линии людей смешалась в кучу, роты перемешались, да так, что сержантам, где за руку, где окриком, а где и древком оружия пришлось расставлять солдат по своим ротам.

– Стадо баранов, – сурово констатировал капитан-лейтенант.

Он хотел еще что-то добавить, но Волков перебил:

– А чем это пахнет?

– Что? Чем пахнет? Да то повара обед готовят солдатам.

– А что у них сегодня будет?

– Бобы, кавалер, с черной подливкой из жареной муки на говяжьем бульоне.

– Бобы с черной подливкой, – повторил Волков. Для солдат это была неплохая еда, вкусная и сытная. – Давно не ел бобов с черной подливкой.

– Для офицеров велено варить каплунов и клецки с жареным луком, – добавил Брюнхвальд.

– Нет, сегодня хочу бобов, – сказал кавалер. Сегодня он хочет вспомнить вкус простой солдатской еды.

Брюнхвальд согласился:

– Как пожелаете, господин полковник. – И тут же, вглядываясь вдаль, добавил: – И, кажется, к нам гонец.

Волков повернул голову – так и есть: по проселку бежит мальчишка, кажется, он из Эшбахта. Скорее всего, это к нему.

Так и было. Запыхавшийся мальчишка, отдавая ему письмо, произнес:

– Только вы отъехали, господин, так прибыл верховой из Малена. Вот, привез…

Кавалер повертел красиво сложенный конверт из хорошей бумаги с красной сургучной печатью с неизвестным ему гербом, спросил у посыльного:

– На словах что сказал?

– Сказал, что письмо от епископа.

– От епископа?

– Да, господин, так и сказал, что для господина Эшбахта письмо от епископа.

«Когда ж он успел на маленскую кафедру встать?! Он что, за дверью, что ли, стоял, когда отец Теодор еще на смертном одре с жизнью прощался?»

Это была большая неприятность. Значит, не успел брат Семион к казначею епископа в Ланн.

Карл Брюнхвальд смотрел, как Волков вертит в руках красивую бумагу, ждал. И все офицеры, сержанты и солдаты ждали, стоя на весеннем солнышке, когда же полковник отдаст какой-нибудь приказ. А кавалер приказов никаких не отдавал. Наконец он сломал печать, развернул письмо и стал его читать. Прочитал быстро и, опираясь на меч, встал.

– Господин капитан-лейтенант, прошу вас продолжить учения.

– Вы уезжаете? А бобы на обед? – Брюнхвальд тоже поднялся.

– Бобы? Бобы в следующий раз, меня в Малене ждет новый епископ.

Глава 15

Как то было ни удивительно, но Волков почти правильно угадал внешность нового епископа. По письму, по буквам, по подписи. Одна подпись чего стоила: «Франс Конрад фон Гальдебург, Франциск, епископ Малена».

Отец Теодор перед именем своим ставил простое слово «брат», так и подписывался: «брат Теодор, епископ Малена». Тут же никакого «брата» не было. Франс Конрад фон Гальдебург ни с кем панибратствовать не собирался. Гальдебург. Волков не слыхал такой фамилии, но уже понимал, что имя сие громкое, раз его ставят впереди имени церковного.

И епископ оказался точно под стать своей подписи. Судя по чахлой бороденке, ему едва ли исполнилось тридцать лет. Принимал он Волкова прямо в храме; оказывается, дворец епископа, в котором жил отец Теодор, принадлежал лично отцу Теодору, а вовсе не епархии.

Все было иным в отце Франциске. Отец Теодор носил альбу, длинную рубаху изо льна, словно мужик, а у этого – расшитый по рукавам и вороту шелк. Руки у нового изнеженные, пальцы в дорогих перстнях, а у старого епископа было всего два перстня: один маленький серебряный, с ликом Божьей Матери, второй и вовсе медный.

Тон у отца Франциска повелительный. Дал кавалеру руку для поцелуя. Осчастливил? Или принял присягу?

Они медленно пошли меж рядов скамеек от входа в храм к кафедре.

– Слыхал, слыхал я о делах ваших… – Сразу и не поймешь, хвалит или порицает. – Дела ваши славны, а вы, видно, редкий храбрец.

Кавалер поклонился.

– Прошлый епископ, я слыхал, был с вами дружен.

– Отец Теодор был очень добр ко мне, – нейтрально отвечал кавалер. Ему еще неясно, кто этот новый поп: друг или… никто.

– Говорят, что положение у вас отчаянное. Говорят, что герцог на вас сердит, а граф так и вовсе со свету сжить желает – интригует против вас, наемных убийц подсылает. А еще и дикие безбожники из-за реки покоя вам не дают.

– Положение мое лучше и не опишешь, – согласился Волков, все еще не понимая, друг перед ним или…

– И со мной перед благословением на здешнюю кафедру долго говорил канцлер его высокопреосвященства, брат Родерик.

«Ну конечно, как же без этого хитреца. Без него тут не обошлось».

– И он, и сам архиепископ просили меня быть вам тут опорой.

«И что? Ты будешь мне опорой? Или сразу начнешь дружить с герцогом?»

– Отец Теодор был мне беспримерным другом, – сказал Волков, – я и на вашу дружбу рассчитываю.

– Вполне обоснованно, вполне обоснованно, – новый епископ кивнул, – вот только не могу я понять, как вы умудрились поссориться со всей аристократией графства? Может, вы заносчивы и дерзки? Отчего местные господа не принимают вас?

– Со всеми господами я не ссорился. Раздор у меня вышел всего с одним, – дипломатично отвечал кавалер.

– С графом? – догадался отец Франциск.

– С ним. А уж через него и другие господа стали мне недружны. Также я думаю, что и война с горцами сыграла здесь какую-то роль. Не хотят местные нобили, чтобы горцы высаживались на этом берегу реки.

– Да, сие может статься. Наверное, так оно и есть, – согласился епископ. – А что же рассорило вас с графом? Говорят, тяжба?

– Именно тяжба – из-за поместья, что обещано моей сестре по вдовьему цензу. Она была замужем за старым графом и родила ему сына, но уже после его кончины. Новый граф брата не признает и обещанное поместье сестре передать отказывается.

– Тяжбы, тяжбы… Обычное дело для наших времен, – понимающе кивнул отец Франциск. – Все благородное сословие погрязло в вечных тяжбах, и нигде нет от этого бедствия спокойствия. Бич не хуже морового поветрия.

Он замолчал, задумавшись. Волков тоже молчал. Так они дошли до кафедры и лишь там остановились, а молодой епископ вновь заговорил:

– Филенбург просил меня быть вам опорой, но как мне ею быть, коли вы настроили против себя всех людей вокруг? Со многими знатными господами я говорил, все о вас мнения дурного. Мол, неспокойный вы, яростный, человек вы в здешних землях новый, а фамилий старых, местных, не чтите.

«Филенбург? Это ты так запросто называешь архиепископа и курфюрста Ланна? Видно, Гальдебурги и впрямь высокий род, если так запросто говорят об архиепископе. А насчет фамилий старых… Так пусть идут они к дьяволу».

Волков не отвечал, думая, что сказать, а епископ продолжил:

– Вам нужно помириться с графом.

– Помириться? – переспросил кавалер.

– Конечно, вам с ним