– Спасибо большое, но я, собственно, только программу написал, чтобы люди честны с собой были. И все.

– А это и есть самое главное. Мы, русские, честные от природы, а они от природы лицемеры. Лицемерие – это их иголка в яйце, и мы с вашей помощью ее сломали.

На мгновение мне стало страшно. Показалось, прочел всевидящий руководитель мысли о Кощее и теперь глумится. Но потом стало ясно, что я далеко не первый, кому на ум приходит такая аналогия. И он об этом знает, поэтому глумится не конкретно надо мной, а вообще над всем мирозданием.

– Спасибо еще раз, – попробовал подхватить я царский тон. – Теперь только осталось башку Кощею мечом снести. Но это уж ваша забота.

– Ха-ха, – неприятно рассмеялся царь, – да они сами себе снесут, мы если и поможем, то самую малость, говорить не о чем… А ты борзый, Иван Константинович! Не боишься?

– Вас?

– Ну да… Меня многие боятся, робеют, заикаются.

– А чего мне бояться человека, защищающего меня и мою страну? Пускай вас враги боятся.

Сказал – и посмотрел честным голубым глазом на царя, и улыбнулся широкой, искренней русской улыбкой, разве что в пояс ему не поклонился. За образец я взял типаж Ивана-дурачка из фильмов Роу. Там, где он с Бабой-Ягой встречается. Давно известно, что сказочные русские злодеи обожают простых, честных, искренних русских людей. И каждое слово тут ключевое: простой – чтобы, значит, без всяких этих закидонов да философствований, желательно бедный и обязательно искренний. Чтобы как на ладони был. Можно даже и зла желать злодею, но открыто, без камня за пазухой, а с камнем в руке. Ну и русский, конечно. Потому что только русские, по мнению злодеев, способны на такое дурацкое поведение – бесхитростно и тупо протягивать камень превосходящему в силах противнику. По злодейским меркам я полностью соответствовал идеальному образу. Правда, с бедностью промашка вышла, но по сравнению с царем я был нищ, как церковная крыса. Так что могло и сработать. И сработало!

– Молодец, Иван, – сказал царь после паузы, – смелый ты, а смелость города берет. Я в тебя сразу поверил, и в твой дерзкий проект тоже. Ну а теперь говори, чего нужно. Знаю – сам не попросишь, гордость и воспитание не позволят. Поэтому говори сейчас, только хорошенько подумай, другого шанса может не представиться.

Я ждал этого, ох как ждал! Глупо, но все происходило, как в классической русской сказке. Я почти дошел до финала. Фигурально выражаясь, можно было попросить принцессу и полцарства в придачу. Для меня всем этим была свобода. Ее я и попросил.

– Разрешите выйти на IPO. По-настоящему захватить этот рынок можно, только если стать международной компанией. И еще одно: смените мне куратора.

– А чем тебе старый не угодил – опекал излишне, да? Придирался к этим, как его… кротовым норам и позитивному негативизму?

От страха у меня скрутило живот. Царь был в курсе всего и внимательно наблюдал за моей реакцией. Первым порывом было бухнуться на колени и во всем признаться, но потом я вспомнил, что я в Кремле, а не в подвалах Лубянки, и не зубы мне выбивают, а вручают золотую звезду Героя России. Значит, не все так страшно. Просто нужно быть честным и искренним русским человеком. Иванушкой-дурачком нужно быть, и тогда все получится.

– Настучали уже, дуболомы тупорылые… – сказал я вроде как про себя, а потом якобы спохватился и продолжил: – Они же ничего не понимают, стоит несколько уголовных дел на основе информации о пользователях Sekretex завести – и поисковик можно выбрасывать в помойку. Никто им пользоваться не будет, ни у нас, ни тем более на Западе. А с Трампом… это просто так не работает. Нельзя людям подсовывать несуществующие желания, можно подталкивать, наводить на мысли, но указывать нельзя. А им вынь да положь, чтобы написано было черным по белому: голосуйте, хлопцы, за кандидата Трампушку. Ну пусть пользуются тогда тупой баннерной рекламой. И самое страшное – объяснить им ничего невозможно. Но мы-то с вами прекрасно понимаем, что Трамп – это только начало, и действовать надо очень аккуратно.

