— Можешь так и передать этому твоему корявому Иисусу, пускай не удивляется, что теряет зрение. Я сама чуть не ослепла от его писанины и больше такого не вынесу.

Ее нервный тон не предвещал ничего хорошего, и у Сильвии на мгновение перехватило дух. Вот оно, даже ее сестра, и та не может помочь ей. Кто я такая, чтобы издавать «Улисса»? У Сильвии не получалось отделаться от мысли, что она жалкая любительница. Она прыгает выше головы.

В отчаянии она попробовала уговорить Киприан продолжить работу.

— Мне страшно жаль, что это так непросто… Давай я повышу тебе ставку?.. Только подумай, потом тебе будет чем гордиться… Твое имя будет стоять в известной на весь мир книге!

Но Киприан уперлась и продолжать ни в какую не желала.

— Мне требуется сон, Сильвия. А я подскакиваю ни свет ни заря, чтобы сесть за машинку, и посмотри, какие у меня мешки под глазами. Я все-таки актриса, черт подери. Я не могу позволить себе выглядеть вот так.

Сильвия узнала эту непреклонность в голосе и поняла, что от Киприан она больше ничего не добьется.

После ухода сестры она бессильно навалилась на стол, уронив голову на руки. Как она тому ни противилась, не могла унять досады, что в это тяжелое для нее время в Париж приехала Киприан, а не мать.

— Сильвия?

Она вздрогнула и посмотрела вверх. Ей казалось, что они с сестрой одни в лавке, но оказывается, кроме них там была ее подруга Раймонд Линосье, жившая по соседству, одна из первых и самых преданных покупательниц Сильвии. Женщина-врач с собственной практикой, что встречалось в те времена крайне редко, Раймонда вызывала у Сильвии бесконечное восхищение.

— Боже мой, мне очень жаль, что ты все это слышала, — пробормотала Сильвия.

— Я с совершенным пониманием отношусь к перипетиям в отношениях между сестрами, — улыбнулась Раймонда, а Сильвии захотелось плакать.

— И еще я думаю, что могла бы помочь, — продолжала она. — Знаешь, мой отец нездоров, и я по многу часов в день ухаживаю за ним у него дома. А в свободное время только и делаю, что читаю, читаю, читаю, так что не отказалась бы немного разнообразить досуг. Возможно, у меня получится напечатать что-то из книги Джойса. Для меня это стало бы большой честью.

Сильвия распахнула глаза.

— Я бы никогда не осмелилась…

— Давай не будем снобами, Сильвия. Пускай я доктор, но это еще не означает, что я не могу набивать текст.

— Работа очень выматывающая, да ты и сама слышала…

— Я выдержу. В медицинской школе на курсе естествознания учились всего две девушки, и я была одной из них.

Сильвия просияла.

— Чудесно, давай я покажу, что нужно сделать.

Вот и еще одна Флоренс Найтингейл бросается спасать «Улисса».

Зима отступала под напором весны, снег превращался в ручейки, журчавшие в уличных стоках, на тротуарах образовались лужи, и в них весело плескались голуби. В один из первых теплых дней в лавку зашел очень привлекательный молодой человек, в котором безошибочно угадывался уроженец Среднего Запада. Его волосы были цвета ваксы, а аккуратно подстриженные усики, как решила Сильвия, должны были придавать больше солидности мягкому, еще совсем юношескому лицу. Массивный, но подтянутый, он своим обликом сразу напомнил Сильвии спортивных мальчишек из ее детства, предпочитавших беготню с мячом чтению книг.

Точно благовоспитанный ребенок, которого привели в церковь, он при входе снял потертую твидовую шляпу и принялся рассматривать полки с романами и журналами. Утро в лавке выдалось хлопотное, и Сильвия наблюдала за незнакомцем краешком глаза, пока пробивала чеки и записывала книги, выбранные постоянными читателями библиотечной секции.

Наконец, только она успела закурить новую сигарету, новый посетитель подошел к ее столу.

— Вы Сильвия Бич?

Сколько бы раз такое ни повторялось, все равно ей не надоедало: для Сильвии было лучшим комплиментом, когда молодой американец вроде этого обращался к ней, уже зная, кто она. Она почувствовала радостное волнение, предвкушая, что сейчас она услышит чудесную историю о том, как новичок узнал о ней и ее лавке.

Приветливо улыбаясь, она глубоко затянулась и, отложив сигарету, протянула руку для пожатия.

— Она самая. Рада познакомиться, мистер?..

— Хемингуэй, — охотно отозвался тот. — Эрнест Хемингуэй.

Имя ни о чем ей не говорило, но Сильвия все равно чувствовала, что юноша заглянул в лавку неспроста.

— Откуда вы прибыли, мистер Хемингуэй?

— Эрнест, прошу вас. Из Чикаго, вместе с женой Хэдли.

— В следующий раз обязательно приводите ее с собой. Да, зовите меня тоже просто Сильвией. Итак, расскажите, что привело вас в Париж и в «Шекспира и компанию»?

— Я уже год как слышу, что писателю не найти лучшего места для работы, чем Париж. Под лучшим я подразумеваю самое дешевое. И потому я убедил «Торонто Стар» взять меня в штат корреспондентом. Но я собираюсь и сам кое-что писать. Может быть, роман. А о вашей лавке мне рассказал Шервуд Андерсон. Если точнее, превозносил ее до небес, но, должен сказать, даже его дифирамбы не вполне отдают ей должное. — Он обвел помещение оценивающим взглядом и явно остался доволен увиденным. — Я и представить не мог, — восхищенно добавил он.

— Всего лишь книги да стулья, — сказала Сильвия, хотя восторги молодого человека ей польстили.

— Вы только посмотрите, рука самого Уолта Уитмена. — Молодой человек подошел к стене, где в рамках висели страницы поэта, и так близко разглядывал написанные карандашом строчки, что почти уткнулся носом в стекло. — Всему, что под эгидой «Шекспира» и Уитмена, сама судьба обещает величие, — сказал он, все еще разглядывая заключенные в рамку строки.

— Между тем многие не понимают, что связывает эти два имени, — заметила Сильвия.

Оторвав наконец взгляд от Уитмена, он повернулся к Сильвии.

— Только не я.

Сильвия чутьем угадала в этом Эрнесте Хемингуэе из Чикаго родственную душу. Она познакомила его с Бобом Макалмоном и еще одним недавно приехавшим в Париж американцем, композитором Джорджем Антейлом[91], и молодые люди тут же подружились. А у самой Сильвии было такое чувство, словно недостающий кусочек мозаики наконец отыскался и встал на свое место.

Она оформила Эрнесту читательский абонемент, хотя у того даже не было при себе достаточно денег для залога.

— Доверяю вам на слово и знаю, вы непременно придете еще, — сказала ему Сильвия.

— Спасибо, — ответил Эрнест так пылко, точно получил от нее на Рождество новый велосипед.

— Да, а если вы еще не нашли себе постоянного жилья, не стану возражать, если вы будете использовать мою лавку как почтовый ящик для своей корреспонденции столько, сколько понадобится.

— Сильвию хлебом не корми, только дай показать французскую дулю американской почт… полиции, — сострил Боб.

Эрнест нахмурился.

— Да