там, мерзавец. Взъерошенный весь, потный, нервный какой-то. И чего она в нем нашла, не понимаю?! Я ему – что же ты пост свой оставил? А он мне – не твое дело, дед. Возьми, мол, деньги и вали отсюда. Я оскорбился и решил, что непременно донесу до начальства этот факт вопиющего нарушения правил несения вахты.

– Донесли? – Олег все же не выдержал, привстал, взял в руки кувшин и допил оставшиеся в нем пару столовых ложек.

– Нет, не донес, – покаялся Виктор Гаврилович с великой горечью в голосе. – Тут ведь такое началось! Пока оттуда шел, узнал, что на берегу нашли убитую девушку. Я туда, а там… Дальше вы знаете.

Дальше он все знал. Но хотел бы знать и еще кое-что.

– Виктор Гаврилович, вы не могли бы мне сказать, у кого из ваших соседей имеются ландшафтные водопады? Там еще должен быть небольшой прудик, а в нем водяные цветы.

– Да знаю я все про блажь эту великосветскую, – фыркнул тот, любовно оглядев крону над головой. – Они все почти одинаковые. Небольшая насыпь из каменьев, вода журчит по ним, а внизу лужа с искусственными лотосами. Пруд! Какой, к черту, это пруд?! Так… Одно название. А у кого, спрашиваете, имеется? У Баулиной точно есть. Потом… Потом рядом с ними супруги Кочетовы… Через улицу у Супрунюков, и еще на другом конце поселка у Лаптевых. Все! Больше никто с ума не сходил от этих индивидуальных проектов. Обманули народ, понимаешь…

– Отлично, – порадовался Снимщиков. – А вот как вы думаете, с кем-то из перечисленных вами людей могла быть знакома Татьяна Сочельникова?

– Танька? – Виктор Гаврилович думал не очень долго, минуту-другую любовался новыми сандалиями, потом вскинул голову и с твердой уверенностью произнес: – Со всеми она была знакома, кроме Баулиной.