– А что с характером?

– Она не то что бы злая, но очень строгая. Бывало, она доводила меня до слез. Это не так трудно по причине моей мягкости. Не любила делиться ничем личным, не рассказывала историй из прошлого, как многие из тех, кто готов уйти на покой.

– Это нам на руку не играет, – выдавил аспирант. – Кому же уйдет ее состояние? Если, разумеется, оно у нее есть.

– Есть и, кажется, немалое. Довольно крупная сумма на банковском счету, но завещания она составить не успела. Об ее родственниках информации тоже нет. Если они не отыщутся в этом году, деньги перейдут в собственность учреждения, которое кормило ее вот уже почти десять лет за свой счет.

– Справедливо, если учитывать, что ни один из родственников ее все это время ни разу не вспомнил, – заключил юноша.

– Как оказалось так, что женщину оставили днем в одиночестве? – вмешалась в разговор Жаклин.

– С двух дня до пяти вечера она любила оставаться одной в парке, – покраснела девушка. – Я вывозила ее на улицу и оставляла у скамьи. Видимо в какой-то момент никого поблизости не оказалось…

– А вы где были все это время? Даже из окна за ней не наблюдали?

– На моей совести судьба пятнадцати стариков. Я не могла быть с ней одной круглосуточно.

Лок придвинулся, чтобы погладить ее руку.

– Простите, мисс…

– Сьюзан, – робко улыбнулась она.

– Сьюзан, мы не хотим ни в чем вас обвинять. Просто смерть этой женщины связана с цепью событий, которую мы стараемся объяснить и, в конце концов, предотвратить. Поэтому так важно, чтобы вы ничего от нас не скрывали.

– Я уже все рассказала другим полицейским, – почти плакала девушка. – Я оставила миссис Ясперсон в парке и занималась другими пациентами. Вернулась в обычное время – ровно в пять часов вечера – и обнаружила ее уже мертвой.

– То есть убийство произошло в промежутке двух и пяти.

– За это время миссис Ясперсон можно было расчленить и распихать по банкам, – заметила Жаклин, рассматривая снимок, найденный в кармане старухи.

На этот раз с фотографии на нее смотрел мужчина тридцати с лишним лет. Статный и привлекательный блондин с белоснежными зубами. Кожа рыхлая и в многочисленных шрамах, но его это не портило.

– Что это? – проявила любопытство Сьюзан.

– Узнаете этого человека? – протянула снимок Жаклин.

– Впервые вижу, – перевернула бумагу девушка. – Вот только почерк знакомый…

– Как у миссис Ясперсон? – догадалась она.

– Да, верно! Как у нее, – подняла влажные глаза девушка.

– Нам нужно осмотреть, где обитала все эти девять лет покойница, – поднялась с дивана Жаклин.

– Разумеется, я вас отведу, – подскочила девушка и повела пару за собой, по коридору, вверх по лестнице и к бесконечному ряду дверей.

Отовсюду веяло затхлостью. Они оказались в комнате с двумя кроватями. Почти больничной палате со светлыми стенами, мебелью на колесах и капельницами по углам. Старуха на соседней кровати дремала. Миссис Ясперсон принадлежала передвижная тумбочка с двумя полками. Кроме гигиенических принадлежностей в ней ничего не было. Жаклин не постеснялась потревожить мирно спящую соседку. Сьюзан поднимала руку в немой просьбе не будить женщину, однако следователя нормы этикета в такие моменты не волновали.

– Мисс? – небрежно трясла за локоть старуху она и даже постучала по ее дряблым щекам для пущей уверенности.

Та что-то прокряхтела и перевернулась на другой бок. Затем резко вздрогнула и пискнула от страха.

– Жаклин Врана. Нам нужно задать несколько вопросов по поводу вашей соседки миссис Якобсон. Вы с ней все время проводили вместе, как я понимаю.

– Ничего я об этой стерве не знаю, – огрызнулась женщина.

– Стерва – слово с негативной окраской, верно? – обратилась к напарнику она.

– А я еще не такое могу о ней сказать.

– Миссис Своль, – жалостливо протянула Сьюзан.

– Неудивительно, что ее, наконец-то, убили, – не унималась старуха. – У такой тьма врагов должна быть, не сомневаюсь.

– Ни о каких случайных родственниках она не упоминала?

– Ничего я о ней не знаю. Она вообще рта не отрывала, даже чтобы спокойной ночи пожелать.

– Значит, об этом человеке вы тоже ничего сказать не можете? – протянула фотографию с мужчиной следователь.

– Не могу, – перевернулась на бок старуха и притворилась, будто способна заснуть по щелчку пальцев.

– В любом случае, откуда мы можем быть уверены в том, что сама покойная знала этого человека? – рассуждала вслух Жаклин.

– Разве это не почерк миссис Ясперсон? – спросила Сьюзан.

– В этом тоже уверенности нет. Почерк легко подделать. Если обнаружите что-нибудь еще – звоните нам, все понятно?

– Вот по этому номеру, – протянул визитку Лок.

– Черт вас всех возьми, что за вонь? – поспешила к выходу Жаклин. – Как будто что-то сгнило.

– Куда теперь? – поспешил за ней Лок, спотыкаясь на лестнице. – В отдел информации?

– Мой личный отдел информации на сообщения не реагирует. Это не к добру. Нужно бы нам его самим навестить, – завела двигатель Жаклин и тронула, игнорируя ремень и застывшие окна.

Жаклин чувствовала какую-то навязчивую ответственность за жизнь этого ребенка и относилась к нему, словно к домашнему питомцу. В свою очередь Тоби ни единожды ей помогал. Ему удавалось обнаружить данные стертые из всех мировых баз.

Жил он в самом грязном районе самого грязного дома в квартире, которую даже Жаклин могла счесть неприемлемой для жилья. На двери, еле державшейся на петлях, висел охранный замок с пятизначным кодом. Девушка его вычислила за пару минут.

Квартира в одну комнату кишела растениями в горшках и без них. Они вились вдоль стен, загибались на полу и переплетали мебель. Вились над раскрытыми книгами, перекрывали свет ламп и, наконец, укрывали тело мальчика, раскинувшегося на полу в центре комнаты. Жаклин подошла к нему и постучала носком сапога о торчащие из-под футболки ребра. Тоби не шевельнулся. Тогда девушка чертыхнулась – она знала, что это могло значить – и присела на колени у его головы. Освободила синее лицо от листьев лопуха и приказала принести воды. Потеребила карманы пальто в поисках подручной аптечки, выпотрошила от связки всевозможных препаратов, жгутов и шприцов. Освободила иглу от пленки, надела на шприц и принялась щупать кости мальчика. После чего с силой замахнулась и запустила иглу в район сердца. Мальчик мгновенно подскочил и набрал воздух полной грудью. К этому моменту она иглу уже вытащила.

– Маленький ублюдок, – шлепнула его по щеке Жаклин.

Тоби звонко рассмеялся, удерживая тощий живот.

– Испугалась? Признайся, испугалась!