Г.: А дети? Что было с детьми?

Т.: А их свекровь к себе забрала. И я подумала, что это правильно. Дочка в том районе в школу ходила, а Йони – в детский сад. Я не хотела их дергать. Я уже тогда переехала в другой район. А они до сих пор здесь учатся, в этом микрорайоне, а что – удобно, утром я их привожу, а после школы они идут к бабушке, из ее окон прямо школьный двор видно. Там у них все – и учебники, и игрушки, и друзья. А вечером я их забираю. Только вот с Йони проблема – он возвращаться домой не хочет, приходится его часто оставлять там. Поэтому я и обратилась к вам… Пора уже домой его вернуть…

Г.: Хорошо, мы поговорим об этом. Я вас перебила про орхидею.

Т.: Да. Про орхидею. Я и есть орхидея. Иногда – живая, ухаживаю за собой, занимаюсь спортом, все у меня тип-топ в смысле косметики, одежды, маникюр-педикюр, все такое. Развлекаюсь, за границу езжу. На работе очень продвинулась. А вот чувствую себя частенько – как будто за стеклом, как будто в стеклянном шаре. Смотрю на все вокруг, словно они – живые, а я – пластмассовая. Так куда эту карточку класть?

Я кладу карточки по схеме генограммы: мама-папа, под ними кар точку Тальи, сбоку – карточку ее погибшего мужа.

Г.: Вы говорили про старшего брата. Это тот самый, у которого вы оставляли детей, когда Йоси умер. Для него хотите подобрать карточку?

Т.: Конечно. Причем я дам им вот эту, двойную (Приложение 4, рис. 4.5). Ему и его жене. Они как нитка с иголкой. Вечно вместе, думают одинаково, ко всему одинаково относятся. Как близнецы.

Г.: И здесь нет одного окна мужского, а другого женского?

Т.: Да не важно это. Важно, что их двое. Нет, у них, конечно, и дети есть. Четверо. Но они всегда – единым фронтом. И в хорошем смысле, и в плохом. Друг без друга никуда. Короче, с ними все понятно. Это – мой резерв. Я к ним и детей могу отправить, они и за мамой ухаживают, поскольку в одном городе живут. И когда помочь надо было по хозяйству, мне приятней, чтоб брат приехал, а не свекор. Я их у себя не очень-то хочу видеть.

Г.: Раз вы заговорили про свекровь, может, уже покажете карточку, которую подобрали для свекрови?

Талья довольно улыбается, почти ухмыляется. Переворачивает и подает мне вот такую карточку (Приложение 4, рис. 4.6). Она довольна произведенным на меня эффектом.

Т.: Ага! Вы-то были уверены, что она доб рая марокканская бабушка? Ухаживает за внуками, варит? А для меня она – вот такая, лев с открытой пастью. Даже если бы она была здесь, я бы все равно выбрала для нее такую карточку.

Г.: Ну что ж, я и сама не была без ума от свекрови, а все-таки почему же лев? Да еще такой – с разверстой пастью, с клыками. Он же страшный…

Т.: А вы сами посудите, что она со мной делает! Начнем с того, что я для нее никогда не была хороша, а уж как Йоси погиб, так и вовсе все я неправильно делаю. Главное, конечно, что переехала от них подальше, что не умерла от горя, что на работе продвинулась, что выгляжу хорошо, что женихи у меня есть.

Г.: Довольно ожидаемо. И выражает она все это по-львиному?

Т.: Она – хищница, потому что забрала у меня сына. Думаете, он просто так домой ехать не хочет? Она же его избаловала вконец. Он у них делает что хочет, ест что хочет.

Г.: Ест?

Т.: Да. Что хочет и когда хочет. У меня дома – порядок. Чистота. Мои правила. А он начинает капризничать, ночью просыпается, говорит: «Хочу вермишели!» Ну каково? И не засыпает потом. Потому что бабушка побежит варить для него все, что он ни попросит, в любое время суток.

Г.: Вы же не думаете, что она специально его балует, чтобы вам с ним потом трудно было?

Т.: Нет, конечно, нет. Но у нее совсем крыша поехала по отношению к Йони. Она и зовет его то Йони, то Йоси. Каково мне это слышать? А из своего дома они устроили Йосин музей. Все завешано его фотографиями, на полках – его игрушки, только что распашонки не вывесили. Знаете, какую картинку его мама бы для Йоси подобрала? Вот эту (Приложение 4, рис. 4.7). Во-первых, потому что у них еще три дочки, у которых миллион детей, но только Йоси для нее – свет в окошке. А теперь – мой Йони. Такое чувство, что от Йоси осталась вот эта дырка, которую они сейчас затыкают Йони. И вся эта конструкция – что-то застывшее, не сдвинешь с мертвой точки.

Г.: Вам часто приходится бывать в этом «музее»?

Т.: Говорю же вам, каждый день я забираю оттуда детей. Конечно, сижу у них несколько минут. Иногда ем. Уговариваю Йони поехать домой. На прошлой неделе он согласился поехать, а по дороге говорит: «Возвращай меня назад, иначе открою дверь машины и сам выпрыгну». Пришлось вернуть. Он пытается и мной вертеть, как он бабкой вертит.

Г.: А что Йосин папа? Кто он в этой картине?

Т.: Он меня меньше раздражает, хотя, понимаете, ведь он воспитал Йоси, научил его всему, играл с ним, теперь он и Йони учит тому же. Получается, что Йони становится все больше и больше похож на Йоси. Он повторяет все дедовы жесты, интонации, а это ведь и Йосины жесты и интонации…

Г.: То есть мама Йоси создает музей из предметов, а папа – из внука?

Т.: Получается, что так. Но ему, как это ни странно, я благодарна. Ведь Йони не привязался ни к одному из моих потенциальных женихов, а мальчику все-таки нужен мужчина. Если бы еще он его не баловал, не потакал бы бабушке, слушал меня, а не ее… Но он под пятой у нее… Я выберу ему вот эту карточку (Приложение 4, рис. 4.8). Это – дверь в раскрашенном киоске со всякими глупостями, которые дети так любят. Это подходит моему свекру.

Г.: Отец и мать Йоси тоскуют по нему, ощущают его отсутствие. Вы тоже очень остро чувствуете, как вам его не хватает, даже фантазируете, что все может вернуться назад. Вот это общее, что есть между вами: горе, потерю, – вы обсуждали когда-нибудь с его родителями?

Т.: Я – не «тоже»! У меня совсем по-другому. Они хотят взять себе моего Йосю, отобрать его после смерти! Мы его до сих пор делим. Каждую секунду в их доме я чувствую, как они осуждают меня за то, что я хочу жить дальше. Надо бы забрать у них Йони силой и больше никогда к ним не возвращаться. Но ради Йоси я не делаю этого. Вы себе не представляете, как он любил свою маму! Как нет больше такого мужа, так нет больше и такого сына! Они разговаривали по телефону каждый день, он заезжал к ним каждый день! Все праздники мы проводили только у них. Как он нахваливал ее стряпню! Понимаете теперь, почему я не могу отобрать у них Йони? У свекрови всегда было больное сердце, отбери я у нее Йони, еще случится чего…

Г.: А вашего кандидата в мужья вы когда-нибудь привозили к ним знакомиться?

Т.: Вы серьезно? Конечно, нет!!! Они никогда не упоминают его имени, ведут себя так, как будто я и не собираюсь замуж. У меня уже есть дата свадьбы. Не скоро, конечно, но определенно. А я вынуждена справлять у них все праздники без него, без Виктора! Ну, нормально это?