– А что там плывет, да? – взяв бинокль, Ахмед быстро выцелил плывущий по фарватеру труп. – Вах! Кто это в такой холод купаться решил?

– Прокурор. Но он уже давно умер… от переохлаждения организма.

– А зачем он нам? – невозмутимо поинтересовался Ахмед и, кивнув в сторону палубы, добавил: – Там живых ментов и прокуроров пять штука…

– Ну, считай, это – деталь оформления интерьера «Блатхаты», – криво ухмыльнулся Гамадрил. – Ты ведь не любишь белых ментов?

– Э, дорогой, ничего ты в жизни не понимаешь. Это менты не любят меня, черного! – засокрушался Ахмед.

Проводив взглядом маленького Магомедика, белый совладелец «Блатхаты» окончательно взял себя в руки.

– Ахмед, ты тушки «Ушастых отморозков» где получаешь? – спросил он с лукавой вкрадчивостью.

– Мне на фургончике с нарисованным зайцем их каждое утро триста штук привозят, – ответил кавказец, глядя, как моторный ботик шлепает по направлению к вмороженному в лед прокурору. – Зачем спрашиваешь?

– А затем… Завтра, когда будешь новую партию получать, попроси маленького Магомедика отвлечь водилу, а сам незаметно засунь труп в фургон.

– Зачем в фургон, да? – искренне удивился кавказец.

– Потом расскажу. Только пусть это останется нашей маленькой тайной. Договорились?

Вот уже несколько дней весь городской криминалитет только и говорил о битве при зоосаде. Геройства доселе никому не известных пацанов обсуждались в гангстерских офисах и милицейских кабинетах, в облезлых хаверах и в роскошных саунах.

Известность «Группировки Ленинград» в одночасье раздулась до размеров аэростата и взмыла в иссиня-черное небо Бандитского Петербурга. Невзирая на внезапно нахлынувшую популярность, Данила железной рукой вел это воздухоплавательное средство раз и навсегда проложенным маршрутом – из страны бедных в страну богатых. Он понимал: впереди его ждет немало грозовых облаков, ложных ориентиров и предательских обстрелов с земли. Однако вера в конкретную свободу, реальное равенство и пацанское братство придавала ему сил.

Правда, в последнее время друзья как-то незаметно отдалялись друг от друга. Спаянный монолит постепенно разобщался по интересам и грозил пустить первые трещины раздора.

Жека Филонов, как ответственный за безопасность, организовал частное охранное бюро. Бывшие сослуживцы по отдельной бригаде питерского ОМОНа валили в это бюро с напором идущей на нерест корюшки. Теперь консервный заводик в Купчино охраняло около полусотни тренированных гориллоидов в черной униформе, и лукавые кролики улыбались с нарукавных шевронов каждого. По вечерам гориллоиды таскали железо в подвальной качалке. Рушились штанги, сверкали потные тела, и Жека, поигрывая мускулатурой Геракла, обходил свои владения с видом властительного воеводы.

Димона Трубецкого по-прежнему увлекали красавицы. Таковые в изобилии водились в Александринском драматическом театре. Сведя знакомство с главным режиссером и директором, Димон зачастил за кулисы. Результатом этих визитов стало сразу несколько беременностей молодых лицедеек. К счастью, в Питере оставалось еще немало театров с небеременными актрисами, чем Димон и не преминул воспользоваться, временно перебравшись в БДТ имени Товстоногова. Однако Александринка, как первая любовь, по-прежнему оставалась в сфере его постоянного внимания. Всякий раз, проезжая по площади Островского мимо главного петербургского храма искусств, Трубецкой ощущал себя в карусели грез, видений, мечтаний и неприличных вожделений. Крышевание Александринки стало его навязчивой идеей.

Склонный к эстетству Сергей Пауков обратил внимание на другие очаги санкт-петербургской культуры – филармонию, художественные галереи, концертные залы и особенно – музеи. Посетив музей восковых фигур, он сразу прикинул, какую выгоду сулит эта передвижная выставка. Восковые копии знаменитых царей, людоедов, извращенцев и президентов постоянно кочевали по провинции, поднимая общеобразовательный уровень населения. Что, в свою очередь, давало возможность беспрепятственно перевозить внутри исторических персонажей любой предмет – от взрывчатки до автомата. Более объемные предметы, вроде базук и переносных зенитно-ракетных комплексов, можно было транспортировать в объемных футлярах контрабасов и арф. Пауков, некогда заведовавший в звероколхозе всей культпросветработой, прекрасно понимал: наивысшие достижения шоу-бизнеса всегда находятся на стыке искусств. Музыкальная иллюстрация на выставках стала бы новым словом в музейном деле; в будущем Сергей планировал задействовать небольшой камерный оркестр вольных стрелков.

И только Данила Черняев по-прежнему сидел за бронированной дверью офиса, принимая посетителей и работая с документами. Вопреки устоявшемуся мнению, бригадная жизнь вовсе не заключалась в ежедневных «стрелках», «терках», «наездах» и «разборках». ЗАО «Группировка Ленинград» была крупным хозяйствующим субъектом со всеми вытекающими последствиями. Что, в свою очередь, подразумевало вдумчивую работу, скрупулезное планирование и, конечно же, постоянные расходы.

Деньги вылетали веером. А ведь эти деньги, по мнению остальных пацанов, можно было потратить с куда большей пользой: на гимнастические тренажеры подвальной качалки, постановочные декорации Александринки и новых восковых передвижников.

Размолвка, тлевшая, словно огонь в торфянике, должна была вспыхнуть рано или поздно. Но полыхнула она в самый неподходящий момент…

Однажды погожим апрельским утром в кабинет Данилы ввалились Филонов, Трубецкой и Пауков. Лица троицы выражали решимость серьезно поговорить и окончательно расставить все точки над «i».

– Данила, я тут посмотрел список покупок за прошлый месяц и охренел, – начал Жека, откашлявшись в кулак размером чуть меньше чайника. – Какая-то промышленная электромясорубка для линии по закатке консервов «Ушастика тушеного»… Посадили бы наших басмачей – они бы вмиг тех ушастиков в капусту нашинковали!

– А к чему нам передвижная газовая установка? – подозрительно прищурился Димон.

– Да еще с дистанционным управлением? – уточнил Сергей и, шагнув к столу, жестко подвел черту вопросом: – И вообще: куда уходят наши деньги?!

Сохраняя обычную невозмутимость, Данила придвинул новую пачку бумаг.

– Электромясорубка повышает рентабельность производства, – словно нехотя произнес он, не отрывая взгляда от документов. – Пятикилограммовая тушка измельчается в среднем за пять-шесть секунд. Думаю, со временем мы сможем не только кроликов шинковать.

– А газовая установка? – накручивал себя Филонов. – Кроликов перед смертью веселящим газом окуривать? Посредством этого… дистанционного управления?

Черняев расслабил узел трехсотдолларового галстука от «Армани», поправил тяжелый платиновый «Шоппард» с голубыми бриллиантами и, прикурив от золотого «Ронсона», с неожиданной жесткостью взглянул на обступивших стол друзей.

– Газовую установку я купил на одной солидной бундесовой фирме. Во всем, что касается газа, немцы толк знают. Это у них такой национальный бизнес.