В это время я смотрел в окно, где мальчонка закидывал здоровенные тюки в телегу. И, быть может, я бы поболтал с торговцем еще чуть-чуть, но жизнь меня научила, что куда страшнее неразумного зверя иной разумный.

— Нет, спасибо. — Я кивнул лавочнику и быстрым шагом вышел на улицу.

Рядом с телегой, где на козлах сидела Мия, столпились четверо. Все разного возраста, в пределах от пятнадцати до восемнадцати. Что помладше были похудее, а постарше — потолще. Все как один в дорогой одежде из бархата и парчи, на ногах кожаные сапоги, на поясе — нынче модные у «золотой молодежи» рапиры, а в сальных глазах — полное презрение к окружающим. Самый мерзкий из них (хотя, возможно, мне так показалось), тучный лысоватый нахал, пытался схватить за ногу смуглянку. Та же пыталась игнорировать баронских деток, но получалось это у нее весьма плохо.

— Да не ерепенься ты, съездим, отдохнем, мы тебе вон даже заплатим, — говорил этот весьма стереотипный сынок.

Я лишь устало вздохнул. Пора отвыкать от лоска и нравов столицы, здесь вам не там, тут все как в бульварном романе. И разбойники по кустам прячутся, и такие вот «божки» мостовые топчут.

— Я мужа жду, — сквозь зубы проскрипела Мия.

— Так мы мигом обернемся, он даже и пропажи не заметит.

— Уже заметил, — протянул я.

Ко мне тут же обернулись четыре сопляка. Простите мне мой эльфийский, ну а как их еще называть?

— Шел бы ты отсюда, смерд, — процедил толстый.

Ну почему у меня в жизни именно так? Если наглый, хамоватый и вообще быдло, опять же простите мой эльфийский, то обязательно толстяк. Да мне уже перед иными полными людьми стыдно за то, что я при первой встрече к ним весьма настороженно отношусь.

— Нет проблем, — развел я руками. — Сейчас малой догрузит поклажу, и мы уедем.

Четверка загоготала, а одному все же удалось схватить Лиамию за ногу.

— Ты бы валил отсюда, пес, а шлюху свою оставишь, у нас к ней дело есть.

Я опять вздохнул и потер переносицу:

— Уважаемый сын неизвестного мне уважаемого человека, отпусти нас с миром и сам с миром уйдешь.

Четверка, переварив мой оборот, снова рассмеялась, а потом все как один обнажили оружие. Ну прямо четыре мушкетера.

— И что же ты нам сделаешь?

— Да вот что. — Я достал из кармана заготовленную закладку, и та мигом вспыхнула.

На руке у меня лежала горсть пепла. Громко проговорив «летите!», я дунул на руку, и с нее сорвалось черное облако, которое вскоре обернулось стаей крупных воронов. Птицы с громким карканьем бросились на четверку.

— Колдун! — тоненько так завопили юноши и, побросав оружие, активно размахивая над головой руками, понеслись в неизвестную сторону.

М-да, а у страха глаза велики. Вороны-то эти ничего сделать им не смогут, даже поклевать. Полетают над головами с десяток минут и исчезнут. На большее я неспособен. Подойдя ближе, я собрал четыре шпаги и кинул в телегу. Потом заверну в тряпье, сейчас надо ноги делать, пока местные маги не спохватились. Бросив мальчонке последнюю медяху (теперь я уж точно на мели), кивнул вышедшему на шум лавочнику, тот кивнул в ответ. Отвязав лошадь, я запрыгнул на козлы и, схватив поводья, крикнул:

— Пошла!

Кобылка сорвалась с места, и мы весьма резво покатились к городским воротам.

Его высочество наследный принц Константин дель Самбер

Под стенами великого Сантоса, в тени, где все еще слышен далекий, чуть приглушенный шум улиц, стояла повозка. Возможно, это массивное средство передвижения с запряженной двойкой коней не привлекло бы внимания, если бы не оцепление вокруг него. Да-да, вы все правильно поняли. По кругу стояла целая стена из гвардейцев; каждый из них держал в руках длинную алебарду и мельком поглядывал на короткий меч, висевший на поясе. Конечно, любому другому путнику не удалось бы разглядеть, что творится внутри живого круга, его бы тут же повязали и отвели в допросную (после известных событий детей императора стали охранять с параноидальной тщательностью). Но нам все же удастся запечатлеть кусочек происходящего.

На козлах повозки, которая больше походила на карету для дальних путешествий, сидел высокий мужчина. Он был облачен в легкие одежды, и взор его темных глаз устремился куда-то вдаль. В самой повозке уже примостилось двое. Молодой парень с бегающим взглядом и стройная девушка с пепельными волосами и чуть заостренными ушками. Леди всем своим видом пыталась показать, как она презирает все, что только можно презирать. Впрочем, парня это не волновало: он продолжал посылать ей обворожительные улыбки и о чем-то увлеченно рассказывать.

На земле рядом с массивным колесом стояла еще одна группа разумных. Рыжий широкоплечий мужчина, невысокая брюнетка с ледяным взглядом и лицом не самых изящных черт — тем не менее любой назвал бы ее милой или даже симпатичной. Напротив о чем-то переговаривалась самая колоритная парочка: молодой человек с жесткими чертами лица, уверенным взглядом и волевым подбородком шептался с леди, красота которой была известна во всей Империи.

— Ты точно хочешь поехать? — с легким волнением в голосе спросил молодой человек, носящий на груди герб императорского дома.

Красавица в его руках лишь легонько кивнула.

— Если честно, я не хочу тебя отпускать, — вздохнул уже почти мужчина.

— Это всего лишь на полгода, — улыбнулась прекрасная леди. — Или ты меня разлюбишь за это время?

— Ни за что!

Разумные, сидевшие в повозке, старательно делали вид, что не слышат разговора, а вот рыжий и прекрасная леди открыто рассмеялись.

— Дирг, — принц повернулся к рыжему, — следи, пожалуйста, за своей сестрой.

— Как пожелает ваше высочество, — поклонился бастард рода Гийом, но даже слепой увидел бы на его устах лукавую усмешку. Любой, кто близко знал обладателя столь яркой шевелюры, был в курсе, что за ним самим нужен глаз да глаз.

— Нам пора отправляться, — проскрипел мужчина, державший в руках вожжи.

Принц вздохнул, а потом резко притянул к себе красавицу и крепко ее поцеловал.

— Береги себя, — сказал он ей.

— И ты себя, — ответила она.

Дирг помог забраться в повозку сперва одной, а потом и второй леди. И прежде чем самому запрыгнуть внутрь, обернулся:

— Ваше высочество, а о Ройсе ничего не слышно?

Константин покачал головой:

— Как сквозь землю провалился. Но это и понятно — уж если кто и умеет исчезать, так это Тим.

— И все же странно, — протянула Лизбет Норман. — Вот так пропасть, даже не попрощавшись…

Принц только рассмеялся, чем вызывал всеобщее недоумение.