— Я… — начала Мередит, намереваясь отчитать его. Сказать, что она не позволяла ему такой дерзости, что она не принадлежит ему и не собирается бежать на его зов.

— Ш-ш-ш. — Губы его под нижней кромкой маски изогнулись в улыбке. Это остановило ее протесты — Мередит так редко видела его улыбающимся. — Потанцуйте со мной. Не спорьте, не анализируйте и не торгуйтесь. Просто танцуйте.

Она хотела отчитать его, но остановила себя. Это могла быть последняя возможность побыть возле него. Почувствовать его прикосновение.

Если будет доказано, что он предатель, его отправят на каторгу или того хуже. Даже если этого не случится… даже если ее надежды и желания осуществятся и будет доказано, что он не имеет никакого отношения к исчезновению картины, Мередит не будет счастлива, усказки не будет счастливого конца. Она будет знать, что использовала его семью, подозревала и выслеживала его самого и его друзей.

Между ними легла бы слишком большая тайна, слишком большая ложь. Не говоря уже о том, что она — действующий тайный агент. И хочет остаться им. А это стало бы невозможным, если бы она связала себя с Тристаном.

Так что этот танец с большой степенью вероятности мог стать прощальным.

Она заглянула Тристану в глаза и задрожала под его пристальным взглядом.

— Вам холодно? — шепнул он.

Мередит отрицательно покачала головой, не отведя глаз:

— Нет.

Музыка смолкла, дамы и кавалеры стали покидать площадку для танцев. Но Тристан остался стоять в ее центре, не спуская глаз со своей дамы и явно не замечая неловкости ситуации.

— Тристан? — шепнула она, и ее голос дрогнул от осознания, что пора расставаться. С надеждой быть с этим мужчиной, с будущим, которого у нее не могло быть.

Он протянул руку, и кончики пальцев Тристана скользнули под край ее маски, чтобы погладить по щеке. Прикосновение было таким интимным, таким приятным, что Мередит на миг прикрыла глаза и едва удержалась от стона.

Перед ее трепещущими ресницами прошли картины всего, что ей стало известно. Карета с гербом Тристана, уносящаяся с места похищения, его отказ от сотрудничества, зашифрованное письмо от Огастина Девлина и подозрительные разговоры с этим человеком, билет на аукцион… они складывались в ее голове в одну гигантскую стрелу, указывающую на виновность Тристана.

Она открыла глаза и вырвалась из его объятий.

— Благодарю вас, милорд. Доброй ночи.

Повернувшись, Мередит торопливо покинула бальный зал и вышла на террасу. Ночной воздух охладил ее горячую кожу. Она посмотрела вверх, на окна спальни Тристана. Больше медлить нельзя, нужно исполнить долг. Если она позволит себе и дальше искать для него оправдания, это не поможет ей уберечь от него сердце, не поможет предотвратить удар по интересам страны. Как ей избежать этой раздвоенности?

Дверь оказалась незапертой. Сердце Мередит наполнилось абсурдной радостью. Незапертая дверь могла означать, что Тристану нечего скрывать.

— Или, — бормотала она, закрыв за собой дверь и сдвинув маску с лица на верх прически, — это означает, что он уверен в своем умственном превосходстве и не чувствует необходимости что-то скрывать.

Мередит со вздохом осмотрелась. Вид комнаты поверг ее в шок. Настолько комната соответствовала ему. Стены темно-зеленого цвета вызывали в памяти глаза владельца, когда они темнели от желания. Она много раз замечала это желание с тех пор, как оказалась здесь. И она жаждала его, пусть и во вред себе.

Отблески язычков пламени, плясавшего в камине, дрожали на поверхностях великолепной мебели вишневого дерева и привлекли внимание Мередит к большой кровати, которая занимала основное место в этой комнате. Не задержать взгляд на высоких столбиках и балдахине с красиво ниспадающими складками было невозможно. Трудно было не вообразить себе Тристана, раскинувшегося на простынях, приглашающего взглядом…

Или нет, лучше представить себе их вместе на этой кровати, и ничто их не разъединяет. Ни ложь. Ни расследование. Ни одежда.

Мередит дрожала. Такие мысли не способствуют выполнению ее задачи. Ей надо выбросить их из головы. После беглого осмотра спальни пора заняться поисками.

Она направилась к комоду, стараясь не замечать отражения кровати в зеркале над ним. На комоде стояло несколько миниатюр в золоченых рамках. На одной из них она узнала мать Тристана; судя по прическе и фасону платья, это была недавняя работа. На другой был изображен мужчина, в котором угадывался его отец. Мередит видела его только один раз, очень давно, но это точно был он.

Еще там были миниатюры с изображениями трех молодых леди. Сестры Тристана. Все в белых платьях дебютанток, хотя она знала, что сейчас они уже замужем. В этой семье все были красивыми. Но здесь не было одного… Краем глаза Мередит заметила небольшое возвышение в углу комода. Портрет Эдмунда стоял на нем, отдельно от других. Она взяла его в руки и стала рассматривать.

Эдмунд на нем был не в форме. Он казался совсем юным. Миниатюра, судя по всему, была написана еще в далекое, счастливое время.

Она вернула портрет на место, но не могла оторвать от него взгляда. Что видел Тристан, когда смотрел на него? Жизнь, оборванную слишком рано? Или жизнь, украденную правительством? Что он испытывал? Сожаление или желание отомстить?

Покачав головой, она отвела взгляд. Никакое расследование не поможет этого узнать. Все останется в сердце Тристана, в его душе. Там, куда Мередит не может проникнуть… как бы ей этого ни хотелось.

Глаза ее снова остановились на кровати. Все пугающие мысли исчезли, когда она направилась к ней, стараясь убедить себя, что нужно проверить, не спрятано ли там что-нибудь. Но это была ложь, и она сознавала это.

Мередит провела ладонью по постели, запоминая ощущение от мягкого шелкового покрывала в цвет зеленым стенам. Когда ее рука коснулась подушки, она обнаружила, что больше не отвечает за свои действия.

Она медленно подняла подушку и глубоко вдохнула. Подушка пахла Тристаном. Чистотой и чем-то мужским, смесью запаха здорового мужчины и родниковой воды. Мередит почувствовала слабость в коленях.

— Что вы со мной делаете? — прошептала она, прижимаясь головой к подушке, которую держала в руках.

Звук открывающейся двери за спиной заставил ее обернуться. В дверях стоял Тристан, его большое сильное тело отчетливо выделялось на фоне хорошо освещенного коридора. Волосы у него слегка растрепались, будто он причесывал их пальцами, с руки свешивалась маска. В его расширившихся глазах была тревога. И желание.

Их взгляды встретились — подушка выпала из рук Мередит. Губы у него шевельнулись, глаза раскрылись еще шире. А потом потемнели, не от удивления, но от того же желания, которого она так боялась. Особенно сейчас, в его спальне, у его кровати.

И у нее не было правдоподобного объяснения, почему она здесь.