— Спасибо за предупреждение, капитан.

— Да, не за что! — капитан потоптался еще немного, почесал в затылке и ушел, так и не дождавшись больше ни одного слова от своего таинственного пассажира.

Денег за него заплатили хорошо, а в дела островных магов свой нос лучше не совать — целее будешь. Кто он, что он — какое капитану дело? Его даже никто из своих не видел. Догадались, конечно, что капитан не просто так запретил им спускаться в дальнюю часть трюма. Но в первый раз что ли парням? Контрабанда для моряков — это святое…

Близость суши манила эльфа, да, и Шустрик тоже начал проявлять беспокойство. Оба еле дождались наступления темноты. Лишь тогда Дианель отправил мышонка за пазуху, взял свои нехитрые пожитки и бесшумно поднялся наверх, чтобы вдохнуть, наконец, свежий воздух. Отвратительная вонь порта и гниющих водорослей полезла в нос, перебивая все остальные запахи, но он успел явственно ощутить еле уловимый аромат нагретой солнцем сосновой хвои. Где-то там вдалеке за портом рос лес, в этом не было сомнений.

— Какие там хоть новости? — спросил вахтенный, перевешиваясь через борт и обращаясь к кому-то на причале. Дианель настороженно прислушался к чужому разговору

— Новости так себе, Кинк. Все обсуждают недавнее нападение темных на Минэй. Западники хоть и отбились, но князь с наследником у них погибли.

— Во как…! А жрецы в храмах вроде говорили, что Тиссены с темными заодно?

— Нашел кому верить! Выходит врали, а Тиссены героями оказались.

— И что теперь, конец войне?

— Как бы не так! Наш Маркус на радостях решил у западников еще пару баронств отбить, младший Тиссен-то мальчишка совсем, какой из него князь и воин…

— Не по-божески это как-то… — неуверенно пробормотал вахтенный — у сироты наследство отбирать, он ведь только отца с братом похоронил…

— Может, и не по-божески — понизил голос его невидимый собеседник. Но старший Тиссен перед смертью умудрился с Понтификом разругаться и отряд его инквизиторов уничтожить. Так что молодому князю надеяться теперь не на кого. Ведьмин перевал закрыт, видимо западники решили с Маркусом до последнего биться.

— Тиссеновская порода… — в голосе вахтенного прозвучало невольное уважение к врагу — эти князья никогда не сдавались. Значит снова война, будь она неладна.

— Да, скорей бы уже все закончилось!

Дианель пораженно застыл, слушая чужой разговор и чуть не прозевал, когда вахтенный направился в его сторону. Эльф отступил в тень палубной надстройки, выждал, пока моряк пройдет мимо. А через несколько минут он уже легким шагом шел по пирсу в сторону светящихся огней порта. Самая тяжелая часть путешествия была для него, наконец-то, закончена.

Если он хоть что-то понимал в людях, то молодого князя нужно теперь искать не за высокими стенами Минэя, а в военном лагере, у границы двух враждующих княжеств. Йен обязательно там появится — у Дианеля даже сомнений в этом не было. Как и в том, что он поучаствовал в уничтожении темных. А вот князь Маркус пока плохо себе представляет, насколько опасен юный сосед, за спиной которого незримо стоят два древних божества…

* * *

Наскоро пообедав, я приказываю своей охране седлать лошадей — наконец-то у меня выдалась пара свободных часов, чтобы самому сгонять в деревню за Лукасом. Решил не доверять никому это важное дело, чтобы зря не волновать друга, поеду сам. И поговорить мы сможем вдали от чужих ушей, и вместе решить, что нужно забрать с собой в город.

При выезде из Замка замечаю у стражников несколько морд с весьма характерными фингалами и ссадинами. Угу… о косяк наверное ударились — причем все вместе об один и тот же. Но я-то ручную работу за версту отличу! Насмешливо кошусь на Харта. Тот смущенно откашливается

— Князь — с показным смирением произносит командир наемников — разрешите нам вечером выпить за перемирие со стражниками? Среди них оказалось несколько нормальных парней.

— Разрешаю. Но только в свободное от службы время и за пределами замковых стен. Сходили в городе в кабак, выпили, песни погорланили, вернулись, тихо легли спать. И чтобы больше никаких драк в казарме!

— Понял! — повеселел Харт, а за ним и его подчиненные — только за пределами Замка.

…Наш отряд проскакал по залитым солнцем улицам столицы, миновал городские ворота и взял курс на деревеньку, на окраине которой стоит наш с Лукасом хутор. Только сейчас прикинув в голове, я понимаю, что с нашего расставания с магом прошло всего три дня. Всего три! А сколько уже событий произошло…

Сейчас мне придется сказать Лукасу, что нашего Олфа больше нет. И честно признаться, что это произошло из-за моей чрезмерной самоуверенности. Ну, как же! Я же перехватил у князя управление Замком! Но оказалось, что на всякую хитрую задницу… ну, дальше сами знаете. И счастье, что я еще Лукаса с собой не утянул — сейчас бы сразу двоих друзей оплакивал…

Говорят, что у каждого, даже самого талантливого врача есть свое персональное кладбище из умерших по его вине пациентов. И врачебная неосторожность — это ни разу не оправдание для профессионала, это тоже его вина. Может, даже большая, потому что она результат его самонадеянности.

Вот и у меня теперь есть такое личное “кладбище”, впору уже кенотаф в часовне Замка устанавливать. Нет, тех мерзавцев, что я убил, мне нисколько не жалко — эти люди и нелюди заслужили свою смерть. Но Йохан, Густаф, Олаф — они-то все погибли тоже по моей вине! Потому что храбро бросились на мою защиту. И сколько еще имен друзей появится на этом воображаемом кенотафе…?

Лукас встречает нас на крыльце, с настороженным удивлением смотрит на отряд наемников за моей спиной. Конечно, его охранные артефакты сработали на мое появление, просто друг не ожидал, что я заявлюсь сюда в окружении личной охраны. О том, что я теперь князь, он уже наверняка знает — с раннего утра все городские ворота Минэя открылись, и последние новости быстро разлетелись по всем пределам. Просто Лукас не мог пока решить, как теперь ему вести себя с учеником, внезапно ставшим правителем огромного княжества. Зато я все давно решил за нас обоих.

Спрыгиваю с коня, взбегаю на крыльцо по лестнице и крепко обнимаю Лукаса, давая ему понять, что между нами ничего не изменилось. Есть небольшой круг людей, для которых я навсегда останусь просто Йеном, и он без всяких сомнений входит в него.

— Олаф погиб… — выдыхаю я ему в макушку

— Знаю — горестно вздыхает толстячок, похлопывая меня по плечу — Бран недавно заезжал.

— Лукас, это ведь по моей вине случилось…

— Йен, не смей взваливать на себя еще одну смерть, слышишь! — обрывает меня друг, грозно сверкая глазами — Пойдем в дом, там мне все расскажешь.

Под внимательными взглядами парней он затаскивает меня в дом, а пройдя на кухню, усаживает за стол и ставит передо мной глиняную кружку с домашним вином.

…Рассказ получился долгим. Где-то не середине, когда я дошел до гибели Олафа от руки старшего Тиссена, Лукас прерывает меня дрожащим голосом