что вчера вечером все было так правильно, а сейчас так неправильно? Как получилось, что после нескольких часов сна в одиночестве я лишилась привычной безопасности в объятиях Джейми?

Я прерывисто вздохнула, решив избавить себя от страданий и написать ему первой. Но когда мои пальцы зависли над телефоном, поняла, что не имею ни малейшего представления о том, что нужно напечатать.

Вот это да. И я осталась без завтрака в постель. Что за дела?

Отстой. Удалить.

Итак… вчерашний вечер был веселым.

Еще хуже. Слишком отчаянно. Я покачала головой, решив остановиться на одном слове.

Привет.

Мое горло сжалось, когда я нажала кнопку «отправить», зная, что теперь не смогу отвертеться. Отчасти я была уверена, что веду себя как сумасшедшая, и он ответит через несколько минут. Но отчасти была убеждена, что в отношении Джейми Шоу никогда ничего нельзя сказать наверняка.

Я спрятала телефон в задний карман и обогнула проход, ведущий к кафе. Жутко хотелось кофе. Но заметив Джейми, выходящего из здания, я затормозила.

Было не так холодно, и парень уже успел снять с себя куртку. Она была лениво перекинута через одну руку, а другая его рука легко лежала на плече одной из девушек, с которыми он познакомился в начале семестра. Кажется, ее звали Тина, но я не уверена. Да мне, честно говоря, все равно. Важно только то, что она смеялась, запрокинув голову, а Джейми ухмылялся, прижимаясь ртом к ее шее.

Я сглотнула, пытаясь избавиться от неприятного ощущения, поднимающегося от кончиков холодных пальцев к горячей шее. Но когда Тина нежно положила руку на грудь Джейми, и они продолжили смеяться, я не смогла и дальше убеждать себя в том, что увиденное совершенно невинно.

Меня затошнило.

Забежав в книжный магазин, я бросилась к первой попавшейся урне, пока он не увидел меня. Несколько девушек отпрянули, а один из кассиров бросился проверить, все ли в порядке. Я отмахнулась от него и на мгновение уперлась обеими руками в край урны, чтобы успокоиться, а потом выскочила за дверь.

От каждого шага по ногам пробегала дрожь, поднимаясь по ноющим бедрам, которые еще болели после проведенной ночи с Джейми. Я вцепилась большими пальцами в петли лямок на рюкзаке, затягивая их все туже и туже. Я никогда не испытывала подобной тревоги – такой, которая делает любую рациональную мысль буквально недоступной для понимания.

Джейми так и не написал мне в ответ. Ни за то время, пока я шла обратно в общежитие, ни позже, когда лежала, завернувшись в плед, и смотрела в телефон, надеясь получить доказательство, что сцена у кафе мне привиделась.

Утешения так и не пришло. Некому было прервать вечеринку, на которой ужас, тревога и сомнения скручивали мой желудок. Следом появилось чувство вины. И место осталось только для одного. Я свернулась калачиком, зажмурив глаза, и мягко покачивалась, цепляясь за надежду. Наконец, чуть за полночь, я сдалась и перестала ждать. Я вздохнула, и последнее место заняло сожаление.

В ту ночь я так и не смогла уснуть.

На следующий день я вылезла из постели рано утром, чтобы смыть с себя песок и запах Джейми, с которым проспала всю ночь. Накануне я была практически в шоке, но теперь во мне поселилось ощущение отрешенности, а желудок перестало крутить. Я была едва жива, и мое тело не готово к суровой реальности.

Это была ошибка.

Глупая, необдуманная ошибка.

И ничего тут не попишешь.

Джейми явно не переживает из-за случившегося, так почему должна переживать я? Может, я была молода, наивна, придавала этому большее значение, чем нужно. Ну подумаешь, мы переспали? Такое случается постоянно.

Я повторяла эти слова снова и снова, втирала их в кожу, пытаясь избавиться от аромата Джейми на теле. И по мере того, как каждый его слой вместе с водой уходил в слив, я обнаруживала другие слои, которые лежали под ним: вину, стыд, страх, боль.

К тому времени, когда я оделась и причесалась, все мое беспокойство переключилось на Итана. Он попросил меня прийти к нему, чтобы подготовиться к вечеринке у костра, и я ужасно боялась его увидеть. Я была настроена рассказать ему правду о нас с Джейми. Тогда я думала, что «мы» существуем. Теперь, осознав, как ошибалась и какую ошибку совершила, мне стало плохо при мысли о том, что я могу потерять еще и Итана.

Я знала, что после этого стану самым ужасным человеком на свете. Знала, что он заслуживает правды, а я заслуживаю наказания за проступок, но от этого легче не становилось. Тем не менее за последние полтора дня я наделала достаточно ошибок, и после ночи мучительного, беспокойного сна я просто хотела поступить правильно.

Я должна рассказать ему. Должна смириться с тем, что произойдет после.

Я взяла обед в любимом кафе с мексиканской едой на территории кампуса и направилась к Итану, закладывая семя сомнения и поливая его с каждым шагом.

Просто ошибка. Ничего страшного. Всякое случается. Не надо делать из мухи слона.

Я не была уверена, верю ли в это на самом деле или просто медленно возвожу стену, кирпичик за кирпичиком, надеясь, что она достаточно прочна, чтобы оградить меня от моих истинных чувств. Но я повторяла эти слова, проигрывала эти чувства, укладывала кирпичи и обматывала их колючей проволокой.

Со мной все в порядке.

Открывая дверь их комнаты запасным ключом, я уже почти поверила в эту ложь.

– Я принесла тако! – объявила я и захлопнула за собой дверь, держа в руках два пакета. Как только вошла, я сразу почувствовала, что Джейми находится в комнате, но не осмелилась даже посмотреть в его сторону. Вместо него я увидела Итана, и сердце мое потеплело при виде его улыбки.

– Быть не может.

Я кивнула и положила все вещи на кухонный стол, помахав рукой Шейле, которая сидела, скрестив ноги, на полу рядом со стопкой плакатов.

– А вот и принесла.

Джейми был там, в углу, прямо рядом с тем местом, где Шейла печатала на ноутбуке, сортируя материалы. Но я все еще не смотрела на него.

Итан поднялся и бросился ко мне, заключив в объятия и поздоровавшись долгим, медленным, жарким поцелуем.

– Выходи за меня замуж, – прошептал он мне в губы, и я хихикнула, чувствуя себя виноватой. Губы еще были припухшими от оставшегося привкуса виски. Я игриво оттолкнула Итана, а затем стала рыться в