class="p1">— Не вернётся в Россию? — парень вновь опустился на корточки. — Откуда француженка должна вернуться?

— Из Франции. Элизабет вылетает в Париж ближайшим рейсом.

— Она так сказала?

— Да.

— В таком случае поздравляю. В стае лохов стало на одного придурка больше.

— Не понял, — отпрянув от дерева, Илья подался вперёд.

— Чего тут непонятного? Француженка на данный момент находится в номере отеля «Националь». Приняла ванну, отужинала. И как полагается даме голубых кровей, почивает на ложе с атласными простынями и пуховым одеялом. Ты же с разбитой рожей лежишь в лесу под деревом. При этом пытаешься уверовать нас в том, что у тебя с мадам всё ровно.

— Между нами на самом деле не происходило ничего, что могло стать причиной разногласий.

— Верю. Поэтому завтра вы оба окажетесь в пропахшем крысами подвале пристёгнутыми наручниками к батарее.

— Элизабет- поданная Франции. Если с ней что-то случиться, вам придётся иметь дело с органами государственной безопасности.

— Пока будут искать, мы вытащим из вас всё.

Мысли, подобно вихрю, проносясь, исчезали, заставляя раз за разом возвращаться к обману Элизабет по поводу отъезда.

Какова цель обмана? Что это даст Элизабет? Возможность избавиться от моего присутствия? Глупо. Могла бы не приезжать и не приходить. Нет, здесь что-то другое.

Когда-то ещё в ранней молодости Илья вычитал у Ницше одно весьма тонкое по своему смыслу выражение: «Что лучше: быть понятым или быть привитым?» Выражение, ставшее девизом жизни.

Быть понятым означало быть самим собой, со своим виденьем мира, желанием не быть похожим ни на кого-то, а значит, быть независимым. Привитым — не грозило ни разорение, ни страдания, ни риск потерять всё, в том числе жизнь тоже. Таких людей не привлекал не скоростной спуск, ни сплав по бурлящему водовороту судьбы. Живи, как все. Ходи на работу, расти детей, по выходным выезжай на приусадебный участок, по праздникам — застолье. И всё будет ровно: ни взлётов, ни падений.

Настал момент, когда требовалось сказать самому себе, кто я? Проявив слабость, прикинуться привитым? Если пойду на это, лишусь права оказаться в когорте тех, кто привык во всём и всегда полагаться только на себя.

Забыв об Элизабет, мысли вернули Богданова к тем, кто, сидя на корточках, пытался заполучить информацию, касающуюся поездки в Петербург.

«Кто они? Бандиты? Не похоже. Одеты подобающе, ни тебе базара по фене, ни золотых цепей. Бывшие менты, поменявшие погоны на имидж представителей частного сыска? Навряд ли. Человек, имеющий в кармане корочки, чувствует себя хозяином жизни, интонация и та с ноткой превосходства. Эти же говорят мало, больше слушают и, что особенно напрягает, не называют ни имён, ни кличек. Общение исключительно посредство жестов, как разведчики в кино. ФСБ? Нет. Те так грязно не работают».

Тем временем допрос продолжался. Вопросы сыпались один за другим. Когда прибыли в Петербурге? В каком отеле останавливались? Общалась ли француженка с кем-либо ещё?

Богданов крутился, как мог. Где откровенно врал, где юлил, выдавая информацию не в том объёме, в котором хотелось услышать парням. Правду говорил, когда значение вопроса казалось непринципиальным, сопровождая правду придуманными подробностями.

Основной натиск пришёлся на квартиру Исаевых, скрывать которую не имело смысла. Рано или поздно адрес на Гороховой станет известен.

Мучил вопрос, что тогда.

Как бы то ни было, благодаря данному факту, удалось не только утихомирить дух похитителей, но и заставить тех задуматься, что не могло не пройти мимо внимания Ильи.

«Что, если попытаться сыграть двойную игру?!»

Мысль по поводу блефа показалась настолько смешной, что Илья не смог сдержать улыбки.

— Похоже, друга нашего что-то забавляет, — произнёс тот, у кого на куртке красовалась эмблема «БМВ».

— Только исключительно из-за сомнений, — предпринял попытку оправдаться Илья.

— Сомнений? По поводу чего?

— По поводу Элизабет. Француженка на подлёте к Парижу, а вы мне втюхиваете то, чего не может быть в принципе.

— Не веришь?

Вынув из кармана мобильник, парень, набрав номер, протянув трубку.

— Ресепшен отеля.

Гудков последовало два, после чего раздался щелчок и вежливый не скрывающий притворства голос произнёс: «Администратор отеля «Националь» слушает».

— Добрый день! — морщась от боли, ответил приветствием на приветствие Илья.

— Добрый.

— Не подскажете, мадам Лемье в номере?

— Да. Прибыла полтора часа назад. Хотите, соединю по внутреннему?

— Нет. Спасибо.

Богданов хотел было закончить разговор, но, подумав, спросил:

— Скажите, кроме меня, никто мадам не спрашивал?

— Нет. Госпожа Лемье заказала ужин в номер и попросила до утра не беспокоить.

— Благодарю.

Возвращая трубку, Илья знал, каким будет следующий вопрос.

— Ну, как убедился? — не скрывая удовлетворения, сверкнул фиксой тот, что взял на себя ответственность быть за старшего.

— Убедился.

— И что?

— Увижу, убью.

— Зачем убивать, когда можно решить проблему интеллигентно.

— Как это?

— Рассказать нам правду. Мы при случае передадим француженке привет.

— Лучше преподнесите розы, и чтобы обязательно белые. Её любимый цвет. Цвет надежды

— Как скажешь, — скрипнув зубами, пробормотал парень. — Розы так розы. Лишь бы доверие не превратилось в минуту молчания.

— Угроза?

— Предупреждение. В делах, когда счёт идёт на миллионы долларов, предупреждение — лучший способ убедить человека в том, что он неправ. Не помню, кто сказал: «Лучше быть нищим, но живым, чем мёртвым, но богатым».

Устремившийся на Богданова взгляд не излучал ни ненависти, ни злости. Единственное, что можно было прочитать в серых, как тень, зрачках так это ожидание ответных слов.

Ущипнув за самолюбие, сидящий внутри второй Илья, приказывал переходить в наступление.

— Я понял и про предупреждение, и про то, что выбора нет. Но повторяю в последний раз, ничего такого, что могло представлять хоть какой-то интерес, в Питере найдено не было. Элизабет, посетовав на изворотливость судьбы, решила вернуться к изучению завещания.

— Допустим. Но француженка никуда не делась, ни в какой Париж не улетела? А значит, ситуация обрела иную форму. Непонятно форму чего.

— Ожидания. Чего же ещё?

Выдержав паузу, Илья обвёл похитителей взглядом.

— Что, если завещание хранится в одном из банков Москвы, в арендованной Элизабет ячейке? Этим можно объяснить решение француженки задержаться на исторической родине. Завтра мадам посетит банк, изымет завещание, ещё раз изучит.

— И попытается отыскать тайник без тебя?

— Не думаю. Какой от меня вред? Никакого. Доля не определена, содействие договором не оформлено. Выделит пару десятков тысяч за труды праведные, и гуляй Богданов на все четыре стороны.

— И как в такой ситуации поведёшь себя ты?

— Кину бабу по законам российского бизнеса.

— Интересно, интересно.

Переложив пистолет из одной руки в другую, парень в куртке с эмблемой «БМВ» демонстрируя превосходство в силе, как бы предупреждал: «Говори! Но помни, обмануть