— Оба? И перепечатанный, и рукопись Джойса?

Мод сквозь слезы закивала головой.

— О господи! Что же творится с людьми, книга-то в чем виновата? — в гневе вскричала Сильвия.

— Мне так жаль, Сильвия.

— Вы тут ни при чем, не вам следует извиняться.

От этого Мод только громче зарыдала. Не переполняй Сильвию такая ярость, она бы и сама расплакалась — не от горя, а от растерянности и отчаяния. Неужели «Улисс» никогда не увидит свет? Неужели ее собственный провал станет последней каплей и навсегда утопит роман в безвестности?

«А Джойс еще даже не закончил его», — напомнила себе Сильвия. Им и так уже пришлось перенести дату выхода с осени на зиму. Он обещал закончить к середине января, чтобы роман вышел в свет ко дню его рождения — второго февраля. Для него это важная дата, ведь в 1922 году ему исполняется сорок лет. Почему-то Джойс очень загорелся этой идеей, и, судя по всему, она его подстегивала — настолько, что он в последнее время почти перестал показываться в «Шекспире и компании», посвящая все время роману. Сильвия надеялась, что глаза его не подведут и позволят довести дело до конца; он рассказывал, что почти каждый вечер после многочасовой работы он проводит в постели с охлаждающими компрессами на глазах.

Мод продолжала рыдать. Сильвии казалось, что «Улисс» обречен.

Наконец она уговорила несчастную Мод дойти до приемной Раймонд и немного успокоиться. Стоило ей закурить в безнадежном унынии, как в лавку с редким визитом явился Джойс собственной персоной.

— У меня плохие новости, — сообщила ему Сильвия, как только он прислонил свою ясеневую трость к книжной полке и опустился в зеленое кресло. И она рассказала, что приключилось с последним эпизодом романа.

— Что ж, в таком случае вам всего-то и надо, что попросить у Куинна его экземпляр.

Сильвия потрясенно заморгала, не понимая, к чему он клонит.

Экземпляр Джона Куинна?

Ах, конечно. Теперь она вспомнила. Джойс с самого начала отправлял Куинну дубликаты своих черновиков; тот покупал их, точно они были произведениями искусства. Кажется, Эзра говорил ей что-то подобное много месяцев назад? У нее напрочь вылетело из головы. Но сейчас этот факт поставил перед ней больше вопросов, чем ответов. Джойсу хватало времени — не говоря уже о здоровье глаз — делать копии своих черновиков? И насколько страницы Куинна отличаются от тех, которые редактировал Эзра и которые в конечном счете были напечатаны в «Литтл ревью»? Зачем Куинн покупал роман, если сам же, по сути, выставил его перед судом как непристойный? Сильвия не видела смысла спрашивать Джойса; ей часто казалось, что чем меньше она посвящена в его писательскую кухню, тем лучше.

— Вот это отличная новость, — только и сказала она. Когда он ушел, а подсушившую слезы Мод удалось убедить, что положение можно исправить, Сильвия не откладывая села за письмо адвокату.

Уважаемый мистер Куинн!

Меня зовут Сильвия Бич, и я управляю магазином «Шекспир и компания» — книжной лавкой англоязычной литературы и по совместительству библиотекой в Шестом округе Парижа. Для начала позвольте выразить Вам свое восхищение Вашими стараниями обеспечить в Соединенных Штатах будущее «Улиссу» нашего дорогого друга Джеймса Джойса — это моя родина в той же степени, что и Ваша, поскольку я родилась в Мэриленде и выросла в Принстоне, Нью-Джерси.

Как и Вы, я великая поклонница Джеймса Джойса. Он стал своим человеком в «Шекспире и компании», а «Портрет» относится к числу моих любимых романов. «Улисс» имеет все шансы занять его место, вот почему я предложила опубликовать его, когда стало ясно, что американские издатели лишены такой возможности.

Однако мои старания собрать его полную рукопись наталкиваются на изрядные препятствия ввиду конфискаций, а также затруднений в писательском процессе самого Джойса. Мне стало известно, что Вы располагаете полной копией рукописи. Я буду очень Вам обязана, если Вы сможете послать мне свой экземпляр. Разумеется, я возмещу Вам все расходы и отошлю его назад, как только перепечатаю рукопись.

Очень надеюсь, что Вы заглянете ко мне в лавку, если Ваши разъезды приведут Вас в Париж. Было бы замечательно познакомиться с Вами лично.

С благодарностями и пожеланием всего наилучшего,

искренне Ваша,

Сильвия

Прошел месяц, но никакого ответа от Куинна не поступило. С момента утраты эпизода «Цирцея» перепечатывать рукопись брались еще три машинистки, но и те долго не продержались, зато самой Сильвии удалось отправить Дарантьеру в набор первые части романа, даром что в них зияли пустоты, которые она планировала заполнить, когда из Америки прибудут соответствующие страницы. Когда же Дарантьер прислал ей первую порцию гранок для вычитки, Сильвия была настолько взволнована, что, когда она открывала сверток, руки ее ощутимо дрожали. Она стала издателем! Ах, как великолепны эти страницы. Бумага хрусткая, белейшая; типографская краска такая свеженькая, черная и четкая. Сильвия провела по ним рукой; шелковисто гладкие, они приятно холодили пальцы и тихонько поскрипывали, наполняя ее уши самым успокаивающим звуком на свете.

Джойс явился в лавку день или два спустя, и Сильвия с торжествующей улыбкой вручила ему гранки.

— Ну разве они не великолепны?

В те дни у него сильно слезились глаза, но Сильвия могла бы поклясться, что в этот момент они затуманились слезами еще больше.

— Мое, мое, — тихо повторял он, ласково перелистывая гранки.

— Вы же хотите забрать их домой, как я полагаю? Убедиться, что все правильно?

Листы с типографским текстом так заворожили Джойса, что он только через минуту-другую смог сосредоточиться на вопросе Сильвии. Наконец он прокашлялся и ответил:

— Да, спасибо.

Вечер выдался теплый, и Сильвия решила выкурить сигаретку на крыльце лавки. Джойс присоединился к ней, и оба принялись разглядывать прохожих на улице Дюпюитрена.

— Как у нас сегодня с Леопольдами? — спросил он.

— Пока ни одного.

То было одно из их любимых развлечений, Сильвия с Джойсом уже множество раз играли так на пороге лавки и в уличных кафе на перекрестке: они высматривали в потоке прохожих тех, кто внешне напоминал Леопольда Блума, Стивена Дедала, Герти Макдауэлл и прочих персонажей «Улисса». И поскольку Джойс нигде не описывал своих героев в общепринятой манере, в игре они полагались скорее на собственные впечатления и облик незнакомцев. Стивены виделись им в целом молодыми, голодными и напряженными, точно сжатая пружина; Леопольды — ближе к среднему возрасту, более апатичные и упитанные; в Герти годились уверенные в себе девушки, которые не смущались тем, что их рассматривают, а могли и сами бросить дерзкий взгляд в ответ.

— Сегодня по дороге сюда мне возле école[93] попался очень подходящий Леопольд в некогда пристойном, но теперь чуть потрепанном пальто, он шел, похлопывая себя по ноге