– Ну что вы, что вы, господин Локкириан, – отмахнулся начальник портовой стражи. – Я тоже не пью в это время. Давно Вас не было в городе. Рад, что приехали. Как дорога?

– Все прекрасно, Брю. Как твоя Ната? Как ребятишки? Старший не обижает сестренку? Стало ли лучше твоей больной матушке.

Бородатый стражник ощутил легкий холодок, пробежавший по спине. Его всегда поражала и пугала осведомленность лысого эльфа о его семейной жизни. Притом, что Морда никому о своей семейной жизни на работе не распространялся. Тем не менее, Брю решил за лучшее улыбнуться и вежливо сообщить:

– Все отлично господин Локкириан, спасибо за Ваше беспокойство. Матушке полегчало.

– Вот и славно. – кивнул лысый эльф и продолжил уже более деловым тоном. – Вижу, ты принес книгу Учета.

– Как вы просили, господин Локкириан. – сообщил Брю, испытывая немалое облегчение от того, что собеседник оставил тему его семьи в покое. – Что Вам угодно знать? – подобострастно добавил он.

– Сегодня утром или в первой половине дня к вам прибыла вооруженная женщина на лошади.

– Она что-то натворила? – осведомился начальник портовой стражи.

– Это лишняя информация, Брю.

– О, – стушевался тот. – Простите, господин Локкириан.

– Я хочу знать, за что она произвела оплату по прибытии в город.

Бородатый сокрушенно покачал головой, открывая книгу большого формата.

– Ах, господин Локкириан, предпраздничный день, столько народу сегодня. Я не уверен, что смогу найти.

– Сможешь, Брю, сможешь. – подбодрил эльф. – У тебя все кропотливо учтено. Да и матушке на лечение деньги пригодятся. Ты добрый зять, хороший муж и заботливый отец, Брю. Ты должен заботиться о здоровье своих родных.

По спине вновь пробежал холодок. За милой любезностью собеседника скрывалось еще столько недосказанных слов, что хватило бы на небольшой рассказ. С не самым счастливым концом.

– Конечно, господин Локкириан, деньги на лечение всегда пригодятся. – кивнул Брю. – И Вы, как всегда, правы – вот запись. Вооруженная женщина на лошади была сегодня только одна. Прибыла утром на первом пароме, назвалась Мирой. Оплатила за въезд трех всадников и за копье.

– Трех! – громко воскликнул эльф, а затем засмеялся, закинув голову. – Конопушка, вот же хитрая шельма, обвела меня вокруг пальца. Мира – какая прелесть!

– Все хорошо, господин Локкириан? – спросил начальник портовой стражи, не поняв реакции собеседника и на всякий случай широко улыбнулся.

– Все чудесно Брю!– продолжая смеяться, ответил лысый эльф, а затем махнул рукой. – Спасибо, ты свободен. Мой человек оплатит твои услуги.

Бородатый поспешно захлопнул книгу и поспешил к выходу из кареты.

– Благодарю, господин Локкириан. Рад был помочь.

За все-то время, что начальник портовой стражи по прозвищу Морда провел в черной карете, у полосатой будки, где сидел Никос, собралась очередь. В отсутствие книги Учета стражник не мог никого пропустить в город, поскольку каждого надлежало записать. Первым в очереди стоял высокий стройный мужчина в неброской кожаной куртке и серых суконных штанах, заправленных в высокие ботфорты. Его голову украшала охотничья фетровая шляпа с черно-белым пером. Одной рукой незнакомец держал под уздцы лошадь, а второй постоянно, как показалось, Никосу, чесал ухо.

"А не заразный ли он?" – с опаской подумал стражник, – "Чухается постоянно".

Но, как только черная карета покинула порт, а Книга Учета вновь оказалась на столе в полосатой будке, незнакомец перестал теребить свое ухо. Никос принял от гостя положенные три монеты за лошадь и очень быстро забыл о существовании этого человека.

Если бы жиртрест хоть на секунду оторвался от своей книги и клиентов, то заметил бы, как новоприбывший в город аккуратно пристроился за черной каретой. Хотя даже если бы и заметил, то не придал значения. Тут многие ехали в одну и тут же сторону – в центр города.

По запруженным народом улицам Тильбона Герд медленно, но неотступно следовал на безопасном расстоянии за черным экипажем под охраной. В такой толчее оставаться незамеченным не составляло проблемы. Карета достигла Старого города и свернула во двор роскошной гостиницы.

Льняная рубаха пропиталась потом и липла к телу. Тяжелое дыхание с хрипом вырывалось из груди. Аргилай сидел на постели и не мог понять, кто он и где находится. Только, что он видел каких-то людей, яркую, ослепляющую вспышку и вот он уже здесь – в гостинице в мягкой постели. Сон постепенно отступил и поблек вытесненный реальностью из головы.

В окно, сквозь шторы лился призрачный свет луны. Где-то в городе лаяла собака. Внизу, в общей зале гостиницы, неразборчивым бормотанием слышался разговор засидевшихся допоздна постояльцев. С соседней постели доносилось ровное, убаюкивающее сопение рыжей наемницы. Казалось, все было мирно и спокойно. Но тот испуг, что юноша испытал во сне, тот страх – порождали странное беспокойство. Что-то случилось. Лаи не мог понять с ним или с кем-то еще. Что-то плохое. Или это все же просто нехороший сон?

Аргилай сел в постели и утопил босые ступни в густой мягкий ворс ковра. Юноша встал и бесшумного подошел к окну. Отодвинул штору и выглянул на улицу. Река Мороська темной лентой блестела под луной. На угольно-черном небе без единой тучки мерцали звезды. В переулке у одного из домов мелькнули фонари. Вероятно, ночная стража – решил юноша. Больше ничто не портило идиллию этой летней городской ночи. Лаи приоткрыл окно и вдохнул воздух полной грудью. Пахло дымом из городских труб, яблоками от растущих во дворе гостиницы яблонь и остывающим после солнечного дня камнем. Лаи уже собрался закрыть окно и задернуть шторы, когда заметил на перилах каменного моста одинокую фигуру. Он напряг память, пытаясь вспомнить, не стояла ли вчера там статуя, коих в Тильбоне в богатых районах, встречалось великое множество. Память отказалась дать разгадку этой задачи, но тут помогла сама статуя. Темная фигура подняла руку к лицу. Лаи испуганно вздрогнул и, отскочив от окна, подбежал к постели Трицы.

– Что? – совершенно не сонным голосом спросила женщина, после первого же прикосновения к ее плечу.

– Там человек на мосту. – дрожа от волнения, сообщил Аргилай. – Мне кажется, это Совенок вернулся.

Трицитиана быстро поднялась, подошла к окну и выглянула наружу. Какое-то время задумчиво изучала темную фигуру, стоящую на каменных перилах. Затем вернулась в постель.

– В руке бутылка. Пьяница какой-то. – подвела она итог и отвернулась к стене.

Лаи в одиночестве растерянно остался стоять возле окна. Слова Трицы его совершенно не успокоили. Где-то глубоко внутри осталось сильное беспокойство. Теперь он точно не уснет. Оставалось только одно, чтобы развеять сомнения. Аргилай натянул узкие штаны, накинул васильковый дублет, сунул ноги в башмаки с загнутыми носами и смело, но безрассудно вышел из гостиницы в ночной Тильбон.