– Да уж, Иван Константинович, мы-то с вами понимаем… – злобно перебил царь и принялся сверлить меня маленькими цепкими зенками.

Ошибся я, использовал дешевый трюк из дешевых учебников по технике ведения переговоров. Объединил позиции: мол, мы с вами понимаем, а остальные дураки неразумные. Верховный щелкал такие трюки как семечки. С другой стороны, без ошибок тоже нельзя, неестественно получается.

– Простите, господин президент, слукавил, – поправился я виновато. – Я понимаю, я один… Но очень надеюсь, что и вы поймете. Потому как не на кого мне больше надеяться. – И посмотрел на него прямым честным взглядом Иванушки-дурачка.

Несколько секунд мы играли в гляделки, а потом царь расслабился и, как мне показалось, искренне улыбнулся.

– Хорошо, Иван, убедил. Ты не серчай сильно на генералов, работа у них такая, всех подозревать. И в технологиях они действительно не очень. И нового они боятся, потому что функция у них консервативная такая – государство оберегать. С сегодняшнего дня я твой куратор, лично. Помощники передадут телефон, звони по нему в любое время, но не злоупотребляй, человек я все же занятой. Будет, конечно, и формальный куратор, как бы мой уполномоченный, с ним решай текущие вопросы. А по стратегии – добро пожаловать ко мне. На IPO выходи, но так, чтобы у нас всегда контрольный пакет оставался. И еще… я не пугаю, пойми меня правильно… но если ты обманешь или предашь, ты не Родину предашь, сынок, вернее, не только Родину, – ты меня лично предашь, а это больно.

Царь опять стал буравить меня глазами. Можно было, конечно, поклясться на крови или заверить в своей преданности и патриотизме. Но я просто сказал:

– Я знаю.

Видимо, мой ответ удовлетворил хозяина земли русской. Он крепко пожал мне руку, и мы расстались. Весь разговор продолжался не больше трех минут.

* * *

Все, я был свободен. После разговора с царем и присвоения звания Героя России я мог делать что угодно. Новый куратор из “Недетского мира” стелился передо мной так, будто не он мой куратор, а я его. Наружку сняли, отца перестали мучить допросами. Первым делом мы с Линдой полетели на любимый Кипр. Никого не спросили, просто взяли билеты, поехали в аэропорт, сели на самолет и через три часа оказались на острове, где когда-то познакомились. То, что раньше воспринималось как обыденность, казалось теперь чудом. Разве из России можно уехать просто так? Я и забыл уже, что можно. Прямо с Кипра мы отправились в Париж, взяли там машину и поехали в Лондон. Встретились в Сити с инвестиционными банкирами и сказали, что готовы выходить на IPO.

Мир жил своей обычной жизнью. Мир загорал, купался, ел в ресторанах, надевал строгие костюмы и заколачивал деньгу в красивых стеклянных офисах. ФСБ, генералы, даже сам царь быстро превратились в туманный морок, в мимолетный кошмарный сон. Будучи в эйфории, я почти решил не возвращаться, но Линда напомнила мне о заложниках. Прежде чем сваливать окончательно, следовало выдернуть из железных лап родины родителей. Я вернулся, но только затем, чтобы объявить отцу с матерью, что мы едем в круиз по греческим островам. Мол, снял яхту, давно мы вместе отпуск не проводили, а поводов для праздника накопилось достаточно. Подумал – там, на яхте, в благоприятной обстановке объявлю им о своем решении, они покочевряжатся, конечно, но потом согласятся. И возвращаться в Москву будет не нужно. Куплю им дом на море или в горах, и пусть они встретят там свою счастливую старость. А я буду к ним приезжать. Часто.