Жаль, что не удастся донести эту истину… как маленький огонек, заботливо сохраняемый чашей рук.

Хотя… многие ушли. И, наверное, не забудут этих уроков политэкономии… под бомбами и пулями, в обстановке предательства и вражды.

Надо было понимать, что, когда они начали торговать углем с Украиной и производить паленую водку на заводе «Луга‑Нова» – они потеряли последний шанс. Последний.

Жаль…

Тем временем к расположенной на окраине деревни фильке подъехали два внедорожника. Оба – «Тойота Ленд‑Крузер», солидно по любым меркам. У айдаровцев тоже были иномарки – но это были в основном пикапы «Мицубиши», закупленные спонсорами.

Из головной машины вышел человек в хорошем камуфляже и черных очках, стрелковых. Поправил на груди автомат – короткий «калаш», сильно переделанный, с использованием компонентов Barton и бесшумный.

Стоявший неподалеку от изб и смоливший цигарку с коноплей айдаровец щелкнул предохранителем и направился к приехавшим.

– Хто такі? Проїзд забороненый! – строго сказал он.

Офицер достал карточку.

– СБУ. Поклич старшого.

Старший в это время вместе с приближенными бойцами устроил бордельеро. Из брошенного и реквизированного для нужд АТО дома он выбежал, набрасывая подтяжки – штаны от формы не держались.

– Слава Украине.

– Героям слава, – спокойно ответил эсбэушник, – мы за русским. Который эфэсбэшник. Русский у вас?

– А куда он денется, – ухмыльнулся комендант, – здесь. В яме сидит. В копанке. Забирать, что ли, будете?

– Если опознаем.

– А, ну пошли…

У копанки пахло мертвечиной. Эсбэушник поморщился.

– Он что, умер?

– Може й так. Кацапи взагалі дохнуть як мухи, – ответил комендант и искренне, радостно засмеялся.

Тем временем охранники откатили стоящую на крышке тракторную телегу, один из них присел на корточки перед лазом.

– Эй! Колорад! Вилазь давай!.. Вилазь! Комусь сказано?

Но дыра в земле мертво молчала.

– Куди веде ця нора? – спросил эсбэушник, перейдя почему‑то на украинский. – Він міг піти низом?

– Та ні, – комендант лагеря вытер вспотевший лоб. – Бути такого не може. Там метану багато, там кілька шахтарів загинуло. Бути не може.

Эсбэушник показательно молчал.

– Петро! Біжи, знайди, хто працював на копанках. Швидко! Треба лізти в цю нору.

– А що сказати?

– Скажи, що відпустимо! Біжи, що ти стоїш!

Телохранитель, тяжко топая ногами, побежал к бывшему коровнику.

– Погано тут у вас? – сочувственно спросил эсбэушник.

– Та ні, жити можна. Тут межа поруч, російські прикордонники, ОБСЄ. Вони стріляти не ризикують. Це далі бєспрєдєл починається.

– За нам стріляли, коли ми їхали.

– Днем безпечно, це в ночі починається. Треба всіх кацапів звідси виселити.

Эсбэушник на это ничего не ответил.

– А як у вас в Києві, що чути?

– Ми з Харкова.

– А, зрозуміло. Кажуть, там знову вибухи були.

– Працюємо… – сказал эсбэушник.

Охранник приволок троих местных, которых забрали за бытовой сепаратизм (при обыске нашли символику ЛНР и России), и объяснил им, что надо делать. Те стояли, смотрели в землю, потом один буркнул:

– Страховку надо. Трос.

– Яка страховка, лізь! Він там недалеко!

Айдаровец передернул затвор автомата.

Русский посмотрел на автомат, сплюнул. Коротко переговорил с двумя остальными, начал скидывать немудреную одежонку…

Пленный был там, но к нему пришлось спускать трос и вытаскивать. Когда тело показалось из‑под земли, комендант, бывший львовский мент, от которого избавились коллеги, выпихнув в зону АТО, взмахнул руками:

– Він мертвий? Мати божа.

– Да нет… – русский, местный подпольный копаль‑горняк, привычно уложил пленного для реанимации, – живой…

Русский пленный действительно оказался живой, и его запихнули в багажник одной из «Тойот». Эсбэушник пожал коменданту руку.

– Дякую за сотрудничество…

– Немае за шо…

Подошел и один из айдаровцев, спросил по‑русски:

– Извините, вы с Харькова?

– Да, а что?

– Мне в Харьков надо… попуток нету… – Он засуетился, доставая что‑то из подсумка. – Вот… увольнительная.

Эсбэушник даже не посмотрел на бумагу.

– Давай ко мне в машину. Назад садись, довезем.

– Ага, дякую…

Эсбэушник забрался на переднее сиденье, привычно передвинул вверх предохранитель автомата…

– Музыку можно? – спросил устраивающийся сзади айдаровец. – У меня флешка есть.

– А что на флешке?

– Разное. «Сокира Перуна» в основном.

– Давай, послушаем…

Два внедорожника от фильки сразу же свернули на окружные дороги – ездить по ним было умно, потому что на головных машины часто обстреливали.

Ехали быстро, настолько, насколько позволяла подсыпанная щебнем дорога. Играла музыка – айдаровец кайфовал под знакомый рваный ритм…

Потом головная «Тойота» стала притормаживать, мигая заляпанными грязью стоп‑сигналами…

– Шо робытся?

– Ниче. Поссать надо.

– А…

Эсбэушники вышли, главный среди них огляделся во все стороны, потом коротко приказал:

– Мыкола. Доставай ватника…

Вышедший со всеми айдаровец заулыбался – он мгновенно просек, что происходит. Непонятно только, зачем эту вату сюда было везти… придется тут яму копать. Кончили бы там же и на скотомогильнике закопали, там экскаватором яма выкопана. Первый раз, что ли?

– Шановни паны, – сказал молодой айдаровец, – а можно, я с вами… встану? Дуже ватников ненавижу…

Эсбэушник оценивающе посмотрел на него.

– Не вопрос. Вставай сюда.

Айдаровец, понятливо улыбаясь, встал, и тут эсбэушник достал из‑за пояса «ТТ» и совершенно обыденно выстрелил айдаровцу в голову. Тот рухнул на дорогу, как мешок с костями…

Эсбэушник равнодушно сплюнул и, достав платок, начал протирать пистолет. Еще двое вывели пленного и поставили перед ним. Эсбэушник улыбался – улыбкой неискренней и тусклой.

– Значит, так, дядя. Вон в ту сторону строго идешь, не сворачивая, примерно пять километров. Там – поселок Урало‑Кавказ. Контрабандистов полно, они переведут тебя на ту сторону. Деньги есть?..